Страница 19 из 33
- Ничего,- ответил Булат,- только вот кушать очень хочется. Можно, я схожу домой покушаю?
- Э, нет,- сказал каменщик, доставая из кармана зажигалку,- так не пойдет. На это у нас есть обеденный перерыв. Если бы каждый рабочий уходил, когда ему захочется, на руднике не было бы ни одного дома.
Каменщик докурил цигарку и опять взялся за мастерок. Но работали недолго. Через полчаса Булат опять кричал Розе:
- Роза, давай кирпич!
- Нету больше кирпича,- развела Роза руками,- кончился!
Каменщик положил мастерок в корыто и поднялся на стену.
- Эй, бригадир!
- Чего тебе?
- Когда кирпич будет?
- Нет, кирпича, на семидесятом километре обвал!
- Значит, стоять будем?
- Зачем стоять? Пойдем электростанцию строить помогать, у них там кирпича много.
Мимо стройки проехали два грузовика, доверху груженные кирпичом.
- Смотрите! Смотрите!-закричал Булат.- Вон сколько привезли! На целую неделю хватит!
- Это не нам…- вздохнул каменщик.- Это соседям.
- А разве нельзя занять у них одну машину? - спросил Нариман.
- Нам займут, а сами стоять будут?
Каменщик досуха вытер инструменты и положил в мешочек. Глядя на погрустневших помощников, улыбнулся.
- Не расстраивайтесь, как привезут кирпич, приходите. Так и быть, возьму вас снова в свою бригаду, работать вы умеете.
Ребята договорились, что в три часа они встретятся на тропе возле штольни, и разошлись по домам.
Уже подходил к концу июнь, а из Министерства обороны до сих пор не было никакого ответа. Нариман и Роза каждый день выходили навстречу почтальону, но тот всегда отводил глаза и говорил, что министерству просто некогда.
Вот и сегодня, только Нариман с Розой подошли к дому, как навстречу им вышел почтальон.
- Принес я вам письмо из министерства, на окно положил.
Нариман бросился к окну, схватил пакет, разорвал его, но, прочитав первую страницу, протянул его Розе.
Роза подхватила письмо и торопливо пробежала по строчкам. Министерство обороны сообщало, что в связи с годовщиной окончания Великой Отечественной войны Никитина Евдокия Гавриловна награждается медалью «За победу над Германией».
- Ну вот, теперь у тети Дуси будет пять наград,- сказала Роза, вкладывая письмо в конверт.- Мы с тобой ее сегодня первыми поздравим. Ты не расстраивайся, ответ все равно придет. Министерство, наверно, получает по тысяче писем, разве ответишь на столько писем в один день? Это ведь каждого надо разыскать. А Павел Иванович написал своим друзьям?
- Говорит, что написал.
- И ему, наверно, пришлют такую медаль, он ведь тоже, как тетя Дуся, дошел до Берлина.
- Разве тетя Дуся воевала?- удивился Нариман.- А я и не знал.
- И еще как воевала, у нее два ордена, две медали, но она их никогда не надевает.
Нариман удивленно поднял брови.
- Не веришь? Пойдем, покажу!
Она затащила Наримана в комнату, выдвинула ящик комода и достала из-под белья плоскую картонную коробку, открыла крышку и со звоном высыпала содержимое на стол. Со дна коробки на ордена и медали упал точно такой же министерский конверт, на котором печатными буквами было выведено «Музафярову Булату».
Булат дрожащими руками раскрыл конверт и вытащил сложенный вчетверо лист. Черные буквы плясали перед глазами, находили одна на другую, а временами сливались в сплошную темную линию.
Нариман медленно отложил в сторону письмо и, упав головой на стол, глухо зарыдал.
- Что с тобой, Нариман?- испугалась Роза.- Что случилось?
Роза взяла со стола лист, развернула его и из всего написанного увидела только четыре слова… геройски погиб… и… место неизвестно…
Роза отложила письмо и обняла Наримана.
- Не надо, не плачь, может, это совсем не правда, ты же сам говорил, что он был в партизанах. Они пишут, что место неизвестно. И если он погиб, майор оставил бы тебе письмо…
Роза уговаривала его, просила, но Нариман не поднимал головы. Тогда Роза опустилась на стул, уронила голову рядом с головой Наримана и горько-горько заплакала.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Мурат вернулся с работы расстроенным. Он прямо в сапогах свалился на койку и лежал, глядя в потолок, до поздней ночи. Не умывался, не ужинал и все думал, думал, а перед глазами проплывала его молодость. Молодость человека, оторванного от родной земли, прожившего всю жизнь в семье, которую ненавидел, но уйти не мог, потому что обязан был жизнью…
Несколько дней назад Мурат побывал на штольне, и все то, что происходило двадцать с лишним лет тому назад, он пережил заново…
Вся эта история началась с того, что он, не по годам рослый и сильный парень, был схвачен белогвардейцами и отдан в услужение барону Оскару Вольфу. С отрядом этого бывшего помещика осенью 1920 года Мурат навсегда покидал Казахстан, покидал, и не знал, что, оставляя эти широкие степи, он теряет Родину, родных и близких, человеческое достоинство…
Четвертый день уходил отряд от погони. Теряясь временами среди обломков скал, тропа поднималась все выше и выше, туда, где за хмурыми клочковатыми облаками смутно виднелся перевал. Люди шли, едва переставляя ноги, таща на поводу вконец обессилевших лошадей. До вершины оставалось совсем немного, когда идущий впереди полковник Вольф остановился. Тропа кончилась. Отсюда начинался скользкий каменный выступ, козырьком нависший над пропастью.
Полковник внимательно посмотрел вокруг - может, где-нибудь среди камней спряталась еще одна тропка? Но когда убедился, что этот путь - единственный шанс избавиться от плена и перебраться на ту сторону, он с большим усилием взобрался на седло и, подождав, пока остальные оседлают лошадей, махнул рукой.
Первым на вырубленный руками десятков поколений чабанов узкий проход ступил конь Мурата, за ним тронулись остальные. Кони ступали очень осторожно, прижимая запавшие бока к холодной каменной щеке выступа.
Мурат лег на шею лошади, опустил поводья и негромко подбодрил гнедого. Из-за поворота блеснуло утреннее солнце. Мурат облегченно вздохнул, чуть выпрямил спину - еще два-три метра и он на той стороне. Еще полтора метра… задняя нога гнедого скользнула по сырой скользкой поверхности камня. Конь дико заржал, и, ударившись крупом о стену, рухнул в пропасть.
Мурат медленно сползал вниз, лихорадочно ощупывая руками скат. Еще немного и… Мурат всем телом ощутил холодную пустоту под ногами, пальцы нащупали впадину и вдавились в нее. Идущий следом конь попятился и захрапел…
- Не останавливаться!- сквозь зубы приказал полковник.
Мурат крепко зажмурил глаза. Он старался не дышать и не слышать, как далеко внизу под ногами бурная Карасу перекатывает обросшие мхом валуны.
- Одна, две, три…- считал Мурат проходивших над головой лошадей, и вдруг тупая боль вдавила в камень одеревяневшие пальцы,- пять…- из нестерпимо яркого света выплыл родной аул.
- Шесть.- Перед ним встал старший брат Анвар, который ушел к партизанам, Айша, маленький Кадыр.
- Семь.- Холодная змея обвилась вокруг шеи Мурата и он потерял сознание.
Очнулся Мурат на траве.
- Благодари полковника,- сказал один из казаков, протягивая ему флягу,- если б не полковник - хана тебе…
Отряд перевалил через перевал и спустился к реке. Полковник был уверен, что красные, которые четыре дня не отставая шли за ними буквально по пятам, теперь не догонят.
Возле реки остановились, напоили коней и завели их на всякий случай в густой ивняк.
Было жарко. Мурат окунул несколько раз горящее лицо в ледяную воду. Испуганная стая маринок бросилась врассыпную. Мурат набрал со дна блестящих, как спелые виноградинки, камешков и бросил вслед малькам. Десяток фонтанчиков взметнулся над водой и тут же растаял.
- Тихо!- негромко прозвучала команда.- Ложись!
Все залегли в траве и затаили дыхание. По тропе, лежащей от реки на расстоянии брошенного камня, важно вышагивали четыре верблюда, тяжело груженные углем. Следом на низкорослой кобыле трусил старик с охотничьим ружьем в руках.