Страница 19 из 119
— Нужно ждать, — вздохнул Ньют, беря в руки кусок хлеба. — А пока надо ставить на картах номер сектора, а то мы запутаемся в конец и так и подохнем в этом Глэйде…
***
Спустя неделю и два дня после того, как в Глэйде появились Бегуны, теория секторов Минхо подтвердилась: ранним утром глэйдеры, как обычно, выбежали в открывшиеся южные ворота, и на сей раз на стенах вновь появилась цифра 7, которую однажды уже видели Бегуны. Воодушевленные такой переменой, ребята со всех ног помчались исследовать этот сектор дальше.
А на следующий день седьмой сектор закрылся, уступив место первому, а потом был пятый, за ним второй, шестой, четвертый, восьмой и третий. А далее снова седьмой.
Тем вечером, когда седьмой сектор вновь был открыт, Эвита сидела у старого, давно полюбившегося ей бревна.
— Ну что, полностью смогли оббежать сектор? — поинтересовалась она у парня.
— Не совсем, — коротко ответил Ньют, принимая из рук девушки конфету.
— Интересно, много еще там… — вслух подумала девушка.
Парень пожал плечами.
— Пока что мы сумбурно носимся, как койоты с динамитным шашками, — юноша развернул шуршащую упаковку. — В следующий раз, когда откроется седьмой сектор, мы должны побежать самым коротким путем к оставшимся коридорам, если только я верно рассчитал маршрут, а то Минхо разозлиться так, что будет способен стены снести одним кулаком.
— А что, это идея, — хмыкнула Эви, вытягивая ноги. — Разозлить Минхо, он и протаранит нам путь отсюда. Напрямик.
Парень, усмехнувшись, повернул голову направо и посмотрел на девушку: благодаря горящему позади костру, в ее каштановых волосах будто играли теплые лучики солнца, а на лице, напротив, отражался холодный свет луны. Это сочетание пламени и льда было так ей к лицу, что Ньют невольно восхитился этим видом.
— Что? — спросила девушка, заметив, что юноша пристально смотрит на нее.
Он облизнул нижнюю губу, какое-то время помолчав. Эви заметила, что облизывать губы вошло у парня в привычку. И девушка не могла сказать, что ей не нравилась эта привычка.
— Я боюсь, что, даже исследовав весь сектор, мы ничего не найдем. Иначе, зачем там восемь секторов? Глупо делать выход в одном из них на самом виду, не логично и слишком просто, — наконец, произнес Ньют, предпочитая никогда не отвечать на ее «Что?».
— Иногда ответ на сложный вопрос бывает очень простым, — отозвалась Эвита почти полушепотом.
Ньют снова обернулся на девушку, но, встретившись с ее темно-зелеными глазами, сразу же отвел взгляд и принялся молча дожевывать сладость.
Последнее время они часто сидели на этом месте: Эвита любила смотреть на звезды, Ньют любил тишину. И то и другое оба могли найти, сидя у старого высохшего бревна, которое не позволяли ни Эрни, ни Максу утащить отсюда. Это бревно, с раскидистым корнем, возвышающимся фута на три над землей и в сумерках ночи пугающим своими торчащими во все стороны голыми корявыми отростками, стало неким монументом для них. Больше сюда никто не приходил, они могли разговаривать о чем угодно и не боятся, что их услышат парни у костра.
Эвите нравилось проводить свои вечера с Ньютом. Им даже не обязательно было разговаривать. Парень не был многословен, и отличался тем, что прекрасно умел слушать. Никогда не перебивал, только сидел и хмурился. Раньше Эви могла более менее откровенно разговаривать только с Эрни. Но это могло продолжаться только до тех пор, пока Чистильщику не надоест и он не решит пойти заняться чем-нибудь более полезным. Зарт, Леон, Макс и Джеф были настоящими трудягами, любителями и фанатами своего дела, с ними девушке трудно было найти общий язык. Хотя с последним они часто находились в Хомстеде одни и, естественно, обменивались какими-то темами, мыслями, даже шутками. Но это было похоже, скорее, на рабочую обстановку, разговор приятелей, нежели закадычных друзей. Алби оставался в общении всегда на какой-то незримой дистанции. С ним не хотелось ни откровенничать, ни болтать на отстраненные темы. Эвита была уверена — Алби всегда придет на помощь, никогда не откажет в просьбе и выслушает. Он был другом, но душевным собеседником для нее он не мог стать, да ей этого и не очень хотелось.
С Минхо можно было повеселиться. У парня моторчик вообще никогда не выключался, а разговаривал он не то чтобы с иронией, он просто говорил на языке сарказма. Парень уважал Эвиту хотя бы только за то, что она девушка, и легко выживает наедине с парнями. Вот так просто. Эви отвечала ему взаимным уважением. Минхо был ей словно старший брат, которого девушке не хватало. Она чувствовала — у нее точно был брат, она подсознательно была уверена в этом на сто процентов, потому что где-то в глубине души скучала не только по родителям, которых не помнила, но и по брату.
— О чем думаешь? — обернувшись на нее, спросил Ньют.
— Интересно, кого следующим привезет лифт? — она улыбнулась, смотря на яркие звезды. — Когда ты официально перестанешь быть шнурком.
— Боюсь представить, кто мне достанется в «подопечные», — ухмыльнулся парень.
— А вдруг будет девочка? — предположила Эвита и резко перевела взгляд с неба на профиль Ньюта.
Она увидела, как дернулась его правая скула.
— Почему бы и нет, — ответил юноша, и его губы тронула улыбка.
— Еще бы, — буркнула Эвита и тут же одернула себя.
«А чего ты хотела услышать? Что-то вроде: „Эва, если там будет девчонка, я не буду возиться с ней“?»
«Идиотка».
«Может, он еще и звать новенькую будет тоже по-особенному?»
«Ну, все, хватит»!
Какая ей, в конце концов, разница? Но раздражение, словно яд, уже непроизвольно растекалось липкой жижицей по ее венам, заполняя каждую клеточку тела.
— Я пойду спать, — бросила она и, быстро поднявшись, направилась в сторону Хомстеда, стараясь не оглядываться, чтобы не видеть хмурого взгляда Ньюта, полного непонимания.
========== Chapter seven ==========
Комментарий к Chapter seven
муз. сопровождение:
John Paesano –Your new Lives
The Fray–How To Save A Life (минус)
Эвита проснулась от неприятного ощущения дискомфорта внизу живота. Повертевшись в гамаке и едва не перевернувшись, девушка открыла глаза и слезла со своего спального места. Обернувшись, чтобы поправить свернувшуюся ткань, она едва удержалась от крика, обнаружив красные кровяные пятна.
«О, нет! Опять?!»
Второй раз за время ее пребывания в Глэйде Эви атаковали, как она сама их ласково называла, «женские прелести».
— Быть женщиной это ужасно!
— Как же ты права, шнурок, — раздался сонный голос Эрни из-за куста. — Если бы у меня был выбор: переродится парнем или женщиной, я выбрал бы первое однозначно.
«Я что, вслух это сказала?»
— Хотя, — продолжал разглагольствовать юноша, — если выбирать между тем, чтобы быть парнем в этом гребанном месте и вернутся в реальный мир, но девчонкой… ох, это слишком сложный выбор…
Эви аккуратно выглянула из-за своей ширмы природного происхождения: парень качался в гамаке, лежа на спине и подложив руки под голову. Девушка быстро поняла, что ее штаны сейчас не в самом пригодном виде, а пройти мимо Эрни незамеченной, когда он проснулся в таком хорошем болтливом настроении, не представлялось возможным.
— Ты чего там стоишь? — парень лишил ее всякой возможности успеть придумать как-либо план.
— Я… слушай, моя просьба может показаться странной, но… можешь сейчас отвернуться, а я быстренько пройду в душ?
Несколько секунд Эрни буравил взглядом Эвиту.
— Да, просьба странная, — наконец, произнес он, но, тем ни менее, перевернулся на бок.
Схватив с сучка, торчащего из дерева, к которому был привязан один конец гамака, изжеванную ткань, девушка метнулась к душевой будке. Она во второй же день своего присутствия в Глэйде нашла себе среди старого тряпья то, что можно было использовать в качестве полотенца. Кусок мыла, взятый с кухни, Эви берегла как зеницу ока, и никому не давала его. Мылась девушка три раза в день, из-за того, что климат в Глэйде был тропическим: температура воздуха прогревалась градусов до сорока, а влажность стояла такая, что ее волнистые волосы закручивались в рожки.