Страница 10 из 13
Прежде чем изложить различные доводы, которыми руководствовался Шейх Фазлолла Нури как лидер противников Конституционной революции, обратимся к трудам некоторых других представителей духовенства, выступавших против конституционализма. Сейед Али Систани в своих фетвах рассматривает конституционный строй как неверие (куфр), а самих конституционалистов называет неверными:
«Конституционалисты являются неверными, их имущество является ничейным, а их кровь может быть свободно пролита»[114]. Автор книги «Ас-саваик ас-саб’а» приравнивает конституционализм к многобожию: «Двенадцатый Имам определил в своей молитве «Ал-Ифтитах» начало тяжелой смуты последних времен словами «тяжесть выпавших на нашу долю испытаний», что соответствует при исчислении по системе «абджад»[115] числу 1326, которое обозначает год объявления Конституции по лунной хиджре. Это выражение представляет собой «указание именно на смуту последних времен», одним из видимых проявлений которой является Конституционное движение. К тому же слово «конституция» соответствует при исчислении по системе «абджад» слову «мушрик» (многобожник), потому что численным значением каждого из этих слов является 560»[116].
В своем трактате «Далаиль барахин ал-фуркан» он также представил в защиту монархии двенадцать доводов и одно дополнение, в которых он порицает, осуждает и доказывает «ложность суждений несовершенных умов», отвергает и порицает конституционализм, осуждает все бесчестие и греховность совещаний, консультативных собраний и создания парламента, порочные последствия учреждения газет и журналов, опираясь на аяты Священного Корана и различные предания[117]. Автор трактата «Кашф ал-мурад» также ясно говорит о несоответствии конституционного строя шариату, считает противозаконными и запретными (харам) многие действия парламента и конституционалистов (такие как взимание новых налогов, введение принципа дифференциации налогов в зависимости от действий, введение таможенных сборов, превращение феодальных наделов в вакфы, наличие законодательной и исполнительных властей, фиксация цен на товары, проведение переписей населения и скота и т. д.), а в конечной счете заявляет, что конституционное движение полностью противоречило шариату с самого момента введения конституционной монархии и вплоть до принятых в этот период законов и частных вопросов законодательства[118].
Шейх Фазлолла Нури следующим образом излагает свое отношение к конституционализму в трактате «Запретность конституции»: «Не должно оставаться никаких сомнений в том, что Конституция противоречит исламской религии Лучшего из людей Достопочтенного Пророка, да пребудет над ним приветствие и мир, и исламское государство не может существовать под властью конституционного законодательства, иначе как отказавшись от Ислама. Следовательно, если кто-либо из мусульман предпримет усилия, чтобы мы стали мусульманами конституционного толка, его усилия направлены на уничтожение религии, а сам такой человек является вероотступником, к которому применимы все четыре заповеди о вероотступниках[119] [120]».
Во избежание многословия можно вкратце выразить основные принципы в рассуждениях Шейха Фазлоллы, нашедших отражение в его трактате «Запретность конституции», следующим образом:
Шейх Фазлолла считает источником конституционализма смуту, исходящую от новых сект и сторонников естественной религии, которая пришла от соседей.
Он считает нововведением строй, основанный на издании циркуляров и законодательной деятельности.
Он отвергает принцип представительства (векалят) и отстаивает принцип покровительства (велаят).
Он считает разработку конституции и ее принятие большинством голосов запретным с точки зрения шариата и нововведением в религии.
Он считает равенство (равноправие граждан государства) противоречащим шариатским законам.
Он считает свободу слова и печати причиной размывания основ религии и уничтожения шариата.
Он считает, что политический строй зиждется на двух принципах: обладание мандатом на правление от Пророка и монархия, без которых исламские заповеди выйдут из употребления. Муджтахиды выступают в роли хранителей религиозных заповедей, а монархи являются обладателями могущества. Он наделяет шаха титулом «султан – покровитель Ислама», конституционалистов называет «очевидными нечестивцами», а парламент – «вертепом безбожия»[121].
Поэтому, как мы уже кратко отметили, говоря о риторике некоторых мыслителей первого поколения субдискурса неприятия, все они отстаивали ядро исламской религии перед лицом новых идей (атеистических и еретических), выступая с позиций традиции, опираясь на аргументацию, доводы которой в основном восходили к Корану и сунне, и придерживаясь традиционного религиозно-правового истолкования религии. Они были столь привержены своим представлениям и взглядам, что не отступились от них даже тогда, когда взошли на эшафот. В этом отношении нам представляется важным отметить, что традиционное восприятие религии в рассматриваемом нами поколении не приемлет новых определений человека, прав, свобод, законодательства, государства, власти, легитимности, справедливости, равенства, народа, совещательности, разделения властей и других явлений, представляющих собой продукт эпохи Просвещения, и рассматривает их как проявления неверия, безбожия и ереси, которые были неприемлемы для религиозного дискурса (в их понимании), а потому они сочли своей обязанностью бороться против них и уничтожить их. Поэтому в таком восприятии дискурса неприятия дальнейшее существование исламской общины зависело от сохранения власти, манифестацией которой был мусульманский монарх, хотя любая власть в эпоху сокрытия Имама Махди считается узурпаторской.
Во второй период следующим поколением субдискурса неприятия (согласно таблице 2) стал дискуссионный дискурс республики. Конечно же, в данной статье мы не собираемся заниматься историей и отсылаем нашего взыскательного читателя к самостоятельному изучению истории и исторической социологии первых четырех десятилетий XX века. Однако необходимо заметить, что тяжелое поражение, понесенное конституционным движением в его противостоянии сторонникам традиции, которое носило политический и интеллектуальный характер, положило конец короткому периоду свободы и демократии в Иране. Хотя силы, выступавшие в поддержку конституционализма, разгромили деспотию и завершили период абсолютистской монархии, сущность и социальная база новых лидеров Конституционного движения (Сардар Асад Бахтияри[122] и Сепехдар Тонкабони[123]) не вполне соответствовали направленности революции 1906 г.[124]. Взятие Тегерана привело к усилению двух групп: кочевых племен и крупных феодалов. В то же самое время, взятие Тегерана привело в политику также новые социальные силы, придерживающиеся радикальных взглядов, которые сформировались под влиянием идей тогдашних российских социалистов[125]. Несмотря на это, ход событий иранской истории приобрел в 1906–1920 гг. такую направленность, что в результате внутренних перемен, политической, социальной и экономической нестабильности, изменений международной обстановки в последние годы XIII века солнечной хиджры (конец 1910 – начало 1920-х годов) все патриотические мыслители и политики были серьезно обеспокоены судьбой своей родины и ожидали той самой скрытой руки, которая могла бы по крайней мере навести в обществе порядок. Малек ош-шоара Бахар[126] пишет по этому поводу: «В те самые годы анархии, охватившие наше отечество… я стал считать и неоднократно писал об этом в газете «Ноубахар», что должна прийти сильная власть… Я был не одинок в своем мнении. Таково было мнение всей мыслящей прослойки, которая была знакома с ситуацией тех дней…»[127]
114
Адамият, Ферейдун. Идеоложи-йе нехзат-е машрутият (Идеология конституционного движения). Тегеран: энтешарат-е Пайам, 2535(1976). С. 2S9.
115
Абджад (по первым четырем буквам арабского алфавита: алиф, ба, джим, даль) – система обозначения чисел с помощью арабских букв и сопряженная с ней возможность нахождения суммарного числового содержания слов, написанных арабскими буквами.
116
Наджафи Маранди, Шейх Абулъхасан. Саваэг-е саб’э (Семь молний). Тегеран: б.м., 1344 (1965). С. 266.
117
Заргяринежад, Голамхосейн. Расаэл-е машрутият (Трактаты конституционного движения). Тегеран: Энтешарат-е Кавир, 1377 (1998). С. 190–255.
118
См.: Заргяринежад, Голамхосейн. Расаэл-е машрутият (Трактаты конституционного движения). Тегеран: Энтешарат-е Кавир, 1377(1998). С. 100–146.
119
Четыре заповеди о вероотступниках – общепринятые в исламском фикхе нормы, определяющие меру судебного пресечения в отношении мусульман, совершивших вероотступничество: 1) казнь или дозволенность убийства; 2) жены верооступника считаются разведенными; 3) супруге верооступника достается часть его имущества; 4) вероотступник лишается всяких прав на наследование.
120
Заргяринежад, Голамхосейн. Расаэл-е машрутият (Трактаты конституционного движения). Тегеран: Энтешарат-е Кавир, 1377 (1998). С. 15.
121
Заргяринежад, Голамхосейн. Расаэл-е машрутият (Трактаты конституционного движения). Тегеран: Энтешарат-е Кавир, 1377 (1998). С. 167–168.
122
Али-Кули-хан Бахтияри (Сардар Асад) (1856–1917) – иранский аристократ и государственный сановник, вождь бахтиярского племени Хафтланг, один из основателей первой масонской ложи в Иране, направил свои отряды бахтиярского ополчения в Тегеран в 1909 г. в защиту Конституционного движения.
123
Мохаммад-Вали-хан Тонкабони (1846–1926) – иранский аристократ и государственный сановник, один из лидеров Конституционной революции в Иране, премьер-министр Ирана (1907, 1908–1909, 1911–1912).
124
См.: Кясраи, Мохаммад-Салар. Чалеш-е соннат вам модерните дар Иран (Столкновение традиции и модерна в Иране). Тегеран: нашр-е Марказ, 1379 (2000). С. 379.
125
Там же. С. 380.
126
Мохаммад-Таги Бахар (1884–1951) – выдающийся иранский поэт, ученый, политик, журналист, историк, литературовед, министр культуры Ирана в 1945 г.
127
Бахар, Мохаммад-Таги. Тарих-е мохтасар-е ахзаб-е сияси-йе Иран (Краткая история политических партий Ирана). Т. 1. Тегеран: Амир Кабир,1375 (1996). Т. 1. С. 100).