Страница 116 из 128
Тенденции эксцентричности в архитектуре сменяли былую концентричность форм: набухали объемы, части зданий то выступали, то втягивались, усилились светотеневые контрасты фасадов. Показательно сравнение карнизов храма Веспасиана и августовского храма Согласия. Тектоническая сущность консолей, несущих выносную плиту флавиевского памятника, заглушена покрывающим их буйным растительным орнаментом, конструктивность скрыта обильным декором, архитектурные формы измельчены, усилена светотеневая контрастность их элементов.
Исторические рельефы арки Тита, помещенные в пролете, на пилонах, показывают возвращающегося из похода Тита и воинов, несущих награбленные сокровища. Изображение процессии иное, нежели на рельефе Алтаря Мира. Мастер представил людей не мерно и спокойно движущихся, а тяжело ступающих, могучих, отягощенных захваченными трофеями. Образцом классицизирующего направления исторического рельефа времени Флавиев являются две композиции из палаццо Канчеллериа, украшавшие монумент, прославлявший Веспасиана и Домициана.
Монументальная скульптура принимала формы, отличные от эллинских. Стремление к конкретности приводило к тому, что мастера даже божествам придавали индивидуальные черты императора. Рим украшало немало статуй богов: Юпитера, Ромы, Минервы, Виктории, Марса, героев — преимущественно Диоскуров. Римляне, ценившие шедевры эллинской пластики, порой относились к ним с фетишизмом. Для изваяния Апоксиомена работы Лисиппа Тиберий не нашел места лучшего, чем своя спальня; портрет Александра Македонского Лисиппа и статую Амазонки Нерон, очевидно, в знак особенного к ним внимания, позолотил и тем самым испортил.
Во времена расцвета Империи создавались в честь побед монументы-трофеи. Два громадных мраморных домициановских трофея украшают и ныне балюстраду площади Капитолия в Риме. Величественны также огромные статуи Диоскуров в Риме, на Квиринале. Вставшие на дыбы кони, могучие юноши, держащие поводья, показаны в решительном бурном движении.
Ваятели тех лет стремились прежде всего поразить человека. Скульптор Зенофор воздвиг Нерону громадную статую, высившуюся долгое время у вестибюля Золотого Дома. Это был грандиозный, внушавший, вероятно, страх римлянам, портрет, не имевший ничего общего с колоссами древних греков. Широкое распространение в первый период расцвета искусства Империи получила, однако, и камерная скульптура — украшавшие интерьеры мраморные статуэтки, довольно часто находимые во время раскопок Помпей, Геркуланума и Стабии.
Скульптурный портрет того периода развивался в нескольких художественных руслах. В годы Тиберия ваятели придерживались классицистической манеры, господствовавшей при Августе и сохранявшейся наряду с новыми приемами. При Калигуле, Клавдии и особенно Флавиях идеализирующую трактовку облика стала вытеснять более точная передача черт лица и характера человека. Она была поддержана не исчезавшей вовсе, но приглушенной в годы Августа республиканской манерой с ее резкой выразительностью.
В памятниках, принадлежавших этим различным течениям, можно заметить развитие пространственного понимания объемов и усиление эксцентрической трактовки композиции. Сравнение трех изваяний сидящих императоров: Августа из Кум (Ленинград, Эрмитаж), Тиберия из Привернуса (Рим. Ватикан)[262] и Нервы (Рим. Ватикан)[263], убеждает, что уже в статуе Тиберия, сохраняющей классицистическую трактовку лица, изменилось пластическое понимание форм. Сдержанность и официальность позы кумского Августа сменило свободное, непринужденное положение тела, мягкая трактовка объемов, не противопоставленных пространству, но уже слитых с ним. Дальнейшее развитие пластически-пространственной композиции сидящей фигуры видно в статуе Нервы с его подавшимся назад торсом, высоко поднятой правой рукой, решительным поворотом головы.
Изменения происходили и в пластике прямостоящих статуй. В изваянии Клавдия[264] много общего с Августом из Прима Порта, но эксцентрические тенденции дают о себе знать и здесь. Примечательно, что некоторые скульпторы пытались противопоставить этим эффектным пластическим композициям портретные статуи, решенные в духе сдержанной республиканской манеры: постановка фигуры в огромном портрете Тита из Ватикана подчеркнуто проста, ноги покоятся на полных ступнях, руки прижаты к телу, лишь правая слегка выставлена.
Мастера портретных бюстов Тиберия, Германика, Друза Младшего и Друза Старшего следовали классицистической манере августовской поры. Индивидуальные черты в образах сглажены настолько, что их часто трудно различить. Однако в дальнейшем, в портретах Калигулы, Клавдия, Нерона, Вителлия и особенно Флавиев, сильнее выражается характерность облика, неповторимость лица, как в луврском портрете Калигулы с нервным изгибом тонких губ, маленьким подбородком, крупным объемом головы. Отличалось от предшествующей эпохи и отношение скульпторов к моделировке поверхности. Если в классицизирующем портретном искусстве времени Августа преобладало графическое начало, то теперь ваятели воссоздавали индивидуальный облик и характер натуры объемной лепкой форм. Кожный покров становился плотнее, рельефнее, скрывал отчетливую в республиканских портретах структуру головы. Пластика скульптурных образов оказывалась сочнее и выразительнее. Это проявилось даже в провинциальных и возникавших на далекой периферии портретах римских правителей[265].
Стилю императорских портретов подражали и частные. Полководцы, богатые вольноотпущенники, ростовщики старались всем — позами, движениями, манерой держаться походить на правителей; скульпторы придавали посадке голов горделивость, а поворотам решительность, не смягчая, однако, резкие, далеко не всегда привлекательные особенности индивидуального облика. На примере эрмитажного бюста римлянина, возможно, полководца Домиция Корбулона, можно увидеть, как сохранялась в пластике позднереспубликанская выразительность характера, не заглушенная полностью классицизмом ранней Империи. Противодействующий тенденциям классицизма скульптор передал всю непосредственность быстрого движения Корбулона, поджавшего губы, выдвинувшего вперед шею и плечи, пребывающего в состоянии сильного внутреннего напряжения. И другие портреты того времени поражают многообразием пластических форм, богатством характеров; после суровых норм августовского классицизма в искусстве начали ценить неповторимость и сложность физиономической выразительности. Заметный отход от греческих норм преобладавших в годы Августа, объясняется не только общей эволюцией но и стремлением мастеров освободиться от чужеземных принципов методов, выявить свои римские особенности.
В мраморных портретах, как и раньше, краской тонировались зрачки губы, возможно волосы. В бронзовых, подобных бюсту Цецилия Юкунда, в углубления зрачков вставлялись полудрагоценные цветные камни.
В те годы чаще, чем раньше, создавались женские скульптурные портреты. В изображениях жен и дочерей императоров, а также знатных римлянок мастера вначале следовали классицистическим принципам, господствовавшим при Августе. Затем в женских портретах все большую роль стали играть сложные прически, и сильнее, чем в мужских, проявлялось значение пластического декора; этому способствовало стремление жен и дочерей императоров, да и других состоятельных римлян, блеснуть красотой и модой. Портретисты Домиции Лонгины, используя высокие прически, в трактовке лиц, однако, часто придерживались классицистической манеры, идеализируя черты, заглаживая поверхность мрамора, смягчая, насколько возможно, резкость индивидуального облика. Великолепный памятник времени поздних Флавиев — бюст молодой римлянки из Капитолийского музея. В изображении ее вьющихся локонов скульптор отошел от плоскостности, заметной в портретах Домиции Лонгины. В портретах пожилых римлянок оппозиция классицистической манере выступала сильнее. Женщина в ватиканском портрете изображена флавиевским скульптором со всей нелицеприятностью[266]. Моделировка отечного лица с мешками под глазами, глубокими морщинами на провалившихся щеках, прищур будто слезящихся глаз, редеющие волосы — все обнажает устрашающие признаки старости.
262
Бритова H. Н., Лосева H. М., Сидорова Н. А. Римский скульптурный портрет. М., 1975, рис. 49.
263
Соколов Г. И. Искусство древнего Рима, рис. 79.
264
Там же, рис. 75.
265
В этом отношении очень интересен мраморный акролитный портрет, очевидно, Нерона, из собрания Керченского музея. См.: Соколов Г. И. Античное Причерноморье. Л., 1973, рис. 116.
266
Бритова H. Н., Лосева H. М., Сидорова Н. А. Указ. соч., рис. 67.