Страница 13 из 20
Вот как завершает он своё исследование остроумия: «Удовольствие от остроты вытекает для нас из экономии затраты энергии на упразднение задержки, удовольствие от комизма – из экономии затраты энергии на работу представления, а удовольствие от юмора – из экономии аффективной затраты энергии. Во всех трёх видах работы нашей душевной деятельности удовольствие вытекает из экономии».
Не смешно! Такой подход к эмоциям подобен торгово-денежным отношениям. Сэкономил энергию, выгадал на этом – получил удовольствие. Чем больше выгадал, тем радостней; тут уж смеёшься до упаду. А если растратился, прогадал – вот и печалишься, страдаешь.
Какой смех имеет бесспорное отношение к бессознательному? Когда люди смеются без участия сознания? Когда их щекочут. Это и есть рефлекс вне сознания. Остроумие тут ни при чём. Кстати, смех от щекотки не экономит энергию, а растрачивает её, порой до изнеможения.
Во всех остальных случаях требуется хотя бы минимальное напряжение ума, чтобы шутка, пусть даже плоская и пошлая, дошла до адресата. Фрейд этого не учитывал.
Простейшая схема остроумия: неожиданная и приятная разрядка в игровой ситуации. Этот эффект можно наблюдать у взрослых, когда они выигрывают, например, в лотерее. Их обуревает неудержимый смех, они яростно жестикулируют. Так же выражают успех в игровых видах спорта.
Фрейд писал: «В нашем детстве, когда мы не знали комизма, не были способны создавать остроты, не нуждались в юморе». О каком детстве идёт речь? Комизм, тем более физиологический, воспринимают даже младенцы. Об этом писали многие исследователи, начиная с Плиния Старшего. У большинства людей детство – самая смехолюбивая пора жизни, когда веселье возникает порой по пустяшному поводу.
Остроумием дети, если не все, то многие, не обделены. Конечно, оно у них «другого качества», чем у взрослых, чаще всего примитивное, показывающее больше желание сострить, чем умение.
Возможно, Зигмунд Фрейд в детстве (да и позже) не был способен создавать остроты, вот и распространил свой личный опыт на всех людей. С пониманием юмора, остроумия и комизма у детей если и возникают проблемы, то лишь потому, что у них недостаёт ума, чтобы понять словесные хитросплетения и потаённые смыслы.
Улыбка – сигнал удовольствия, возникающий вне сознания. Этот рефлекс относится к области бессознательного. Улыбаются и смеются младенцы, не имеющие понятия об остроумии. Улыбаются и смеются высшие обезьяны, имеющие своё чувство юмора.
Умственное напряжение в предвкушении шутки, остроумной мысли не утомляет, а подготавливает к финалу. Если он понравился, то вызывает улыбку или смех. Мы переживаем момент озарения, внезапного открытия. Это не «экономия затраты энергии», а, напротив, вспышка сознания, элемент творчества.
Даже в случае пошлого намека происходит то же, хотя и на уровне низком в прямом и в переносном смысле. Физиологический результат – разрядка энергии. Она проявляется в активных движениях мышц лица, спазматических сотрясениях организма при сильном хохоте, появлении слёз, как будто от боли или горя.
Чаще всего вызывает радостное чувство именно ощущение игры, когда ты находишься в приятном расположении духа, готов к восприятию шутки, тебя не обижающей.
Многие умные остроты требуют, помимо всего прочего, некоторой суммы знаний. Вот пример блестящего остроумия от Бернарда Шоу.
В ресторане гремел джаз. Посетитель подозвал официанта:
– Ваши музыканты играют по заказу?
– Да, сэр.
– Передайте им этот фунт стерлингов. Пусть они сыграют в покер.
Тут игра слов и смыслов с элементами абсурда соответствует ситуации. Но, если слушатель предположит, что заказано музыкальное шоу с названием «покер», острота пролетит мимо цели.
Французский философ Анри Бергсон в работе «Смех» писал: «Не существует комического вне собственно человеческого». Другое условие: «Смешное может всколыхнуть только очень спокойную, совершенно гладкую поверхность души. Равнодушие – его естественная среда». И ещё: «Смешное не может нравиться тому, кто чувствует себя одиноким. Смех словно нуждается в отклике… Один человек, которого спросили, почему он не плакал, слушая проповедь, на которой все проливали слезы, ответил: “Я не этого прихода”… Сколько раз указывалось на то, что смех зрителей в зале раздается тем громче, чем зал полнее».
Бергсон отметил именно рассудочность остроумия: «В обществе людей, живущих только умом, вероятно, не плакали бы, но, пожалуй, всё-таки смеялись».
Гениальную эпиграмму сочинил поэт и библиограф С.А. Соболевский (1803–1870). Минимальными средствами он достиг сокрушительного результата. Его сочинение требует пояснений:
Парнас – в Греции гора богов и героев; Пегас – крылатый конь вдохновения. Исходный материал для эпиграммы – книга Н. Сушкова «Обоз к потомству» – многословная и пустяшная. Её первые строки: «Начну решительно, смело, сплеча, как многие, многие начинали! Начну… да вот беда: с чего начать? Как приступить к делу, которое пойдёт на суд к потомству, – ого! вот куда с первого слова занесло мои записки… моё поэтическое воображение!.. Тьфу ты, проклятое самолюбие!..»
Соболевский отозвался об этом опусе так:
Накопленная нами информация разряжается почти мгновенно. И реакция вызвана нашим сознанием.
…Смех бывает глупый, умный, пошлый. В подлинном остроумии – гармония смысла и подтекста, звучания слов. Это пробуждает чувство прекрасного, а неожиданный поворот мысли – радость озарения.
Фрейд утверждал: «Влечение к познанию не может быть причислено к элементарным компонентам влечений, но подчинено исключительно сексуальности. Его деятельность соответствует сублимированному способу овладевания, с другой стороны, оно работает энергией влечения к подглядыванию… Влечение к познанию у детей поразительно рано и неожиданно интенсивным образом останавливается на сексуальных проблемах, может быть, даже пробуждается ими».
Психоаналитик не замечал явные факты, опровергающие его схему! Детёныши обезьян, щенки, котята сразу начинают исследовать окружающий мир. А их не сдерживают социальные ограничения, ни комплекс Эдипа, ни чувство вины и ревности.
Даже у рабочих муравьёв есть индивидуальные особенности. Большинство из них выполняют рутинные работы в муравейнике. Немногие стараются исследовать окружающую территорию. Можно ли это их качество хоть как-то связывать с сексуальностью? Нет.
Влечение к познанию – один из основных инстинктов.
Познание окружающего мира было «заложено» в организмы значительно раньше, чем сексуальное чувство, которое для многих видов животных не имеет значения. Но всем – буквально всем! – необходимо питание, обмен веществ с окружающей средой. Инстинктом поисков наделены даже бактерии, корни растений.
…В середине ХIХ века в Европе и США распространилась вера в оккультизм и ясновидение, спиритизм и парапсихологию, астрологию и Космический Разум. Так реагировали люди на механизацию общественной жизни, вторжение техники, стремительный рост промышленности, давление материальной среды. В искусстве появилось множество авангардных течений. Брожение умов обычно предшествует острым социально-политическим конфликтам.
Мировая война усугубила психические аномалии в обществе. Для психоанализа наступили прекрасные времена. Фрейд добавил в своё учение идею о влечении к смерти (Танатосу, как её называли древние греки) и врождённой агрессивности человека.
После 1919 года нападки на психоанализ поутихли, популярность этого метода росла, психоаналитики стали неплохо зарабатывать. Книги Фрейда имели успех. Он перешёл к философским обобщениям в работах «Психология масс и анализ человеческого Я» (1921), «Я и Оно» (1923). Посягнул он и на философию религии: «Будущее одной иллюзии» (1927), «Моисей и единобожие» (1939).