Страница 6 из 15
Старуха довольно ловко проковыляла между вещами, не задев ни одной. Чего нельзя сказать обо мне, с грохотом повалившей стул времен эпохи истребления, с кожаными ремнями, кандалами, прикрученными к ножкам. Вряд ли я буду скучать по этому, как Вестник
Три головы одновременно повернулись в мою сторону. Подслеповатый прищур старухи, легкое недовольство Александра и пренебрежение пожилого мужчины. Хозяин землянки, или лавки антикварной мебели зарытой под землю сидел в глубоком кресле. Приятно представлять себя в таком с пледом, чашкой чая и любимой книжкой. Последняя, кстати была, небольшой томик, заложенный пальцем с черным ногтем.
— Извините, — промямлила я, поднимая стул за рассохшуюся спинку.
Старуха фыркнула и скрылась за одной из дверей. Старый вестник перевел взгляд обратно на огонь.
— Дым, это мать Легенды Зимы, Ольга, — представил меня Александр, обходя кресло.
— Рад за нее, — ответил тот, кого называли Дымом.
— Можешь сказать, кем она станет после залога? — сразу перешел к делу молодой вестник.
— Я много чего могу, — голос, словно, нарочно стал брюзжащим, хотя сидящий в кресле был отнюдь не старым, пожилым, но не развалиной, встретившая нас женщина и та выглядела старше, — Но зачем мне это делать?
— Приказ хозяина.
— Ха, пусть прижжет и прикажет лично, — Дым посмотрел на меня. — Тебе-то, девка, это зачем?
Вытянув руку, я показала ему ладонь. Выцветшие карие глаза под набрякшими веками, внимательно осмотрели бугристую руну.
— Я спросил не о том, зачем тебе сделка. У девок всегда сотни желаний. Я спросил, зачем тебе знать? Это будет чудище, вот и весь сказ.
— Чудища бывают разными, — я опустила руку.
— Это да. Я тоже первую сотню лет так думал, — старый вестник хихикнул, пошлый старческий звук, — Хочешь совет? Пошепчи демону на ушко в постельке, поработай губками и станешь вестницей.
— Этот вариант обсуждается, — ровно ответил Александр, не обращая внимания на пакостное лицо Дыма, — Она хочет знать…
— Я хочу знать, кем стану, если приду к вам, — перебила я, — Губки, знаете ли, устали.
— Занятная нынче молодежь пошла. И ленивая, — он погрозил мне пальцем, страницы лежавшей на коленях книги лениво качнулась из стороны в сторону, — И что же ты потребуешь взамен? Чего тебе не хватает? Денег? Власти? Мужчин? Силы? Красоты? Чего?
— Ни одна магия не вернет мне семью. Я хочу, чтобы те, кто мне дорог всегда были рядом. Хочу, что бы наши жизни были переплетены хоть в радости, хоть в боли. Потянешь такое желание, торговец?
— Вот ты сама и ответила на свой вопрос, — морщинистые руки ухватили книгу и подняли кожаный переплет, — Можешь увести ее, мальчик.
— Ты не ответил, — сказал молодой вестник.
— Мне и не надо.
— Что вы читаете? — неожиданно вырвалось у меня, глаза не отрывались от шуршащих страниц, исписанных небрежным почерком, в котором чудилось что-то знакомое, чего не могло быть в принципе.
— Дневник одного ученичка. Глупость на глупости, но временами это меня развлекает.
— У меня есть похожая тетрадь.
— Рад за тебя, девонька. Марька, — рявкнул он, и бабка выглянула из-за ближайшей двери — Проводи.
Я снова открыла рот, но руки вестника опустились на плечи, невысказанные слова остались невысказанными.
— Бесполезно, — тихо сказал мужчина, — Если он не захочет, не скажет ни слова.
Я знала, видела, что он прав, по поджатым губам старого вестника, по равнодушию в глазах. Наверняка, таких девок у него было много, и все о чем-то просили, а некоторые еще и получали. Мне была знакома эта несговорчивая порода стариков, управляющий нашим Юково был не менее упрям.
— Он однажды сказал мне, что слишком стар, чтобы выслушивать людскую ахинею, — проговорил вестник, когда мы садились обратно в машину.
— Зачем ты вообще, ходил туда? — спросила я, и тут же сама ответила, — Ты хотел у него учиться?
— "Хотел" — хорошее слово, — вестник завел двигатель и выехал обратно на колею, — От моего желания мало что зависит. Дым на все вопросы отвечает так же туманно. И через раз.
— Есть и другие вестники, — я посмотрела на резко очерченный профиль, мужчина был недоволен и не скрывал этого.
— Есть. Но мне нужен лучший. Его сделки вошли в историю. И он будет говорить, я не оставлю ему выбора.
В голосе мужчины была твердая уверенность, вполне возможно, что со временем Александр разговорит старика. Со временем… жаль, что у меня его не осталось.
— А если кто-то пожелает стать демоном? — спросила я, поворачиваясь к водителю, — Ты сможешь выполнить?
— А ты желаешь? — он смотрел только вперед.
— Да.
Он резко повернулся, в глубине темных глазах стала закручиваться спираль, словно в зрачок вдруг стали вплетаться серебристые нити, машина сбросила скорость.
— Если это позволит мне быть рядом с Алисой, то да?
— Врешь, — уверено сказал мужчина и отвернулся, — В тебе нет желаний один только страх.
— Ответь на вопрос, — попросила я.
— Исполнить желание можно по-разному. Можно вложить в человеческое тело силу демона, и тебя разорвет на куски. И, увы, — он на секунду поднял руки, и тут же снова положил на руль, — Де факто, желание исполнится. Или, заставить тебя поверить, что ты демон. Но создать из смертного, — он покачал головой. — Нет.
— А говорят любой каприз, за вашу душу, — горько пробормотала я.
— Ну, извини, редко кто до такого додумывается, но создать из кошки кашалота не под силу даже хозяину.
— А если я пожелаю возвращения Юкова? Ты вернешь мой дом? — надежда странная отдающая горчинкой, но такая прекрасная вдруг проснулась во мне, если уж суждено нырнуть в омут с головой, то не зря.
Несколько секунд вестник смотрел на однообразный зимний пейзаж, разбавленный черными хибарами поселка, а потом нехотя ответил:
— Я мог бы соврать. Но не буду. Не тебе. Ответ — нет. И не потому что это не в моей власти. В моей, если бы оно существовало. Если бы оно пряталось за пеленой заклинаний, но… Ольга, пойми, его нет, стежку выдернули из одеяла мира. Его просто не существует. Хочешь, я по твоему приказу поставлю дома, проложу дороги, и даже посажу яблони? Легко. Но я не могу создать его жителей. Вестник не творец. Но я все еще могу заставить тебя поверить, что твой дом на месте. Или забыть его навсегда.
— Святые, — я закрыла лицо руками, — Всегда есть подвох, всегда обман, игра словами…
Машина подпрыгнула на ухабе, и я едва не прикусила язык.
— Отдать душу за пшик, за видимость, — выпрямившись на сиденье, я откинула голову назад, — Отдать все и не получить ничего. Самое время рассмеяться.
— Мы можем разобрать случаи залога и попробовать вывести статистическую вероятность перерождения, так можно хоть предположить…
— Не надо.
— Почему?
— Это ничего не даст, лишь займет меня на некоторое время. Понимаю, зачем ты это делаешь, но не надо. Я должна принять решение. Должна подумать. Одна. Извини.
— Не извиняйся.
Он довез меня до ворот цитадели, лишь раз, для проформы спросив, уверена ли я, что он мне не нужен. Я ни в чем не была уверена, но он не настаивал.
В замке царило оживление, не столь явное как перед балом, но все же заметное. Увеличившееся количество слуг, чуть торопливее их походка, чуть больше подносов в руках. Надеюсь, не очередной торжественный ужин на подходе.
Я свернула в крыло первого этажа, вплотную примыкавшее к служебным помещениям. Слуг тут сновало больше, чем на лестнице и в парадном зале. Дверь в нужную комнату я открыла без стука. Закрыла и выпалила:
— Надо поговорить.
Сидящая на кровати Пашка отставила тарелку с остатками мяса, и уставилась на меня медными глазами с двойными зрачками, спросила:
— Что опять?
— Я видела второй дневник Тура Бегущего, или другую его часть, или продолжение…, не знаю. Вестник сказал, что это писал его ученик. Как такое может быть? Тур был подвием, Дым — вестник.