Страница 10 из 18
Возможно, худшее, что можно о ней сказать на тот период, это то, что она начала питать чувства или даже испытывать увлечение к человеку, который ее приютил, Герману Роджерсу. Высокий, спортивный, начитанный и, прежде всего, порядочный Герман стал ее самым надежным и близким другом-мужчиной, свою дружбу они пронесли вплоть до его преждевременной смерти от рака. Видео, на которых Уоллис и Герман вышагивают в одинаковых кимоно в его доме в Пекине, показывают несомненную, существующую между ними привязанность. Безусловно, она была всегда очень собственнической по отношению к ее Герману.
Она несколько неожиданно вернулась в Америку, из чего можно было предположить, что ее брак исчерпал себя – по крайней мере, на тот момент. Она скорее всего вернулась, чтобы утрясти все детали развода, который завершился в 1927 году в Вирджинии. Когда в декабре 1926 года Уоллис встретила Эрнеста Симпсона на рождественской вечеринке, которую устраивала ее подруга Мэри Кирк Раффрэй на Вашингтон-сквер в Нью-Йорке, где происходили события знаменитого романа Генри Джеймса, она уже не жила с мужем, но все еще была замужем. Эрнест был также женат – хотя этот брак и был не счастливым – на дочери судьи Доротее «Доди» Парсонс Декерт, у них была дочь Одри, которой тогда было 2 года.
Тогда «Доди» была уже не той спутницей, на которой он женился, она стала хрупкой и ее часто госпитализировали. Он начал бракоразводный процесс почти сразу после начала романа с Уоллис. Позднее «Доди» сказала писателю Кливленду Эмори: «Уоллис была очень умна. Она украла моего мужа, пока я болела».
На первый взгляд Эрнест был заменой космополитическому, утонченному Герману Роджерсу, который был счастлив в браке. Он был изысканным, интеллигентным человеком с чувством юмора, он мог декламировать греческую классику в оригинале, свободно говорил на французском и отлично танцевал фокстрот. Он был надежным человеком, заслуживающим доверия. Он был тихим человеком эпохи Возрождения, полярной противоположностью ее грубого первого мужа. Но прежде всего, Эрнест был финансово стабилен, он был партнером в компании судового брокерства Simpson Spence and Young, соучредителем которой был его отец, Эрнест.
Его мать была дочерью нью-йоркского адвоката, а отец был британцем с еврейскими корнями. С детства он был англофилом, он вырос на клаустрофобных городских повестях Чарльза Диккенса, сказках Редьярда Киплинга и столь любимой детьми книге Милна «Винни-Пух». Во время Первой мировой войны Эрнест, который учился в Гарварде, отказался от американского гражданства и стал британским подданным, а в конце войны какое-то время был капитаном в Колдстримском гвардейском полку. Когда Эрнест был демобилизован, в костюме в тонкую полоску, в котелке, с зонтом-тростью в руке, с аккуратно постриженными усами и в гвардейском галстуке он был похож на идеального городского английского джентльмена.
Вскоре после окончания бракоразводного процесса Уоллис в декабре 1927 года Эрнест сделал ей предложение. Но она колебалась, несмотря на то что ей был 31 год, она была безработной и, по сути, бедной. В конце концов, самым счастливым временем в ее жизни были те моменты, когда она была не замужем или не жила с мужем в Вашингтоне, Париже и Пекине. Она боялась, что могла также ошибаться в Эрнесте, как и в Спенсере. Она не хотела повторять ту же ошибку. Пока Уоллис обдумывала его предложение, она отправилась в свое убежище, на виллу в Каннах на юге Франции, европейский дом ее друзей и советников Германа и Кэтрин Роджерс. После некоторых раздумий она приняла предложение Эрнеста, пара поженилась в Челси 21 июля 1928 года и переехала в Лондон после того, как Эрнест взял руководство судоходной компанией на себя.
Нерешительность Уоллис дорого ей обошлась. Большая часть ее сбережений была потеряна после краха Уолл-стрит в 1929 году, она осталась полностью финансово зависима от Эрнеста. К счастью, судоходному бизнесу удалось избежать сильного финансового кризиса, что позволило ему остаться платежеспособным – по крайней мере на время. Они жили на съемной квартире на Мейфэр, а спустя год переехали на Брайанстон-корт, севернее Мраморной арки в центральной части Лондона.
В своей новой квартире с обеденным столом на 14 человек, с элегантной комнатой для рисования, которую обустроила сама Уоллис, и с персоналом из 4 человек, включая повара, они могли устраивать приемы. Их частыми гостями были Хавьер «Тигр» Бермехильо, второй секретарь в испанском посольстве и друг Эрнеста со времен службы в гвардии, и главный редактор Reuters Бернард Рикатсон-Хатт. Сестра Эрнеста, Мод Керр-Смайли, которая была замужем за членом парламента, познакомила их с Конни и Беном Тоу, первым секретарем американского посольства. В свою очередь, Конни – или Консуэло – одна из гламурных и богатых сестер Морган, познакомила их со своей сестрой, виконтессой Тельмой Фернесс, женщиной, о которой, пожалуй, ходило больше всего слухов по Лондону не только из-за ее красоты, но и из-за ее романа с принцем Уэльским. Именно в ее загородном поместье в Мелтон Моубрей Эдуард и Уоллис впервые встретились, и благодаря Тельме Симпсоны вновь встретили принца в апреле 1931 года на вечеринке по случаю его возвращения из Южной Америки.
Вряд ли можно сказать, что принц цеплялся за какую-то женщину в его жизни – во время поездки в Буэнос-Айрес он неотступно преследовал «очень обаятельную и очень красивую» Консуэло Морган, сестру его бывшей любовницы Тельмы Фернесс и жену дипломата Бена Тоу. Как заметил американский дипломат Джордж Мессерсмит: «Во время своего визита он проявил много знаков внимания Консуэло, и это не обрадовало многих молоденьких аргентинских красавиц, которые специально ради этого визита пополнили свои гардеробы в Париже». Когда ее сестра сообщила о непорядочном поведении принца, королевская любовница трезво оценила ситуацию. Тельма смирилась, что ее дни в качестве единственного объекта привязанности принца сочтены.
Постепенно Симпсоны начали двигаться от периферий к центру жизни принца. В июне 1931 года Эрнеста в парадной форме Колдстримского гвардейского полка практически разрывало на части от гордости и волнения, когда он смотрел, как Уоллис делает реверанс королю и королеве, когда ее представили при дворе во время церемонии в Букингемском дворце. Когда она покидала королевскую вечеринку, она услышала, как принц Уэльский бормотал, что все женщины «отвратительно» выглядели из-за освещения. Позднее, когда принц посетил вечеринку в квартире Тельмы, он сделал комплимент Уоллис насчет ее платья на церемонии, на что нахальная американка огрызнулась: «Но, сэр, я думала, вы сказали, что мы все выглядели отвратительно».
Его естественно привлекла живая манера общения Уоллис. В начале 1932 года он принял их приглашение на ужин на Брайанстон-корт, ему настолько понравился вечер, что он ушел оттуда только в 4 часа утра. Он стал частым гостем в квартире Симпсонов, послеобеденный чай сменялся коктейлями, которые, в свою очередь, перерастали в длинные ужины. Он позже вспоминал об Уоллис как о хозяйке дома: «Разговоры были остроумными, полными новых идей, которые неистово крутились в мире Гитлера, Муссолини, Сталина и Нового курса Рузвельта. Уоллис была чрезвычайно хорошо информирована, ее разговоры были живыми и занимательными».
Но он был не единственным ее поклонником – испанский дипломат Хавьер Бермехильо также признавал широту ее кругозора и ее способность увлекать гостей в разговор.
Симпсоны стали постоянными гостями в Форт-Бельведер, они помогали с садом, выгуливали собак принца, Кору и Джаггса, и со временем начали организовывать меню. В одни из выходных января 1933 года к своему большому веселью Уоллис, Тельма, брат принца и его невестка, герцог и герцогиня Йоркские, пошли кататься на коньках на ближайшее озеро. Эта дата станет знаменательной.
Симпсоны дважды гостили там в феврале и один раз в марте, ее близость к принцу Уэльскому росла настолько, что когда Уоллис отправилась в марте в Америку, она получила радиограмму с пожеланием хорошего путешествия от «Эдуарда П.». В том же месяце она написала: «Если я каким-либо образом и привлекала принца, я об этом ничего не знала».