Пепел в песочнице

Сзади раздался голос Арчера:

— Джуниор Донахью в «Хаммере» разумеется. Это его машина. Ты его сразу увидишь. Большой такой. Длинный. Весь в папу. Я тебе его покажу, а ты — стреляй. Только не промахнись, смотри.

Машины остановились напротив ворот.

Никто не выходил.

— Почему они не выходят.

— А ты бы вышел сразу, если бы уехал от освещенного дома, а приехал в темный и с вот такими рожами в каждом окне? Думаю, что нет.

— И что же делать?

— Ждать. Только помни: если хаммер попытается уехать — немедленно стреляй в мотор.

— А по колесам?

— В задницу себе сразу выстрели. В мотор. По колесам стрелять бессмысленно — уедет на оставшихся. На то и хаммер.

В этот момент машина, как будто услышав слова Арчера, мигнула аварийкой и начала потихонечку отворачивать с обочины в сторону дороги.

«Не выйдет» подумал Максим и выстрелил.

Бум! Дзанг! Пуля вылетела из ствола и, пролетев по дуге, ударила в моторный отсек хаммера. Но не прямо в мотор, а выше. Она пробила капот, заднюю стенку отсека, раскрошила пластик возле рулевой колонки и ударила в ногу водителя, практически сразу отделив ее от остального тела. Водитель страшно закричал, бросил руль и хотел выскочить из машины, но оторванная нога не позволила. Поэтому он, раскрыв дверь, не выпрыгнул, а выпал прямо вниз и попал под катящиеся колеса. Его крик, еще живого, но уже перемалываемого многотонной тяжестью человека был настолько силен и страшен, что Максим услышал его и от ужаса на секунду зажмурился. Этого делать было нельзя. За эту секунду Джуниор Донахью успел выскочить с заднего сиденья и скрыться с линии огня за каменным забором, а его люди врассыпную бросились в разные стороны, прячась за машинами, под машинами, за забором, за деревьями. Началась беспорядочная многоствольная стрельба. Пули до Максима и Арчера не долетали, но сам факт был неприятен.

— Стрелок — с брезгливым презрением произнес Арчер. Как будто не сказал, а сплюнул. — Мститель криворукий.

— Ничего, все равно он выйдет. — Максим все еще не отошел от шока, в который поверг его крик погибающего водителя, но фанатично выцеливал любое движение внизу.

— Он-то выйдет. А вот шофера ты за что пристрелил? Что он тебе плохого сделал?

— Он сам виноват.

— В том, что возил мерзавца? Возможно. В том, что кормил семью на деньги, которые платил ему этот мерзавец? Возможно.

— Так он, выходит — отличный парень?

— Не знаю. Но до сих пор я его знал только как глупого водителя с большой семьей и старым папашей-алкоголиком, которого я неоднократно вытаскивал из бара.

— И что же мне теперь делать? — Максим растерялся совершенно. Он не понимал почему, если Арчер знал, чем может кончиться дело, не вмешался?

— Доводить начатое до конца. Джуниор виновен в смерти семьи Пеннов. Ты решил мстить. Так убей его и пойдем отсюда.

— Но Вы же знали, что я могу попасть в кого-то кто тут не причем? Почему Вы раньше мне рассказали?

— Потому, что ты — взрослый мужчина и должен о таких вещах думать сам. Потому что думать о невиновных и посторонних — первая обязанность любого, кто берет в свои руки оружие.

— И оно того стоит? Это объяснить никак нельзя было?

— Тебе сколько лет? Двадцать пять, если не ошибаюсь? Не пять, не десять и даже не пятнадцать? Объяснять тебе что-либо уже поздно. Сам себе все объяснишь. Потом. Если сможешь. А теперь, — Арчер повысил голос до крика и тыкнул пальцем в сторону дома Донахью, — целься и стреляй!

Максим не знал чего ему хотелось больше: застрелить Джуниора, Арчера, или просто плюнуть на все и уйти. Но он заставил себя успокоиться и смотреть только в прицел.

До этого Максим не знал, как это — расслабиться через силу. Это было новое умение, которое оказалось сюрпризом. Максим даже не знал, что такое умение в принципе существует, а теперь оно пришло и стало неожиданной помощью. Он прицелился в стену в метре от угла на высоту колена и нажал на спуск. Бум! Дзанг! Метр правее. Бум! Дзанг! Еще метр правее. Бум! Дзанг! Тяжелые пули пробивали кирпичную кладку и впивались в землю с другой стороны, оставляя на виду огромные выщербины в два-три выбитых кирпича. Еще правее — Бум! Дзанг!

Стоявшие и прятавшиеся у стены люди не выдержали и побежали, мечась в разные стороны. Максим навел перекрестье на широкую спину бежавшего к дому Джуниора, взял чуть левее и нажал на курок.

Бум! Дзанг! Последняя гильза ударила о камень. Пуля ударила бегущему Джуниору в шею. Его голова подлетела вверх на полметра, упала далеко от распластанного тела и покатилась под окна дома.

Максим встал.

— Всё. Теперь мы можем уходить.

Арчер достал из кармана рюкзака продолговатый темно-зеленый цилиндр с утолщением на конце и кольцом как у гранаты, выдернул кольцо и бросил цилиндр за спину Максиму на винтовку. Цилиндр как ванька-встанька встал на утолщение и, постояв несколько секунд, с тихим хлопком разлетелся на несколько частей, к каждой из которых от оставшегося лежать в середине утолщения протянулись тоненькие едва видимые лески.

— Комплекс автоматического минирования «Сюрприз». Подарок от русских друзей. — Арчер потянулся и поднял рюкзак. — Вот теперь можем идти. Кстати, — Арчер сделал паузу, размышляя, стоит ли продолжать, но все же закончил: — Это был один из лучших выстрелов, что я когда-либо видел. Пойдем.

Они шли несколько дней — Арчер впереди, своими длинными ногами отмеряя километр за километром, Максим, как Пятачек за Винни-Пухом, бежал вприпрыжку сзади. На попытки Максима уговорить Арчера раздобыть где-нибудь машину, тот, даже не оборачиваясь, отвечал неизменным: «Побольше погуляешь — поменьше постреляешь». И шагал дальше длинный и нескладный, похожий на уэлсовский треножник марсиан.

Через какое-то время Максиму надоело уговаривать Арчера: Арчер не был похож на человека, которого можно уговорить. Кроме того Максим внутренне и сам понимал его правоту. Но просто признавать правоту, ничего при этом не делая, было скучно и обидно. В свою очередь скучать и обижаться было стыдно, и Максим решил «сделать старого хрыча».

Он собрался и пошел быстрее, стараясь переставлять ноги равномерно и дышать ритмично. Через некоторое время он пришел к выводу, что оптимальным ритмом является один вдох на два шага и один выдох на следующие два шага. Максим периодически сбивался, но снова заставлял себя войти в ритм. Снова сбивался и снова заставлял. В конце концов, ноги подчинились первыми. Сердце и легкие сопротивлялись чуть дольше, но подчинились и они. Максим чуть прибавил темп.

Обгонять Арчера он начал на третий день своих упражнений. Ачер заметил это, но виду не подал, а прибавил темп. Прибавил и Максим. За этот день они прошли столько, сколько раньше проходили за полтора-два. К вечернему привалу Максим свалился без сил, а Арчер еще и развел костер и разогрел тушенки с картошкой.

— Неплохо — сказал он работая ложкой — Очень неплохо. Но дышать нужно не два на два, а четыре на три: вдох на четыре шага, выдох на три.

Максим поперхнулся и ничего не ответил, сжав челюсти.

В эту ночь ему снова приснилась Маргарет. Она ничего не говорила, а только молча смотрела на него. Она все смотрела и смотрела на Максима, и в глазах ее было столько любви и печали, что Максим заревел во сне и стал взахлеб рассказывать ей, что он не хотел убивать шофера — так вышло. Глупо получилось. И он не виноват, он не хотел, не думал, он тут не при чем! И Маргарет пропала, а на ее месте вспыхнули ярким светом, обжигая глаза, Ангела и Варя. Варя пискнула и прыгнула обниматься, но, не долетев, растаяла. Где? Куда? Максим смотрел в глаза жене, но глаза ее превратились в звезды, а лицо ее стало розовым холодным утром. Пора было вставать и идти.

На следующий день Максим воспользовался советом Арчера и чуть не порвал себе легкие. Попробовал еще раз. И еще раз. И снова не получилось. И пробовал еще и еще. Тело сопротивлялось, грудь грозила разорваться, ноги бастовали. Максим начал спотыкаться и Арчер смиловался — устроили привал. На привале этот старый вредный черт не позволил Максму, как обычно, упасть на землю, а собственноручно, подхватив падающего Максима под мышки, прислонил к березе спиной. Так они, кряхтя и переругиваясь, простояли полчаса. Затем Арчер встал впереди и зашагал, демонстративно громко дыша, чтобы Максим слышал, когда менять вдох на выдох и четко топая, чтобы обозначить ритм шагов. Неожиданно для себя Максим быстро втянулся в ритм и через каких-то два часа считал его абсолютно естественным. Естественным настолько, что не сразу остановился, когда Арчер скомандовал очередной привал.