Страница 9 из 12
Все эти сведения приведены в докладе следственной комиссии от 30 мая 1826 года, представленном царю. Этот доклад был опубликован в июле месяце того же года в двух номерах парижской газеты «le Moniteur Universel»[97].
В той же газете напечатаны и другие материалы, полученные из России: доклад Верховного уголовного суда от 8 июля 1826 года[98], «Роспись государственным преступникам, приговором Верховного уголовного суда осуждаемым к разным казням и наказаниям»[99]. Указ царя от 10 июля 1826 года о мерах наказания «государственных преступников», его Манифест от 13 июля того же года в связи с приведением приговора в исполнение и др.
Итак, вскоре после окончания суда по делу декабристов и приведения приговора в исполнение, читатели французской газеты получили подробнейшую информацию о движении декабристов и о лицах, участвовавших в нем, о главных видах их «преступлений», к какому разряду они отнесены по приговору суда, какое наказание вынесено каждому разряду и т. д. Французские читатели узнали, что «вместо мучительной смертной казни четвертованием» пятерых декабристов царь решил «повесить»; о «вечной каторге» для других, и т. д.
В тексте доклада следственной комиссии приведен разговор П. И. Пестеля с декабристом А. В. Поджио. Процитируем этот отрывок:
«Кто же, – спрашивал он у Поджио, – будет главою Временного правительства? – Кому быть, кроме того, кто начинает и без сомнения совершит великое дело революции, кроме вас? – Неловко мне, нося имя не русское. – Что нужды! Вы уймете самое злоречие, удалясь как Вашингтон в среду простых […] граждан: ведь временное правительство недолго будет действовать, год, много два. – О нет! – возразил Пестель, – не менее десяти лет […]. А окончив великий подвиг, я заключусь в Киевской Лавре, буду схимником и тогда примусь за веру»[100].
Вот откуда Феликс Пиа почерпнул высказывание Пестеля! Отметим, что он дословно цитирует текст, опубликованный в газете «le Moniteur»[101].
Все это представляет для нас особый интерес, так как эту газету читал и Стендаль. Он не раз упоминает ее в своих письмах.
Уже в 1826 году писатель мог получить довольно точное представление о событиях в России. О том, что эти события его очень интересовали, свидетельствуют его «Английские письма» этого времени.
В корреспонденциях, посланных Стендалем в лондонский журнал «New Monthly Magazine», он неоднократно касается восстания декабристов. 10 февраля 1826 года он приводит «русские дела» как главную тему разговоров в Париже[102]. 14 марта он сообщает: «Удивительное открытие, что либеральные взгляды существуют в самих недрах русской армии, страшным контрударом отозвалось в Сен-Жерменском предместье», т. е. в среде парижского аристократического общества. 18 августа Стендаль называет среди «разочарований», испытанных французскими реакционерами за последний год, «доклад комитета, назначенного Николаем, и рассказы некоторых французов, вернувшихся из Москвы». Они дают повод опасаться, что «Россия заражена ядом либерализма»[103].
Последнее сообщение Стендаля английскому журналу доказывает, что он знал о докладе следственной комиссии царю, опубликованном в вышеупомянутой французской газете.
Из этого доклада Стендаль мог получить весьма подробные сведения об истории возникновения тайных обществ в России. Так, во французской газете он мог прочесть о том, что еще в 1816 году молодые офицеры, вернувшиеся в Россию после кампаний 1813, 1814 и 1815 годов, решили создать тайное общество подобно немецким и итальянским тайным обществам.
О том, что в Россию проникли либеральные идеи, Стендаль мог убедиться, в частности, из сообщения следственной комиссии о проекте конституции, разработанном Никитою Муравьевым. Этот проект предполагал монархию, но «весьма ограниченную». Император обладал бы властью, подобно той, «которая дана президенту Североамериканских штатов».
Подробности же, сообщаемые в докладе следственной комиссии о проекте конституции Пестеля, «совершенно в духе республиканском», даже само название Тульчинской управы – «directoire de Toulczyn» —, вызывавшее ассоциацию с французской Директорией 1795–1799 годов, по-видимому, убеждали Стендаля в буржуазно-демократическом характере идей Южного общества декабристов.
Из тех же материалов газеты «le Moniteur» Стендаль мог получить представление о планах «мятежных действий» в русской армии, о том, как развертывались события в Петербурге в день восстания и т. д.
Возвращаясь к записке Стендаля к Вяземскому заметим, что в это время, в конце 1834 – начале 1835 года, французский писатель был уже хорошо информирован об идеях и проектах декабристов. Его слова – «какая [эта была бы] держава, если бы буржуазия пошла навстречу крестьянству!» – основываются не только на сведениях, приведенных в статье Феликса Пиа, но также на том, что Стендаль мог в свое время узнать из газеты «le Moniteur».
Русские события 1825–1826 годов нашли свое отражение и в художественном творчестве Стендаля.
Не случайно писатель избрал героиней своего первого романа «Арманс или Сцены из жизни парижского салона 1827 года» (1827) русскую девушку, родственницу декабристов.
В заметке на полях экземпляра этой книги автор точно указал период, когда он ее сочинял: с 31 января по 8 февраля и с 17 сентября по 10 октября 1826 года[104].
Первоначальное название этого социально-психологического романа было «Оливье», по имени главного героя, впоследствии переименованного в Октава. Роман же получил свое окончательное название по имени героини, Арманс Зоиловой.
Писатель вводит свою героиню в повествование не сразу. Он постепенно знакомит читателя с русской кузиной Октава де Маливера, добавляя к ее образу все новые черты. Вместе с тем перемещается и центр тяжести романа на героиню.
В ходе рассказа вырисовывается характер этой гордой и умной девушки. Дочь русского генерала, погибшего в войне против Наполеона, племянница и наследница декабристов, покончивших собой после неудачи восстания, Арманс в свои восемнадцать лет не по возрасту серьезна. Она обладает силой воли и решимостью. Вместе с тем она нежна, самоотверженна и бескорыстна.
Арманс не лишена также человеческих слабостей. Кстати, промахи молодых героев Стендаля, наивно верящих в свою проницательность, делают их столь привлекательными для автора. Эти промахи играют также важную роль в развитии сюжета, как заметил австралийский исследователь Грэм Джонс[105]. В романе «Арманс» слабость, проявленная героиней (чувство ревности), компрометирует ее и приводит к браку с любимым ею кузеном и вместе с тем – к трагической развязке романа.
Отметим еще один любопытный момент, связанный с русской героиней Стендаля.
Исследователей не раз занимал вопрос о происхождении имени героини. Оказалось, это нерусское имя заимствовано автором от названия реки Арманс, у берегов которой находится французский городок Сен-Флорантен, через который писатель проезжал по пути из Милана в Париж[106]. Стендаль нередко использовал географические названия для имен своих персонажей или для псевдонимов. Возможно, что название реки Арманс запомнилось писателю своей мелодичностью и всплыло в его памяти в связи с образом русской героини.
Образ этой героини создан не только на основе того, что писатель знал о русских женщинах по собственным наблюдениям или из книг, например, из мемуаров госпожи де Сталь «Десять лет в изгнании» (Париж, 1820–1821)[107]. Характер Арманс Зоиловой создан также под впечатлением рассказов о мужестве и самоотверженности родственниц декабристов. Об этом Стендаль мог узнать от хорошо знакомых ему лиц: от писателя и публициста Ж.-А. Ансело и его супруги, драматурга Виржини Ансело. Они были в Петербурге как раз в то время, когда декабристы томились в Петропавловской крепости и ожидали суда. (Супруги Ансело приехали в Петербург в конце 1825 года и завели в России широкий круг знакомых, в том числе и среди литераторов.)
97
Rapport de la commisson d’enquête établie à Saint-Pétersbourg à la suite des événements du 14 décembre 1825. – Le Moniteur Universel, 1826, 20 juillet, N: 201; 21 juillet, N: 202.
98
Rapport adressé à S. M. l’Empereur par la haute-cour de justice. – Le Moniteur Universel, 1826, 13 août, N: 225.
99
Liste des criminels d’Etat condamnés par la haute-cour de justice à divers supplices et châtimen[t]s. – Там же.
100
Восстание декабристов. Документы. Т. 17. Дела Верховного уголовного суда и следственной комиссии. М., 1980, с. 40–41.
101
«Quant à moi, après avoir achevé le grand travail, je me retirerai dans le monastère de Kieff, j’y vivrai en anachorète, et alors la religion aura son tour».
102
Stendhal. Courrier anglais. T. 2. Paris, Le Divan, 1935, p. 489.
103
Ibidem. T. 3, p. 33, 165.
104
Stendhal. Romans et nouvelles. T. 1. Paris, Gallimard, 1963, p. 1427.
105
Jones G. C. Le rôle de la faiblesse humaine dans «Armance». – Stendhal Club, N: 38, 1968, p. 157–166.
106
Arnaoutovic M. Au bord de l’Armance. – Stendhal Club, N: 68, 1975, p. 290–304.
107
Реизов Б. Г. Русская героиня Стендаля. – В кн.: От Грибоедова до Горького. Л., 1979, с. 33–40.