Страница 17 из 69
Хьюго продолжал напряженно смотреть на девушку, его карие глаза отблескивали золотом в свете огня. Чтобы отвлечь его внимание на что-то другое, девушка помахала рукой над мясом.
- Как считаешь, готово?
Мужчина медленно перевел взгляд на кролика.
- Да, он готов, - с этими словами он осторожно снял мясо с огня. – Значит, он поднял налоги?
Финнула была не в восторге от того, что кто-то другой прикасается к добыче, которую собственноручно поймала и приготовила, но она лишь пожала плечами, сделав еще один глоток из фляги рыцаря.
- Да, он поднял налоги в три раза и это при том, что у крестьян нет времени, чтобы вырастить хоть что-то, чтобы выплатить эти деньги. Крепостным крестьянам приходится хуже всего, - она вдохнула аромат, исходящий от кролика, и, приняв мясо из рук Хьюго, откусила большой кусок. – М-м-м… - пробормотала она с набитым ртом. Мясо все еще было горячим, но это не остановило девушку. – Очень хорошо получилось.
- Разве крестьянам не к кому пойти? – поинтересовался Хьюго, в свою очередь откусывая от кролика.
- Да, разумеется. Они могут пойти к шерифу де Бриссаку. Он хороший человек, - нехотя признала она, - несмотря на то, что хочет упечь меня в тюрьму, он делает для людей все возможное. Но даже он не сможет влиять на Лароша, если лорд Хьюго не вернется со Святой земли. Тогда нам остается уповать лишь на помощь божью.
Финнула вытерла рот и щеки и посмотрела на пленника, о чем немедленно пожалела. В бороде мужчины застряли кусочки мяса, о чем он, вероятнее всего, не подозревал. Борода напоминала неухоженные кусты и была совершенно непривлекательной, должно быть, рыцарь не брился с тех пор, как уехал из Англии. Быть может, у него просто некрасивый подбородок, и он носит бороду, чтобы скрыть это обстоятельство?
Но мужчина знал о собственных слабых сторонах – и уже вытягивал из бороды кусочки мяса.
- Выходит, этот Ларош морит людей Стивенсгейта голодом?
- Ну, во всяком случае, крепостных, - кивнула Финнула. – Мой брат и другие свободные люди страдают не так сильно, как крестьяне.
Хьюго перестал жевать и уставился на Финнулу немигающим взором, от чего девушке снова стало неуютно. В его глазах было что-то очень знакомое, но она понятия не имела, что это было. Она редко выезжала за пределы Шропшира, но, возможно, он когда-то бывал на мельнице среди тех, кто жаждал купить эля у Мелланы. В октябре были два дня, когда сестра могла торговать элем без специального разрешения, и тогда мельница была наполнена людьми, приехавшими издалека лишь ради одной бочки.
- И ты охотишься в землях графа, - медленно проговорил Хьюго тихим голосом, напоминавшим раскаты грома вдалеке, - и раздаешь крестьянам, чтобы они не умерли от голода.
Глаза Финнулы так и вылезли на лоб, девушка едва ли не поперхнулась куском мяса, который только что проглотила.
- Что? – выдавила она, стуча себя по груди. – Что ты сказал?
- Не прикидывайся невинной овечкой, - гром в голосе Хьюго уже не был таким уж отдаленным. Приближалась буря. – Именно поэтому ты и можешь с чистой совестью сказать, что дичь не покидает земель графа. Она остается в животах крестьян, что работают на его земле…
Финнула перебила его, схватив флягу, сделав глоток, а затем поджав губы и сурово посмотрев ему в глаза. Непонятно, почему, но сэр Хьюдж явно был чем-то опечален. Ей не хотелось злить его, это было бы просто глупо, но и сказать правду было необходимо. Девушка опустила ресницы, как много раз делала Изабелла Ларош, когда хотела избежать наказания за неподобающее поведение.
- Если бы не я, - спокойно сказала она, - они бы не пережили эту зиму. Стояли жестокие морозы…
- О, дьявол! Проклятье!
Ругань Хьюго так напугала Финнулу, что она чуть не выронила кролика из рук прямо в огонь. Между тем ее пленник бросил мясо на землю, поднялся и пошел куда-то в темноту, крепко сжав кулаки, затем вернулся и пошел в другую сторону. Так он мерил шагами клочок земли возле костра несколько раз.
Девушка не понимала, почему человек, даже не живущий в Стивенсгейте, вдруг так обеспокоился жизнью местных людей и крестьянами, которые едва сводили концы с концами. Финнула видела, что его гнев направлен не на нее и не на ее браконьерство в графских лесах, но совершенно не могла взять в толк, почему это так беспокоит ее пленника.
Она уже пожалела о том, что вообще открыла рот и разболтала буквально первому встречному о том, как живут люди в ее родных краях. И почему его так интересуют подробности? Единственное, что приходило ей на ум – это подозрение, что ее пленник был королевским осведомителем, который был отправлен сюда, чтобы пресечь браконьерство. Но с чего бы королю обратить внимание на земли графа Фитцстивена? С другой стороны, это было единственным объяснением странному поведению сэра Хьюджа.
Если его и в самом деле звали Хьюджем.
Финнулу было не так легко запугать. Пока ее пленник расхаживал из стороны в сторону, она мысленно перебирала возможные варианты. Другая девушка, скажем, та же Изабелла Ларош, немедленно расплакалась бы, используя слезы в качестве сильнейшего оружия против мужского гнева. Но Финнула не хотела плакать, ведь это означало бы раскаяние, а она ни капли не раскаивалась в том, что делала. Поэтому, сунув в рот остатки мяса, девушка осталась угрюмо ждать, когда мужчина вернется к ней и скажет хоть слово. В зависимости от того, что он скажет, она придумает, что делать дальше.
За все это время девушка испуганно подняла глаза на сэра Хьюджа лишь однажды, и то быстро отвела взгляд. Он перестал мерить шагами поле и теперь встал неподалеку от нее, скрестив руки на груди и глядя куда-то вдаль. Финнула подтянула колени к груди, положила на них подбородок и уставилась невидящим взглядом на пляшущие язычки пламени.
Когда Хьюго все же заговорил, гром в его голосе стих. Теперь он был скорее просто усталым, чему Финнула не удивилась. В конце концов, день был очень долгим.
- Зачем ты это делаешь? – вопросил он.
Этот вопрос привел девушку в замешательство. Когда Роберт распекал ее за незаконную охоту, он никогда не спрашивал, для чего она охотится. Этот же чужеземец умел поставить ее в тупик.
- Я уже сказала, - с нажимом произнесла она. – Если кто-нибудь не будет делать хотя бы что-то, люди долго не протянут. Еды недостаточно, а с этими налогами…
- Но почему ты?
Финнула отвела глаза, посмотрела на пламя костра. Она никак не могла сказать ему правду, но часть ее… Почему нет?
- Господь дал мне этот дар, - пожала плечами она. – Было бы грешно не пользоваться им. Так всегда говорила моя матушка, - когда ответом ей было молчание, Финнула решила, что рыцарь не удовлетворен таким ответом, но она сказала ему все, что могла. Вскинув подбородок, девушка дала понять, что не скажет ни слова больше.
- Ты рискуешь жизнью, - покачал головой Хьюго, - ради крестьян.
Забыв о своем решении молчать, Финнула упрямо прищурилась.
- Для тебя они, может, и просто крестьяне. А для меня – это люди, которых я знаю всю свою жизнь, мои друзья, почти семья. Если их граф о них не заботится, я позабочусь! Потому что это единственное, что я могу для них сделать.
Когда и на это сэр Хьюдж не ответил, Финнула решительно откинула косу за спину и посмотрела на него так, что еще немного, и могла бы прожечь мужчину взглядом.
- Ты ничего не сможешь доказать, конечно, - бесстрашно заявила она. – Не больше, чем шериф де Бриссак, у него тоже нет ни единого свидетельства. Спроси любого из крестьян, они ни словом не обмолвятся. Так что можешь возвращаться прямиком к королю Эдварду и сказать, что, если в лесах графа Фитцстивена и завелся браконьер, найти его и доказать его вину ты не смог.
Замолчав, Финнула осознала, что ее трясет, но не от страха. Боже правый, неужели он в самом деле считает, что ее так легко одурачить? Его расспросы выдали с головой его намерения, но доказательств у него по-прежнему нет, ведь она может все отрицать, назвав его доводы выдумкой.