Страница 17 из 32
Брат великого флотоводца, «почти всю свою жизнь проведший в стенах корпуса на неответственных и незначительных должностях, человек очень мягкий и добрый, но, кажется, и сам никогда не мечтавший о таком важном посте, требующем больших и особенных способностей, не говоря уже о знаниях»[169]. «Новый директор не отличался ни как педагог, ни по учености или развитию», – подтверждает В. В. Верещагин и утверждает: «Назначением этим он был обязан своему имени и дружбе с тогдашним управляющим Морским министерством Краббе»[170].
Ситуацию серьезно осложнял новый инспектор классов, ремесленник и «дипломат», «державшийся при выборе учителей правила “хоть и дерет, но в рот хмельного не берет”»[171]. Последствием этого было то, что «множество корпусных офицеров, до тех пор только дежуривших и наблюдавших за фронтом, теперь было призвано к преподаванию; живя в самом корпусе, они меньше манкировали, да и к тому же стоили дешевле приходящих извне. <…> всплыли всякие бездарности». Уровень преподавания снизился, да и «во всех порядках» имел место упадок[172].
Преобразование всей системы воспитания в духе новых начал связано с именем В. А. Римского-Корсакова, заменившего С. С. Нахимова в декабре 1861 г.
Важнейшей частью учебно-воспитательного процесса в МКК были летние плавания на судах корпусной эскадры. «Этим способом, – писал А. П. Боголюбов, – невольно смолоду изучались все снасти, вооружение фрегата и даже архитектура, компас и направление румбов. Так что в 12 лет я уже знал все морские мелочи твердо и любознательно»[173].
«Приходилось с 6 часов утра и до 6 часов вечера проводить на воздухе и почти все время на мачте, накладывая такелажи, проводя снасти, привязывая паруса и т. п. Руки целый день были вымазаны в смоле или краске, так как весь такелаж “тировался” жидкой смолой, а все дерево и железо красилось для предохранения от ржавчины и гниения. Кроме работы, мы воспитанники стояли вахты наравне с командой. Вахты распределялись следующим образом: с 12 дня до 6½ вечера, с 6½ вечера до 12 ночи, с 12 ночи до 4 утра, с 4 утра до 8 утра, с 8 утра до 12 дня. <…> Тогда служба во флоте была сплошным спортом, так как плавали почти всегда под парусами, разводя пары только в исключительных случаях. И в море, и на якоре беспрерывно шли парусные учения, захватывающие весь судовой состав стремлением обогнать в скорости исполнения маневра другие корабли отряда. Придумывались всевозможные ухищрения и приспособления, изобретались новые способы все только для этого соревнования. Часто люди жертвовали или рисковали своей жизнью, только чтобы не осрамить свой корабль перед соперником. Все это невольно сплачивало состав команд кораблей, и между офицерами, унтер-офицерами и рядовыми матросами общность интересов порождала крепкую спайку»[174].
Практически осваивая морское дело (гребля на шлюпке, плавание под парусами, такелажные работы и т. п.), кадеты крепли физически, развивали силу, ловкость, выносливость, решительность, терпение. «Парусное учение я любил, – вспоминал Н. А. Римский-Корсаков, – и с удовольствием, довольно смело лазил по мачтам и реям. Я был охотник до купания и вместе со Скрыдловым и другими товарищами оплывал вокруг корабля без остановки и отдыха до двух с половиной раз»[175].
Море приучало к строгой дисциплине, вырабатывало самостоятельность, твердость, трудолюбие.
Совместная жизнь в продолжение нескольких лет и «в особенности во время летних плаваний на прежних судах вырабатывала», по мнению А. Н. Крылова, «доброжелательное отношение к окружающим». Плавание и морская служба приучали «считать, что скорое решение вопроса, решение, может быть, и не вполне совершенное, но зато принятое вовремя, лучше медлительной нерешительности, что особенно важно в делах практических»[176].
Заграничные плавания знакомили с иными странами, народами, порядками – расширяли кругозор, будили мысль.
Возведенная в культ чистота корабля, безукоризненность его внешнего вида, лихое исполнение любого маневра формировали чувство гордости от сознания своей причастности к морской семье. «Морской дух, благодаря которому были Лазаревы, Нахимовы и Корниловы, приобретался на корабле, а не в Корпусе», – утверждал К. М. Станюкович[177].
Усваивалось – естественно, в разной степени – и то негативное, что было тогда на кораблях. «У нас на корабле, – вспоминал К. М. Станюкович, – дрались почти все офицеры, дрались, конечно, боцманы и унтер-офицеры; а самая невозможная и отборная ругань, свидетельствующая о виртуозной изобретательности моряков по этой части, стоном стояла во время учений и авралов»[178]. «То было время – время линьков и битья по морде, – подтверждает Н. А. Римский-Корсаков. – <…> Командиры и офицеры, командуя работами, ругались виртуозно-изысканно, и отборная ругань наполняла воздух густым смрадом. Одни из офицеров славились пылкою фантазией и изобретательностью в ругательствах, другие зубодробительным искусством»[179]. И позднее «на старых парусных судах, – по свидетельству А. Н. Крылова, – процветала “словесность” старших офицеров, вахтенных начальников и боцманов; училищные офицеры, столь вежливые и корректные в стенах корпуса, ступив на палубу корабля, беспрестанно подкрепляли, стоя на вахте, всякую команду, каким-нибудь затейливым ругательством “в третьем лице”, и хотя это официально воспрещалось, но унаследованный со времен Петра обычай был сильнее всяких приказов»[180].
«Повышенное радостное настроение на корабле по временам, однако, омрачалось тяжелыми сценами телесных наказаний. <…> Большинство офицеров того времени бравировало своей черствою властью, наказывая матросов за самые ничтожные провинности, выкрикивая вахтенного боцмана и величаво командуя дать такому-то 15 или 20 линьков, приказывая нашему брату гардемарину или кадету присутствовать при экзекуции. <…> Команда, вызванная наверх, стоит фронтом. На шканцах вызван караул. Господа офицеры стоят на правой стороне в линию, раздается команда “Смирно!”. Читается постановление суда, присудившего матросу 200 розог; выводят присужденного, раскладывают, и начинается продолжительная, отвратительная “порка”. Осужденный от сильнейших ударов начинает орать во все горло, прося пощады, а командир, в сущности не злой человек, наставительно говорит: “хорошенько его, хорошенько”. Двести ударов! Это вечность… Дерут с паузами, старший врач щупает пульс, слышен счет ударов, те, которые бьют, из опасения за слабый удар быть в свою очередь выдранными, силятся в своих взмахах, и утомленные сменяются другими невольными палачами; наказуемый все слабеет, падающий голос замирает, доктор свидетельствует, и если силы у несчастного еще есть, то продолжают добивать число назначенных ударов»[181].
Сходя на берег, много пили. Напивались и некоторые гардемарины, иногда – до положения риз; предавались разврату. Приведем без комментариев письмо командира корабля «Орел» капитана 1-го ранга Д. И. Кузнецова директору МКК А. К. Давыдову от 5 сентября 1856 г.:
«Ваше Превосходительство Алексей Кузьмич!
При сем честь имею представить аттестацию 20 Гардемарин, бывших в кампании на командуемом мною корабле “Орел”, и считаю долгом приложить в этом письме дополнение к аттестации.
169
Станюкович К. М. Указ. соч. С. 269.
170
Детство и отрочество художника… С. 268.
171
Станюкович К. М. Указ. соч. С. 269. В 1859 г. А. И. Зеленого сменил А. П. Епанчин.
172
Детство и отрочество художника… С. 300, 135, 268.
173
Боголюбов А. П. Указ. соч. С. 12.
174
Фабрицкий С. С. Указ. соч. С. 20–21, 22–23.
175
Римский-Корсаков Н. А. Указ. соч. С. 37.
Скрыдлов Николай Илларионович (1844–1918, Петроград) окончил МКК (1862). Отличился на Дунае в русско-турецкую войну 1877–1878 гг. (орден св. Георгия IV ст.). Командующий Черноморским флотом и портами Черного моря (1906–1909). Адмирал (1909). В отставке (1909). Умер от голода.
176
Крылов А. Н. Памяти князя Б. Б. Голицына.
177
Станюкович К. М. Указ. соч. С. 266.
178
Там же. С. 289–290.
179
Римский-Корсаков Н. А. Указ. соч. С. 37. Ругань не исчезла и позже. «По старинной шкале только плохой моряк не извергал ежеминутно бранных, нецензурных слов, чему придерживался и Владимир Павлович, уснащая свою речь или приказания зачастую такими трехэтажными выражениями, что мы, воспитанники, только удивлялись красоте и мощности русского языка» (Фабрицкий С. С. Указ. соч. С. 18.).
Мессер Владимир Павлович (1840–?) окончил МКК (1859), имел репутацию опытного моряка, строгого и принципиального командира, командовал Учебным отрядом судов МКК (1894–1895), Учебной эскадрой Балтийского моря (1899). Вице-адмирал (1898).
«Тогда на флоте процветала ругань, во время учений ругались все» (Евдокимов С. В. Указ соч. С. 68).
180
Крылов А. Н. Мои воспоминания. С. 65.
181
Чайковский И. И. Указ. соч. С. 82, 83–84. Линек – отрезок веревки (линя), иногда с завязанным на конце узлом; употреблялся для телесных наказаний на судне.