Страница 83 из 85
После того, как расправляюсь с грязной посудой, оставленной со вчерашнего вечера, беру стул, встав на него, чтобы достать до верхнего ящика. Квартира небольшая, но потолки высокие. Открываю шкафчик, убеждаясь в своей догадке. Вынимаю телефон из кармана красной кофты и набираю сообщение:
«Кофе закончился».
Стою на месте, переминаясь с ноги на ногу, и получаю ответ быстро, что уже вызывает удивление. Обычно проходит минут пять, если не десять, но это при повышенной занятости.
«Не упади со стула».
Ужасный случай. Мое тело всё ещё слабое, хотя я пытаюсь питаться нормально. В тот день полезла за упаковкой чая и свалилась, сломав себе руку. С тех пор чай хранится в самом нижнем ящике.
Слезаю, спрыгивая на пол, и бросаю пустую упаковку из-под кофе в урну, принимаясь за приготовление салата. Должна же я что-нибудь поесть, иначе мой мозг не сможет функционировать завтра.
Спустя сорок минут моего мучения с лапшой, спагетти приготовлены и занимают свою полку в холодильнике в специальном контейнере, который волшебным образом сохраняет съедобность моей стряпни. Кажется, я утеряла свой «дар» к готовке. Быстро опустошаю тарелку с салатом, запивая его соком из яблока, при этом читая лекции по социологии и следя за тем, как Рейчел Грин срывает свадьбу Росса в Лондоне. Так, мне правда стоит меньше смотреть телевизор.
Убираю посуду, направившись в сторону короткого коридорчика. Здесь ещё две комнаты: одна необустроенная до сих пор, другая — спальня. Захожу в неё, спотыкаясь о порог, и ничуть не поражаюсь своей неуклюжести. В спальне царит бардак. Сегодня чуть не проспала первую лекцию, поэтому носилась по комнате в поисках менее мятых вещей. Одеяло одним краем сброшено на пол, подушки свалены по разным сторонам кровати. На тумбочке рядом разбросаны зарядные устройства. Я искала работающую. Подхожу к столу, щелкая кнопку на светильнике, и хмурю брови, повторяя попытку включить свет. Перегорела? Вновь достаю телефон, шагая к двери, чтобы включить лампы на потолке, и одновременно с этим набираю следующее сообщение:
«В комнате лампа настольная перегорела».
На что получаю сразу:
«Не пытайся заменить её самостоятельно».
Фух, знаю. Меня уже било током, так что хватит этого.
Подхожу к шкафу, снимая с себя кофту, и вешаю её на спинку стула. Избавляюсь от остальной одежды, разместив её на своих полках, и беру домашнюю розовую футболку со штанами в полоску. Поворачиваюсь в сторону окна и быстро миную кровать, закрыв шторы. На улице совсем стемнело, но всё ещё слышу детские голоса внизу на площадке. Быстро бегу в ванную комнату, успевая проверить ещё раз, заперта ли входная дверь. Принимаю душ тоже в спешке. Мне не нравится не слышать то, что происходит в квартире. Я слишком мнительная. Вытираю полотенцем тело, оставляя волосы влажными, и чищу зубы, без остановки повторяя вслух социальные институты, которые нужно будет знать к понедельнику. Расчесываю локоны, взглянув на свое отражение, и кладу расческу на полку, выходя из теплого плиточного помещения в прохладный коридор, обняв себя руками. Ещё раз проверяю закрыта ли дверь, после чего иду в комнату, так же закрыв её на замок. Настольная лампа не работает, ночник сломался ещё на той неделе, так что придется спать с включенным светом. Плохо, но не могу перебороть свой страх перед темнотой. Да и спится мне одной нехорошо.
Будто я опять услышу тяжелые шаги за дверью.
Будто опять громко щелкнет замок.
Будто опять дверь распахнется с противным скрипом — и мое тело сдавит тяжесть с запахом алкоголя и сигарет.
Отгоняй! Мысленно кричу на себя, качая головой. От нервов потеют ладони, которыми я продолжаю дергать ручку двери, чтобы убедить свое сознании — она закрыта. Никто не войдет.
Забираюсь на кровать, даже не пытаясь расправить скомканное в пододеяльнике одеяло, просто укутываюсь им, пряча голову. Мне не нравится тишина. Хорошо, что звуки с улицы хоть как-то разбавляют её. Выдыхаю в подушку с белой наволочкой. Всё постельное белье белое. Другие цвета действуют на меня удушающе.
Надеюсь, этой ночью мне удастся выспаться.
В такие моменты одиночества воспоминания так и лезут в голову.
Но хорошо, что у меня есть теория по социологии, которую я могу повторять шепотом или про себя, чтобы скорее заснуть.
Но сплю всё равно не крепко, поэтому, когда замок щелкает, тут же вырываю себя из полусна, чувствуя, как тело тяжелеет, так что шевельнуться не могу. Никак. Вместо этого громко выдыхаю через нос, вновь прикрыв веки, чтобы не отрывать себя ото сна. Слышу сквозь пелену звук расстегивающейся молнии, движение ткани по коже, скрип двери шкафа. Недолгая тишина — и опять скрип. Замок больше не щелкает. Дверь остается открытой. Но свет выключается. Комната поникает во мраке ночи, поэтому ерзаю на кровати, понимая, что и так лежу на краю, но на автомате двигаюсь, когда чувствую, как постель прогибается с другой стороны. Попытка отобрать себе хоть немного одеяла — и слышу вздох за спиной, после которого всё одеяло остается скомканным в моих руках и ногах, а тяжелая ладонь обвивает мою талию, придвигая ближе. Спиной касаюсь груди, ещё раз вздыхая, и не теряю ниточку, соединяющую меня со сном, поэтому вновь уплываю, ощущая, как тепло другого тела начинает проникать и в меня.
И больше меня не тревожит тишина вокруг.
***
Кажется, что утро в выходной должно начинаться после полудня, но у таких забывчивых особ, как я, оно начинается в шесть утра. Да. Забыла выключить будильник, так что слабой рукой пытаюсь обнаружить телефон под подушкой, потом вспоминаю, что оставила его на тумбочке с другой стороны кровати, и вздыхаю, так и не сумев найти в себе силы, чтобы разжать веки. Слишком хочется спать, а в голове по-прежнему только теоремы и пройденные лекции по истории. Зеваю, разинув рот, и начинаю ворочаться, руками сгребая бедное одеяло себе в охапку и молясь, чтобы будильник не стоял на повторе.
И да. Он стоит на повторе, поэтому через пять минут телефон вновь начинает атаковать голову, заставляя меня ворчать от недовольства.
И не только меня.
Чувствую, как горячая ладонь, которая не меняла своего местоположения всё это время, медленно поднимается с моего живота на талию. Хриплый шепот вынуждает прятать лицо под одеяло.
— Эви.
Молчу, притворяясь, что опять засыпаю, поэтому с тяжелым вздохом парень сам переворачивается на другой бок, отключив будильник, после чего остается лежать на спине, растирая веки пальцами, ведь в комнате уже довольно светло. За окном ярко светит Бостонское солнце.
— Зря стараешься, — это он про мое притворство, которое я продолжаю растягивать, когда сонно ворчу, переворачиваясь на другой бок лицом к нему, и тянусь руками в сторону стены над головой. После ладони падают на кровать, заставив меня хмуро искать пальцами ткань футболки человека, который поворачивается ко мне лицом, сменив положение тела. Зевает. И я приоткрываю веки, стараясь хоть как-то разжать их. Виновато смотрю на Дилана. Парень сует одну руку под мою подушку, пытаясь изобразить раздражение:
— Ты опять разбросала вещи, — всё, началось. — И рюкзак оставила в гостиной.
Официально заявляю.
Сонный ОʼБрайен — милый ОʼБрайен.
Двигаюсь ближе к нему, сжав веки одного глаза, и чмокаю сухими после сна губами, устало прошептав:
— Почему ты задержался?
— В мастерской предложили прибавку, если я починю машину какой-то богатенькой стервы, — он закрывает глаза, откашливаясь, и шепчет. — Как-то так.
Моргаю, наблюдая за тем, как напрягается его челюсть, когда он глотает воду во рту, удобнее располагая голову на моей подушке, вновь переходя на ворчание:
— Ты даже не расправила одеяло. Пришлось спать без него.
— Тебе никто не запрещает спать в гостиной, — ворчу в ответ, и уголки бледных губ Дилана дергаются в улыбке. Он открывает карие глаза, приподнявшись на локте, и кулаком подпирает висок, опустив на меня взгляд. Переворачиваюсь на спину, смотрю в ответ, вновь зевая, и опять тянусь руками вверх, к потолку, но уже нарочно задеваю пальцами лицо ОʼБрайена. По привычке кладу одну руку на свой живот, а другой начинаю считать родинки на его щеках, тыкая в них пальцем: