С Красным Крестом

Солдатики сняли фуражки. Фрикетта еще раз ласково улыбнулась, сделала рукой прощальный знак и выехала из лагеря.

ГЛАВА IV

Дорога, начиная от Амбохитромби, идет по открытой местности, поросшей кустами, и приводит к маленькому селению Амбатикали. В нем было с десяток хижин, также покинутых обитателями при вступлении французов. Фрикетта доехала до него в два часа. Отдохнув с полчаса, путники отправились по дороге в Мэварано, куда прибыли через полтора часа.

В Мэварано встретилось несколько туземцев. Видя, что никто не обижает их, они остались, быть может для того, чтобы шпионить. Когда Фрикетта попросила у них молока и свежих припасов, они отказали. Барка взял в одну руку свою палку, в другую несколько блестящих безделушек и сделал палкой такой внушительный жест, что Фрикетте немедленно подали все необходимое.

После двухчасовой остановки маленький караван направился в Миадану, куда прибыл после утомительного четырехчасового перехода. Это было селение в шестьдесят домов; дорога к нему ведет по обширной равнине, где в изобилии растут прекрасные мадагаскарские латании, придающие пейзажу такой своеобразный вид.

Барка разбил палатку довольно далеко от селения, и Фрикетта, еще более утомленная, чем накануне, наскоро поужинав, уснула крепким сном, не раздумывая о том, что она одна среди — дикарей и вполне во власти людей, не знающих никаких нравственных законов.

До Моровайо оставалось не больше двенадцати километров, и Фрикетта надеялась отдохнуть там денек-другой.

— Как, уже отдохнуть! — воскликнет читатель.

Да, отдохнуть: подобные переезды по открытой равнине, под палящими лучами солнца, необыкновенно трудны и утомительны.

Европеец, привыкший переезжать огромные пространства по железной дороге или в удобном экипаже по хорошему пути, почти не в состоянии представить себе, как труден может быть переезд в пятнадцать-двадцать километров. При невыносимой жаре пот вас истощает, жажда мучит, насекомые не дают покоя.

Дорога еле-еле намечена; она идет то под гору, то извивается между скал, пропастей, илистых ручьев и колючего кустарника; животное, на котором вы едете, постоянно спотыкается, скользит, падает и с трудом подвигается вперед. Прибавьте к этому неудобное положение путешественника, сидящего на вьючном седле и принужденного каждую минуту заботиться о сохранении равновесия.

На Мадагаскаре, правда, существует еще способ передвижения более оригинальный и менее утомительный. Путешественник садится в кресло, двое сильных мужчин, профессиональных носильщиков, берутся за жерди, кладут их на плечи и пускаются бегом. Это почти тот же паланкин. Но найти такой экипаж не всегда возможно, и он стоит дорого.

Таким образом мадемуазель Фрикетте пришлось пока довольствоваться своим зебу, терпеливым горбуном, олицетворением кротости и выносливости.

Часа через полтора после выступления из Миаданы путешественники подошли к реке, через которую надо было перебраться. Река эта, под названием Андранолава, была метров двенадцать в ширину при двух с половиной метрах глубины. В обычное время на реке можно найти пирогу, которая за маленькое вознаграждение перевезет пассажиров с одного берега на другой; но местные лодочники также бежали перед французскими войсками, и Фрикетта, ее денщик и зебу очутились таким образом в весьма затруднительном положении.

Сделали остановку; молодая девушка сошла на землю, между тем как Барка принялся раздумывать. Он не потратил на это много времени: скоро в уме его сложился оригинальный и практический план.

Неподалеку лежали на берегу несколько повозок Лефебра, брошенных обозными, так как главную тяжесть при перевозке составляли сами эти повозки.

Кабил обратил свое внимание на одну из повозок, стоявшую ближе всего к реке и беспомощно вытянувшую к небу свои оглобли, будто умоляющие о пощаде руки.

Зная, что эти повозки можно употреблять как лодки, Барка снял оси с колесами и получил таким образом решетчатый ящик с металлическим дном. Потом вытащил из мешка клубок бечевки и привязал один конец к ящику. Затем кабил спустил в воду металлический ящик и убедился, что он довольно устойчиво держится на воде. После этого, держа в зубах конец веревки, он переплыл через реку и закричал Фрикетте.

— Сида, становись в ящик!

Фрикетта поняла и повиновалась. Когда она стала в импровизированной лодке, Барка начал тянуть за бечевку. Через две минуты молодая девушка была уже на другом берегу.

Зебу намеревался последовать за ними, не обращая внимания на свой вьюк, но Барка, крикнув на него, поспешно поплыл назад. Сложив часть вещей на паром, он снова пустился вплавь, и так повторил два раза, пока не перевез всех вещей.

Последняя переправа совершилась в обществе верного зебу, который, радуясь неожиданному случаю, выкупался как следует. Набарахтавшись досыта, он вышел из воды, отряхнулся и начал валяться у ног Фрикетты и Барки.

— Хорошо, горбун, хорошо! — говорил, смеясь, кабил, с которого тоже вода стекала ручьями.

После непродолжительного переезда перед путниками открылся вид на Мороваио.

— Да это город!.. Настоящий город! — воскликнула Фрикетта.

Прибытие мадемуазель Фрикетты в Мороваио не прошло незамеченным. Солдаты тотчас угадали в ней покровительницу, друга.

Моровайо — один из самых оживленных городов на западном берегу Мадагаскара. В нем насчитывается до четырех тысяч жителей — почти столько же, сколько в Маджунге. Город протянулся с юго-востока на северо-запад широкой аллеей, по обеим сторонам которой расположены дома.

Есть каменные палаты, построенные богатыми индусскими и арабскими купцами, попадаются мазанки из лозы и глины, занятые туземцами, и, наконец, скромные тростниковые хижины, где ютятся многочисленные рабы

— малгаши и негры.

Во время приезда Фрикетты город и его окрестности были переполнены французскими войсками, медленно двигавшимися на юг к Тананариве — месту своего назначения, куда им суждено было прибыть Бог весть когда и Бог знает после, каких испытаний.

Вопреки всяким ожиданиям Фрикетта нашла себе квартиру — простую хижину в конце аллеи, недалеко от ручейка, называемого Тсимахаяс. Этой находкой молодая девушка была обязана своему проводнику. Тот заявил, что он лично не нуждается ни в какой кровле, кроме небесного свода. Зебу остался вполне доволен своим местом возле столба, где он мог валяться сколько душе угодно.

Итак, мадемуазель Фрикетта поселилась на некоторое время в Моровайо.

Как и повсюду на этой проклятой земле, в городе было много больных. Люди крепкие и совершенно здоровые после некоторого пребывания в стране начинали чувствовать недомогание, упадок сил, аппетит пропадал, появлялся изнурительный пот, быстрая худоба и смертельная бледность. В таком состоянии всякая случайная болезнь, сама по себе не опасная, становилась смертельной.

Сердце Фрикетты обливалось кровью при виде этих ослабевших, исхудалых, апатичных людей, похожих на привидения.

Правильной врачебной помощи почти не было. В лекарствах чувствовался такой недостаток, что медикам приходилось обращаться за помощью в аптеки судов, стоявших на рейде, и даже у ветеринаров брать лекарства, предназначенные для мулов. Было над чем призадуматься, и Фрикетта послала по этому поводу статью в свою газету. Но она не могла ограничиться словами и принялась за дело с энергией и самоотвержением.

Однажды она верхом на своем зебу отправилась в сопровождении Барки километров за двадцать.

Один молодой солдатик упал так неудачно, что сломал себе ногу. Беднягу собирались взвалить на повозку и отвезти в Моровайо.

Фрикетта предложила свои услуги. С помощью капрала и Барки, годного на все руки, она живо изготовила простой и остроумный аппарат. Бинтами ей послужили жилки пальмовых листьев, компрессами — прессованные листья, нитками — древесные волокна.