Несущий свет

— И что же? Просто ждать? А он пусть ходит по земле? У него ведь теперь есть документы, которые расскажут ему, зачем он тут, какова его роль.

— Да. Так и должно быть. И да — мы будем ждать до первого явления, а после вступим в бой с четвёртым Мессией. Как велит Закон!

Одралас посмотрел на Аградона, затем на Немезию. Он так и не понял, что намечается. Древние извечно недоговаривали или говорили туманно с такими, как он. Они считают Детей Войны чем-то низшим и почти столь же мерзким, как люди. Несмотря на то, что они гораздо сильнее и почти бессмертны. Это было неприятно, но мыслей о восстании не было — куда им до демонов. С ними только ангелы спорить могут.

— Одралас, продолжай следить за ним. Хочу, чтобы ты был рядом, когда случится первое явление. А до того пресекай всё, что может быть нам помехой. После последнего знамения придёт время Детям выйти на свет этого мира.

— А бёвульсы?

— Да. И их время тоже, но твой народ будет первым. По Закону — от низшего к высшему. И низший здесь ты.

— Пушечное мясо… почему бы не пустить сначала орды Немезии? Которые она, кстати, отлично выпасла не так давно. — Одралас агрессивно глянул на парящую женщину.

— Я не обязана просить разрешения у тебя!

— Разумеется…

— Достаточно! Твой народ первый — это решено.

— Конечно, Аградон. — Склонил голову Одралас.

— Сначала они, затем Я, после меня ты. — Обратился Аградон к Немезии. — Придержи их до срока — слишком много жизней забирает твоё незримое воинство.

— Им вполне хватило, мне даже новое имя дали — Чёрная Смерть. — Она расхохоталась. Аградон лишь ухмыльнулся.

Один Одралас никак не отреагировал. Он развернулся и, сделав несколько шагов прочь, исчез. Вскоре исчезли и двое Древних.

Наступал вечер. В церкви Сан Лоренцо почти никого не было. Лишь редкие прихожане, которые нашли время, чтобы зайти и помолиться. Кто-то просто сидел со своими мыслями, кто-то про себя шептал молитвы. С краю почти у стены сидел некто явно не из этих мест, что бросалось в глаза. По всей видимости, воин — высок, отлично сложен, пепельные волосы, сплошь прореженные сединой, убраны в хвост. На лице несколько шрамов, небольших, но лицо они меняли достаточно для того, чтобы оно стало весьма устрашающим. Глаза почти ничего не выражали — он ждал.

Но кого он здесь ждал или чего, было неясно. Он находился в церкви уже несколько часов. Местный священник отец Клемент заметил его почти сразу, как он появился — такого трудно не заметить. Почему-то ему показалось, что этот высокий воин пришёл сюда отнюдь не затем, чтоб замаливать грехи. Он сидел, почти не двигаясь, наблюдал за прихожанами, изредка закатывая глаза, когда в церковь входило несколько человек, зато благожелательно глядел вслед уходящим.

Когда в храме остался он один, отец Клемент решил подойти к нему. Тихой поступью он приблизился, слегка кивнул в знак приветствия и сел на скамье перед неизвестным. Не ожидая, когда незнакомец заговорит, начал первым:

— Добрый вечер. Вы давно сидите, но я не вижу, чтобы вы молились.

— Я здесь не ради молитвы, отче. Мне нужна ваша помощь.

— Моя? Вы хотите исповедоваться?

— Нет. У меня есть некие бумаги, написанные на латыни. Я должен знать, о чём они.

— Вы хотите, чтобы я перевёл их вам? — С некоторым недоумением спросил священник.

— Да. Я именно этого и хочу. Простите, но мне нечем вам заплатить за это. Однако это очень важно для меня. А возможно, и не только для меня.

Отец Клемент занервничал, он не ожидал подобного отношения к себе. Его взгляд скользнул по незнакомцу и на краткий миг зацепился за кинжал, который лежал на скамье позади этого человека. Он не скрывал его и, заметив, что священник увидел оружие в храме, которое туда вносить строго запрещено, никак не отреагировал. Он спокойно смотрел в глаза священнику и отрицательный ответ принимать не собирался.

— Покажите мне их… — Проговорил отец Клемент. Незнакомец откинул со скамьи полу плаща, за которой нашлась небольшая сумка. Из неё он изъял кожаный конверт, в котором находились пожелтевшие бумаги. Окинув храм лишний раз глазами, незнакомец протянул священнику листы.

Одного взгляда тому хватило, чтобы понять, что он держит в руках бумаги из хранилища Святого престола. Он поглядел на незнакомца, его взгляд спрашивал «Как? Откуда?», но встречный взгляд был холоден и жаждал только ответов.

— Где вы это взяли?

— Вы прекрасно понимаете, где Я это взял. А раз этот момент нам ясен, просветите же меня насчёт того, что мне до сих пор непонятно. Пожалуйста.

Священник вновь впился глаза в строки, бегло прочитывая то, что там написано. Он вертел страницы, когда нужно было, порой вытягивал их, разглядывая на просвет.

— Идёмте со мной. Я закрою храм. Только… оставьте оружие.

— Как пожелаете, отче.

Священник направился к дверям, запер их, затем прошёл через просторный неф к алтарю, незнакомец следовал за ним. Они обошли средокрестие и вошли в деамбулаторий, опоясывавший хор, там был спуск вниз. Священник взял со стены немилосердно чадивший факел и, пригнувшись, вступил на узкую лестницу. Она была небольшая — с десяток ступеней. Они вошли в узкий коридор, в котором было несколько дверей в кельи. Отец Клемент открыл одну из них и вошёл. Незнакомец последовал за ним.

В келье почти ничего не было, только стол для письма и табурет. Чуть выше стола располагалась полка со свечами. Священник взял одну и зажёг её от факела, затем остальные от неё. Факел занял своё место на противоположной стене. В помещении стало достаточно светло. Отец Клемент присел, достал из-под стола несколько чистых листов. Взял очки и, протерев их, одел.

— Я перепишу всё, что здесь написано. После этого вы покинете храм Сан Лоренцо.

— Учтите, святой отец, что Я наведаюсь и в церковь Санта Мария деи Серви, дабы удостовериться в подлинности перевода. Посему прошу не совершать ошибок.

— Не стоит во мне сомневаться. Я служитель Господа — мне не пристало врать.

— Вот поэтому Я и проверю ваш перевод. И будьте уверены, что если он будет неточен — Я вернусь за вами.

— Как я сказал: мне не пристало врать.

После этих слов отец Клемент занялся переводом. Перо скрипело по бумаге, тени слегка подрагивали на стенах. Незнакомец стоял у двери и молчал.

Анхелю не совсем нравилась эта роль, но выбора он не видел. По доброй воле священник вряд ли согласился бы перевести запретные листы из апостольской библиотеки. Зато хмурый бандит внушал необходимое чувство страха. Хотя, признаться, если бы Анхель и не играл, то эффект был бы почти тот же. Про его внешность много чего в своё время было придумано и рассказано. Потому лишь голос осталось сделать построже, и вот — монах скрипит пером, переводя потребное ему.

Прошло около трёх часов. Над Виченцей была поздняя ночь, когда отец Клемент закончил труд.

— Прошу вас. Будьте уверены — слово в слово.

— Не сомневаюсь, святой отец. Надеюсь, то, что вы видели, вы унесёте с собой в могилу?

— Мой долг хранить подобные тайны от паствы — она не поймёт такие вещи правильно. Похожие документы могут расколоть город, область, а то и целую страну.

— Я пока не знаю, что там. Но будьте уверены, что дальше меня эти бумаги не пойдут.

— Кто вы?

— Это неважно. Моё имя вам не скажет ничего.

— А я не имя спрашиваю — вы тот, о ком здесь говорится. — Священник кивнул на бумаги в руке Анхеля. — Мессия.

Анхель промолчал, поглядел на монаха, а затем просто развернулся и пошёл по коридору к лестнице. Нужное ему дело было сделано и ничто его здесь отныне не держало.

Шаги удалялись. Отец Клемент сидел на табурете, повернувшись к двери. В голове крутились строки, только что переведённые им.

«Небом посланный Мессия во время, Законом определённое, встретится с силами Древними, дабы решить исход многолетнего конфликта. При поражении его стёрт с лица земли будет род падших выродков и Детей войны. При победе его жизнь продолжит своё течение до прихода следующего…»