Страница 45 из 93
Юристы ’’Мейси” придумывали нереальные ситуации и требовали гарантий, которые было невозможно представить: они хотели получить гарантии подлинности всех предлагаемых для продажи предметов. Что, если среди них окажутся подделки и покупатели потребуют вернуть им деньги? На решение этого вполне резонного вопроса ушло невероятное количество времени.
Другой вопрос, вызвавший разногласия, касался права устанавливать продажные цены. Я настаивал, чтобы последнее слово было за нами. Мы знали этот бизнес, представители ’’Мейси” — нет. Как только я подписал соглашение с Мартином Хубертом, Виктор взялся за дело и проделал героическую работу, составив списки с ценами на предметы, находившиеся на складах Международной корпорации по торговле произведениями искусства в Бронксе.
Это удивительное здание имело четыре этажа и занимало целый квартал. Никто в мире не знал, сколько в нем хранится произведений искусства. По догадкам, их было примерно пятьдесят тысяч. Нанятая Херстом группа экспертов потратила два года на составление каталога коллекции, но к моменту, когда были сделаны первые неудачные попытки начать распродажу, эта работа была далека от завершения.
Виктор изучил все 152 тома каталога, перебрал тысячи фотографий и составил ценники с описаниями более двадцати тысяч предметов.
Наконец юристы ’’Мейси” были готовы передать проект соглашения дня подписи. Он был толщиной в восемь сантиметров. Хуберт и представители Херста поставили под ним свои подписи, но я настаивал на праве его аннулировать в случае, если мы не сможет договориться о ценах. К этому времени я начал сомневаться в том, что ’’Мейси” — подходящее место для распродажи. Очень скоро дальнейшие события доказали, что я был прав.
Мы решили испытать способность экспертов ’’Мейси” устанавливать цены. Договорившись со складом в Бронксе, мы выставили на длинных столах фарфор, лампы и мебель с этикетками Виктора. Затем в зал были приглашены эксперты.
Их было около двадцати — половина женщины. Все много лет работали в магазине. Прохаживаясь вдоль столов, они составили свои ценники.
Мы не смогли прийти к соглашению ни по одному предмету. Эксперты назначали цены, к которым привыкли у себя в магазине, не имея ни малейшего представления об истинной ценности произведений искусства.
С гневом и отчаянием наблюдали мы с Виктором за их работой. Последней каплей была оценка пары черных китайский ваз семнадцатого века, за которые Херст заплатил двадцать тысяч. Цена ”Мейси” была двадцать девять долларов девяноста пять центов. За пару.
Виктор пытался протестовать: ”Вы бы поинтересовались, сколько за них заплатил Херст”.
Сотрудница ’’Мейси” осталась невозмутимой: ’’Это не имеет никакого значения. Наш покупатель не заплатит за них ни цента больше”.
Что тут можно было ответить! Я пошел к Хуберту и рассказал, что происходит. ’’Попробуйте кого-нибудь еще”, - посоветовал он.
Фирма ’’Мейси” не ожидала неприятностей от корпорации Херста. Она считала, что, помещая так много рекламы в херстовских газетах, может рассчитывать на особое отношение.
В этот самый момент мне снова помог мой бесценный коллега — счастливый случай. Владелец универсального магазина Гимбелов в Нью-Йорке Фред Гимбел в прошлом имел небольшие дела с антикварным магазином Хаммеров. Мы сразу же подружились, и эта дружба продолжалась вплоть до дня его смерти. Однажды, в самый разгар борьбы с ’’Мейси”, Фред вошел в мой кабинет в антикварном магазине.
Он сказал, что слышал о моих проблемах с ’’Мейси”, и спросил: ”Не согласились бы вы иметь дело с магазином Гимбелов?”
Эта идея казалась абсолютно неприемлемой. Магазин Гимбелов славился своим ’’подвалом с уцененными товарами”, где по бросовым ценам продавались второсортные товары, не привлекшие покупателей на главных этажах. Репутация магазина с точки зрения качества товаров была, мягко выражаясь, не слишком хорошей. Это место меньше всего подходило для демонстрации и продажи лучшей в Америке коллекции произведений искусства стоимостью пятьдесят миллионов долларов.
Однако Фред Гимбел был талантливым предпринимателем и умел настаивать на своем. ”Я освобожу для вас целый этаж”, — уговаривал он, имея в виду пятый этаж, куда можно было добраться на лифте и на эскалаторах. ”Мы пригласим специалистов из Голливуда для огранизации экспозиции и освещения. Сокровища каждой страны будут показаны в стиле той стра,ны, из которой их привезли. Я немедленно выделю сто тысяч долларов только для этой цели. А вы с Виктором будете назначать цены и руководить распродажей”.
Энтузиазм Фреда передался и мне, но я догадывался, что эта идея может вызвать возражения сотрудников Херста. Я был прав. Они поступили от самого Херста. Когда он услышал, что его прекрасная коллекция, его радость и гордость, может попасть на прилавки магазина Гимбелов, он твердо решил расторгнуть наше соглашение. Мар-хин Хуберт очень извинялся, но ничего не мог сделать. Нужно было найти способ изменить решение Херста.
Я снова пошел к братьям Гимбел. ’’Послушайте, — сказал я, — ведь вам принадлежит и один из самых лучших нью-йоркских магазинов ’’Сакс” на Пятой авеню. Если бы вы согласились устроить небольшую распродажу и в нем, я уверен, что Херст пойдет на всю сделку”.
Вначале они ссылались на то, что в ’’Саксе” нет свободного места. Дело в том, что Гимбелы не хотели, чтобы состоятельные покупатели ’’Сакса” знали, что оба магазина принадлежат одним и тем же лицам.
Но в конце концов я их уговорил. В ’’Саксе” мне нужно было совсем немного места. Я считал, что, если мы устроим небольшую выставку избранных предметов в ’’Саксе”, покупатели этого магазина могут заинтересоваться и пойти на главную распродажу в магазин Гимбелов. В результате магазин Гимбелов заполучит новых покупателей. Главным аргументом, конечно, был тот, что, если братья Гимбел откажутся организовать выставку в ’’Саксе”, они потеряют всю сделку, на которой смогли бы заработать целое состояние.
Они согласились. Это успокоило Херста.
Теперь оставалось только устроить экспозицию. Верный своему слову, Фред Гимбел для оформления восьмисот квадратных метров площади пятого этажа магазина пригласил лучших голливудских декораторов.
Выставка состояла примерно из двадцати тысяч предметов, включая одну из лучших в мире коллекций средневековых доспехов, панели из комнат, отделанных в стиле Тюдоров, флорентийское серебро, резные готические двери, витражи и многое, многое другое. Двести квадратных метров на третьем этаже были отведены под выставку картин.
В сообщении для прессы я писал, что размеры коллекции равны ’’содержимому Лувра и Британского музея, вместе взятых”. А 29 декабря 1940 года газета ’’Нью-Йорк тайме” опубликовала мою статью, в которой говорилось: ’’Представьте себе, что вы приходите в музей Метрополитен и видите ярлыки с ценами на каждом экспонате. Это — единственное подходящее сравнение. Цены будут вполне доступными. Каждый сможет купить что-нибудь из херстовской коллекции”.
Одним из моих главных удовольствий при работе в антикварном магазине было привлечение людей, обычно чувствующих себя не на своем месте в картинных галереях. Я считал, что магазин Хаммеров делает важное дело, приучая обычную публику покупать высокохудожественные произведения искусства и получать от них эстетическое удовольствие. После этого люди с большей уверенностью ходят по другим антикварным магазинам. Это же чувство было для меня дополнительным стимулом при организации распродажи коллекции Херста. Мне нравилось представлять себе домохозяйку, купившую чайник в подвале Гимбелов и затем поднявшуюся на пятый этаж приобрести египетскую бусину за 99 центов или статуэтку за 9,99 доллара.
Мы предлагали различные мелочи по ценам, доступным семье со средним достатком. Например, за 325 долларов можно было купить пару очков, принадлежавших Бенджамину Франклину, в серебряной оправе с выгравированным на ней его именем, жилетку Джордж Вашингтона или сумочку его жены Марты.
По неслыханно низким ценам серьезным собирателям искусства предлагались картины Буше, агатовая ваза с отделкой из золота и драгоценных камней, приписываемая Бенвенуто Челлини, картина Андреа дель Сарто с изображением святого семейства. На картину Рафаэлино дель Гарбо с изображением мадонны с младенцем Христом, младенцем Иоанном Крестителем и двумя ангелами Виктор поставил цену 12 998 долларов — сотую долю того, что заплатил за нее Херст. Виктор решил, что 998 долларов будут справедливой ценой за картину фламандского художника Давида Тенирса-младшего с изображением танцев в деревне. Сегодня обе эти работы стоят по крайней мере в 25 раз больше.