Страница 5 из 10
Оправдано ли в таком случае рассмотрение собственности феодалов наряду с разобранными выше, как особой разновидности земельной собственности? По нашему мнению, на вопрос следует ответить положительно. В плане чисто историческом весьма часты и многочисленны факты феодальной собственности, генетически никак не связанной с формами собственности общин «своих» территорий. В смысле юридическом «мулк» феодала также заметно отличается от «мулка» крестьянина-общинника: в отличие от последнего, он не спутан верховной юрисдикцией джамаата (мы говорим здесь именно о собственности, а не о случаях надельного пользования бека или чанки общинными угодьями). Ограничения права распоряжения землей со стороны коллектива родственников (сопоставимого с тухумом) отмечаются и для собственности феодалов, но здесь они заметно уже и слабее. Таким образом, феодальный «мулк» XV–XVII вв.
ничем существенно не отличается от земельной собственности феодалов Востока и Запада того же времени и значительно ближе к «классическим» формам частной собственности, нежели «мулк» общинника. Условные формы собственности феодалов на землю также существенно отличаются от форм общинного пользования землей.
Период XV–XVII вв. в развитии собственности горских феодалов на землю изучен в нашей современной историографии заметно слабее, нежели позднефеодальный период (конец XVII – начало XIX вв.) или даже конец раннефеодального периода (IX–XI вв.). Главная причина этого – крайняя скудость источниковедческой базы. Достаточно сказать, что единственным источником, непосредственно относящимся к проблеме, вплоть до последних лет оставался перечень податей шамхалам Кумуха в «Тарих Дагестан». Несмотря на то, что он введён в научный оборот боле 150 лет тому назад,[44] его историческая интерпретация и датировка до сих пор не могут считаться вполне удовлетворительными, т. к. практически полное отсутствие сравнительных материалов исключает сколько-нибудь эффективную работу. Последние усилия в этой области сделали возможным датировку наиболее распространённой редакции (в тексте «Тарих-Дагестан» – начало XVII в.)[45] и её более раннего прототипа («Перечень податей шамхалу» – конец XV в.)[46], однако это проясняет лишь время фиксации материала, но не время и обстоятельства появления его фактической основы. Вполне понятно, что серьёзным исследователям поневоле приходилось ограничиваться самыми общими характеристиками.[47] Результативному изучению подверглась лишь политическая (и отчасти социальная) сторона развития феодализма в XV–XVII вв. «вширь» и менее всего – экономическая основа этого явления.
В последнее десятилетие, однако, усилились поиски и введение в научный оборот новых письменных материалов по этой проблеме. Неудивительно, что удачные попытки конкретизации форм феодальной собственности появились прежде всего в работах исследователей-источниковедов (А.Р. Шихсаидов, Т.М. Айтберов[48]), а также исследователей, широко и систематически привлекающих полевой материал (Б.Г. Алиев[49]). Ныне, как нам кажется, создалась возможность «сведения воедино» различных видов исторического материала по данному вопросу, несмотря на его разнородность и скудость.
Для возможно более полной и верной его интерпретации необходимо: 1) рассматривать его на фоне того «наследия», которое оставил предшествующий период, 2) постараться выявить в материале XV–XVII вв. черты процесса развития феодальной собственности.
Наши сведения о феодальной собственности конца XIV в. в горном Дагестане (т. е. в годы нашествия Тимура) весьма ограничены. Можно упомянуть о значительном уделе Мухаммад-бека (в пределах рр. Самур, Ахты-чай и Уллу-чай, простиравшемся до Хиналуга), входившем в обширное владение его отца Ахмад-Багадура (Ильча-Ахмада)[50], племянника и вассала ширваншаха. Оно представляло собой наследственный лен и в конце XIV в. возглавлялось, вероятно, внуком Ахмад-Багадура – Ильча-Ахмедом II.[51] О собственности феодалов в Кайтаге есть косвенные указания: эта территория уже в X в. находилась в руках газийских предводителей (вероятно, ближневосточного происхождения).[52] Исходя из шариатских норм, можно предположить, что последние стали её верховными собственниками – к концу XIII в. существует лишь один правящий дом (именуемый позже уцмийским). Значительная часть этих земель должна была попасть в ленное владение их вассалов, что косвенно подтверждается упоминанием о кайтагских князьях (амирах), поддерживающих в XIV в. того или иного кандидата на трон.[53] Оказавшиеся на этих территориях крестьяне-общинники, вероятно, должны были превратиться в наследственных держателей своей собственной земли, причем это становилось основанием для взимания с них натуральной ренты.
Упоминаемые в связи с нашествием Тимура владетели Губден (в одноимённом селении, а также, видимо, и в Кадаре)[54], Пулад (в Капчугае)[55] были, вероятнее всего, карачи-беками. Эта группа феодалов происходила из служилого сословия Золотой Орды[56] («караджу»), но к концу XIV в. их собственность, видимо, могла уже превратиться в безусловную (во всяком случае это должно было произойти после разгрома Тимуром их сюзерена – Золотой Орды). Основные их земли были в предгорье, но в Горном Дагестане они имели несколько «пастбищных гор». В Зирихгеране и Кумухе продолжали существовать традиционные олигархические структуры – верховными собственниками всех земель этих политических единиц являлись, по-видимому, общины, но в Кумухе активно распоряжались ими главы нескольких влиятельных «домов» (тухумов), которые должны были серьезно ограничивать власть шамхала.[57] Пресловутые «вельможи и старшины»[58] должны были ограничивать и власть дома нуцалов в Хунзахском княжестве. Неясное указание на значительную земельную собственность в руках феодализирующейся верхушки обоих княжеств можно видеть в сообщении тимуридских историографов о том, что весной 1396 г. Тимур пожаловал им союргалы[59] (т. е. утвердил и расширил их владельческие права, приблизив их к развитым формам феодальной собственности мусульманского Востока).
Ещё менее ясна картина земельной собственности в «христианско-языческой» части Дагестана – в верховьях Андийского, Аварского и Кара-Койсу, а также в Высокогорье. Во всяком случае, предания свидетельствуют о почти монопольной земельной собственности христианского правителя Андии – Юлука.[60] Говоря о завоевании Караха, местный письменный источник упоминает и немусульманского «малика» в с. Тлорош[61], три месяца противостоявшего кумухским газиям. Судя по тому, что некоторые повинности («урф») в верхней части Аварского Койсу, не имеют аналогий ни в шариатском праве, ни в местной общинной традиции, можно предположить, что они были унаследованы от доисламских форм феодальной ренты на этой территории[62] – иными словами, исламскому завоеванию здесь предшествовало не доклассовое общество, а какие-то сугубо местные формы феодализма, к тому же источник упоминает там каких-то «именитых людей» или «знать» (айан), вступивших в конфликт с газиями-победителями. Можно предполагать, что близкие социальные структуры продолжали существовать у немусульманского населения Кара-Кайтага и Верхней Даргинии.
44
Derbend-Nameh…by М.А. Kazem-Beg. SPb, 1851, рр. 559–677 (приложение).
45
Шихсаидов А.Р. Дагестанская историческая хроника «Тарих-Дагестан» Мухаммеда Рафи // ППВ 1972. М., 1977. С. 99 («… и только к началу XVII в…. “Тарих-Дагестан” приняла ту форму, которая дошла до нас в разных списках»),
46
Айтберов Т.М. Сведения по экономической истории Дагестана XV в. // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. XIV годичная сессия ДО ИВ АН СССР. М., 1979. С. 3.
47
Юшков С.В. К вопросу об особенностях феодализма в Дагестане (до русского завоевания) // УЗ Свердловского госпединститута. Свердловск, 1938. С. 7; Магомедов Р.М. История Дагестана. С древнейших времён до начала XIX века. Махачкала, 1961. С. 114–115,130,161.
48
Шихсаидов А.Р. Дагестан в X–XIV вв. Опыт социально-экономической характеристики. Махачкала, 1975. С. 62–75; его же. Мулк в Дагестане X–XIV вв. // Формы феодальной земельной собственности и владения на Ближнем и Среднем Востоке. М., 1979; Айтберов Т.М. Источники для изучения социальной структуры Дагестана XV–XVI вв. Автореф. дисс… канд. ист. наук. М., 1980; его же. О земельных пожалованиях в Дагестане в XV–XVI вв.// Формы феодальной собственности и владений на Ближнем и Среднем Востоке. М., 1979.
49
Алиев Б.Г. Каба-Дарго в XVIII–XIX вв. Махачкала, 1972. С. 85–151.
50
Магомедов Р.М. История Дагестана. С древнейших времен до начала XIX века. Махачкала, 1961. С. 132.
51
Криштопа А.Е. К вопросу о письменных источниках по периоду феодализма в Дагестане//ВИЭД. Махачкала, 1975. Вып. VII. С. 153–154.
52
Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда X–XI вв. М., 1963. С. 129–130; Шихсаидов А.Р. Дагестан в X–XIV вв. С. 127–128.
53
Криштопа А.Е. Указ. соч. С. 180.
54
Бакиханов А.-К.А. Гюлистан-Ирам. Баку, 1926. С. 64–65; Алкадари Г.-Э. Асари-Дагестан. Махачкала, 1929. С. 39.
55
Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Извлечения из персидских сочинений, собранные В.Г. Тизенгаузом и обработанные А.А. Рамаскевичем и С.Л. Волиным. М.: Л., 1941. Т. 2. С. 182.
56
Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII – начале XIX веков. Махачкала, 1957. С. 170.
57
Шихсаидов А.Р. Новые эпиграфические памятники // Материалы сессии, посвящённой итогам экспедиционных исследований 1978-79 гг. Махачкала, 1980. С. 42–43.
58
Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т.2.С. 186.
59
Там же.
60
Магомедов Р.М. Дагестан. Исторические этюды. Махачкала, 1973. Вып. 2. С. 264–265.
61
Айтберов Т.М. Аноним Абу Муслима из Урады (XV–XVI вв.) // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. XIII годичная сессия ЛО ИВ АН СССР (доклады и сообщения по арабистике). М., 1978. С. 65. § 4.
62
Айтберов Т.М. Аноним Абу Муслима из Урады (XV–XVI вв.) // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. XIII годичная сессия ЛО ИВ АН СССР (доклады и сообщения по арабистике). М., 1978. С. 66…, прим. 37.