Страница 48 из 50
Да я и не настолько раскочегарился, чтобы исследовать силу здесь, в этой точке, — раз уж Джасра оказалась достаточно хороша, чтобы победить изначального хозяина этих мест, Шару Гаррула, а у этого парня хватило мощи, чтобы заломать Джасру. Хотя я многое отдал бы, чтобы узнать, что же он против меня имеет…
Итак…
— Что тебе все-таки нужно? — воззвал я.
Металлический голос немедленно отозвался:
— Твою кровь, твою душу, твой разум и твое тело.
— А мою коллекцию марок? — заорал я в ответ. — Можно, я оставлю себе все гашеные конверты?
Я пододвинулся к Джасре и правой рукой обхватил ее за плечи.
— Зачем она нужна тебе, клоун? — спросил маг. — Она — самый никчемный предмет в этой крепости.
— Так почему ж ты не позволяешь забрать ее?
— Ты собираешь марки. Я собираю самонадеянных колдунов. Она уже моя, на очереди — ты.
Я почувствовал, что против меня опять поднимается сила.
— Что ты имеешь против твоих братьев и сестер по Искусствам?
Ответа не было, но воздух вокруг меня вдруг наполнился острыми, вращающимися лезвиями — ножами, топорами, сюрикэнами, разбитыми бутылками. Я произнес слово для своего последнего заклинания защиты, Завесы Хаоса, поднимая между нами рябящий мутный экран. Острые предметы, вихрем мчащиеся к нам, были немедленно рассыпаны в космическую пыль, едва только соприкоснувшись с ним.
Перекрывая грохот этой стычки, я прокричал:
— Каким именем мне называть тебя?
— Маска! — последовал немедленный ответ мага — не слишком оригинальный, по-моему. Я почти ожидал имени в стиле Джона Д. МакДональда — ну, например, Лиловый Кошмар или Кобальтовый Шелом[30]. Ну и ладно.
Я уже использовал последнее защитное заклинание. Я поднял левую руку — так, что рукав, на котором был Козырь Янтаря, теперь болтался у меня перед глазами. Я уже сдал себе карты получше, но еще не разыграл «полную руку». Так что показательную оборону я провел по полной программе, а в резерве держал заклинание, которым особенно гордился.
— Она тебе ни к чему, — сказал Маска, как только наши заклинания увяли и он приготовился ударить вновь.
— И тем не менее — счастливо оставаться! — сказал я, развернул запястья, направил пальцы прямо на поток и произнес слово, которое сразило его наповал.
— Око за око! — заорал я, когда весь ассортимент цветочного магазина рухнул на Маску, полностью похоронив его в самом большом букете, который мне доводилось видеть. Пахло в этом букете, наверное, неописуемо.
Сила стушевалась и утихла, а я меж тем вглядывался в Козырь и тянулся в него. В тот миг, когда установился контакт, в цветочной куче возникло шевеление, и из нее поднялся Маска, похожий на Аллегорию Весны.
Я, вероятно, уже исчезал, когда он сказал:
— Ну, все…
— И запах к запаху, — отозвался я и произнес слово, которое завершило заклинание и вывалило на Маску пару тачек навоза.
Я шагнул в тронный зал Янтаря, унося с собой Джасру. Возле стойки буфета стоял Мартин с бокалом вина в руке и разговаривал с Борсом, сокольничим. Заметив изумленный взгляд Борса в мою сторону, Мартин замолчал, затем развернулся и тоже уставился на меня.
Я поставил Джасру у входа. Я совсем не собирался прямо сейчас возиться с нею, разбираясь с заклинаниями, — тем более, я слабо представлял, что буду с ней делать, когда освобожу от заклятия. Так что я повесил на нее свой плащ, прошел к буфету и налил себе вина, кивнув по дороге Борсу и Мартину.
Я осушил бокал, поставил его, затем сказал им:
— Делайте с ней что хотите, только не вырезайте на ней своих инициалов.
Затем я ушел и, отыскав кушетку в восточной комнате, вытянулся на ней и закрыл глаза. Как мост над бурными водами[31]. Некоторые дни — как бриллианты. Куда исчезли все цветы?
Что-то в таком духе.
XII
Дым коромыслом, гигантский червяк и цветовые вспышки. Каждый звук рождался в форме, достигал до максимума — и угасал, убывая. Толчки бытия, похожие на высверки молний, — вызванные из Тени и вернувшиеся в Тень. Червяк длился вечно. Цветы с собачьими головами щелкали на меня зубами и покачивали листьями. Струя тумана остановилась на сигнал подвешенного к небу светофора. Червяк — нет, гусеница, — улыбался. Или улыбалась? Пошел медленный, слепящий дождь, и каждая из парящих капель была глазом стрекозы…
«Что не так на этой картинке?» — спросило что-то внутри меня.
Я сдался, потому что не был уверен — что. Хотя у меня было ясное ощущение, что случайный ландшафт вряд ли должен плыть…
— Во дает! Мерль…
Чего теперь надо Льюку? Почему бы ему не прекратить соваться в мои дела? Вечно у него проблемы.
— Посмотри на это, ну же!
Я посмотрел туда, где несколько ярких прыгающих шаров — может, кометы? — ткали из света гобелен. Гобелен упал на лес, сплошь заросший зонтиками.
— Льюк… — начал я, но один из собакоголовых цветов укусил меня за руку, и все вокруг треснуло, как будто было нарисовано на стекле, только что пробитом пулей. За стеклом висела радуга…
— Мерль! Мерль!
Глаза мои внезапно открылись, и я увидел, что это Дроппа трясет меня за плечи. Там, где лежала моя голова, на кушетке расплывалось влажное пятно.
Я приподнялся на локте и протер глаза.
— Дроппа… Что?..
— Не знаю, — сказал он.
— Чего ты не знаешь? Я спрашивал… Черт! Что случилось?
— Я сидел в этом кресле, — сказал он, указывая, — и ждал, когда вы проснетесь. Мартин сказал, что вы здесь. Я хотел передать, что вас, когда вернетесь, хочет видеть Рэндом.
Я кивнул, затем заметил, что из ладони у меня сочится кровь — там, где укусил цветок.
— Сколько времени я был в отрубе?
— Минут двадцать, наверное.
Я свесил ноги, сел.
— Так почему же ты решил разбудить меня?
— Вы козырялись отсюда, — сказал он.
— Козырялся? Во сне? Нет, так это не работает. Ты уверен…
— На беду, я в тот момент задремал, — сказал он. — Вы налились радужным сиянием и начали расплываться по краям и исчезать. Я подумал, что лучше разбудить вас и спросить, сознательно ли вы это делали. Что вы пили, пятновыводитель?
— Нет, — сказал я.
— Я раз опробовал его на своей собаке…
— Видения, — сказал я, массируя виски, которые начали пульсировать. — Вот и все. Видения.
— Те же самые видения, что и у других? Как DTs а deux?[32]
— Вы не поняли.
— Пойдемте лучше к Рэндому. — Дроппа направился было к выходу.
Я покачал головой.
— Не сейчас. Я хочу посидеть и собраться с мыслями. Что-то не так…
Я посмотрел на Дроппу и увидел, что зрачки у него расширяются. Смотрел он мимо меня. Я повернулся.
Стена за моей спиной таяла, как восковая пластина возле огня.
— Кажется, пора трубить в трубы и бить в барабаны, — пробормотал Дроппа. — На помощь!
Вопя, он промчался через комнату и вылетел за дверь.
Раз, два, три — и стена снова была во всех отношениях нормальной, но меня трясло. Кой черт тут происходит? Маска ухитрился наложить на меня чары прежде, чем я вырвался? Если так, то на что они направлены?
Я поднялся на ноги и медленно обошел комнату по кругу. Все, на первый взгляд, было в порядке. Я понимал, что едва ли это примитивная галлюцинация, порожденная моими недавними потрясениями, — Дроппа ведь тоже видел. Так что я вроде не спятил. Это было что-то другое — но что бы это ни было, я чувствовал, что оно все еще рыскает по соседству. В воздухе была какая-то особенная неестественная ясность, и каждый предмет казался необычайно живым.
30
МакДональд, Джон Дэнн (1916–1986) — американский писатель и бывший подполковник армии США, известный в основном эскапистскими триллерами об отчаянной храбрости и страстных причитаниях о судьбе человеческой расы.
31
«Мост над бурными водами» — песня Пола Саймона и Арта Гарфинкла.
32
А полностью: Delirium tremens a deux — то есть «белая горячка на двоих». Delirium tremens — чрезмерно беспокойное состояние, связанное с избыточным потреблением алкоголя, характеризующееся дрожью конечностей и галлюцинациями.