Ассы – в массы

Я стал часто ездить в Питер, покупать костюмы, одевать участников, «Новых композиторов». Это гораздо позже стал приезжать Шутов, друг Тимура; он и привез «Поп-Механику» в Москву. А на тот период из Москвы ездил я один, поэтому все эти истории должным образом в столице не освещались. На этой тусовке собиралось множество известных людей и музыкантов: Гребенщиков, Гаккель, «Композиторы». С того момента «Поп-Механике» предоставляли площадки; проект набирал силу за счет смешения жанров и привлечения новых участников. В Москве такого действия не было, а в Питере, кроме «Юфы», который устраивал загородные сессии, нечего не наблюдалось. Рок-клуб был тухлым. У Тимура тоже практически ничего не было: «Утюгон» был и Африка с шариком…

А с нашим приездом начался яркий период. Сначала все только смотрели, торчали от происходящего «запредела», но боялись. Цой приезжал, но неохотно участвовал. Хиппи, что возьмешь… Тимур с Котельниковым тоже хиппанами были, а с «новой струей» понеслась «новая волна». Модником «волновиком» был Миха «Длинный», потом Гребенщиков тоже свой имидж на «волновой» сменил. Густав стал броши всякие покупать; музыканты стали наряжаться в «ньювейверском» стиле. Позже Курехин устроил уже большой концерт с жесткой индустриальной секцией, где в очередной раз был поставлен наш идиотский «Идиот». Который правильнее называть «Идиотизм». Причем полный. Там уже участвовала «Уличная» из «Колибри». На сцене была просто забивка и катание трупов. На самом деле масса прекрасных моментов; это все сохранилось на видео и пересказывать все это сложно и без надобности, когда есть возможность посмотреть.

Я не возьмусь формулировать, что из себя представляла «Поп-Механика», это все-таки проект Курехина, но как я это понимал… Действие, в котором органично смешивались все музыкальные и артистические жанры, и одновременно все формы идиотизма. Такой авангардный балаган с упором на джазовую музыку.

М.Б. Да, пересказ такого комплексного абсурдного действия, практически невозможен.

Г.А. Просто тогда нужен был передовой продукт, а концепция пришла потом. Мы с Тимуром понимали, что делаем вполне зарубежный продукт, без помощи иностранцев здесь ничего не произошло бы. Была такая система бумеранга. Здесь что-либо делалось, потом отправлялось на Запад, и через некоторое время этот процесс, обросший легендами, возвращался в родные пенаты. Так все до сих пор и поступают, потому как преклонение перед иностранщиной лежит в постсоветском сознании на каком-то животном уровне и еще долго не вылезет. В начале 86-го года приезжает уже «эн-би-си». Такой персонаж Девяткин, который снимал Горбачева, приехал. И вот специально для него делается повтор на том же самом чердаке (клуб «Маяк»), но уже, помимо французского посольства, приехало американское и какие-то люди специальные, жирные, с не менее жирными женами. Джоанн Стингрей со знакомыми была. Опять был поставлен «Идиот», но к тому времени спектакль был уже смешан со всем, что впиталось за предыдущие шоковые выступления. Африка напихал яиц вместе с селедкой в бюстгальтер. Селедка уже была специально тухлая, почти ржавая. Когда все стали эту селедку забивать, а Густав стал эту селедку рвать зубами, Стингрей просто проблевалась… Все ошметки вместе с опарышами летели на всех этих жиртресов. Был устроен полный разнос. Бились бутылки. Летели стекла. Люди, которые рассчитывали на какой-то спектакль в ортодоксальном виде, столкнулись с имитацией экстремальных половых актов. Настоящая шокотерапия. И в самый разгар, как обычно, врываются… представители КГБ. Есть такая легенда, что когда представители надзирающих органов приходили, то все ложились на спину и поднимали лапки. Может быть, так оно и было, но не в этом случае. А в этом случае, открытым текстом, они (органы) были посланы пешеходно-половым путем, и они… пошли. Кто им потом открыл дверь, сейчас трудно выяснить, но это точно были местные музыканты, то ли Гаккель, то ли Гребенщиков, то ли еще кто-то из их компании. Еще вспомнил, как Гаккель, еще не вышедший из шокового состояния, со слезами на глазах подошел после спектакля к Тимуру (я рядом стоял), и тонким тихим голоском сказал: «Ну это же не добрая музыка…». А я из-за спины Тимуровской, загробным голосом ответил: «Будь добрей – попу побрей»…

М.Б. Еще проще. Подо-брей…

Г.А. И тут же его как ветром сдуло. Вот, а оказывается, комитетчики уже окружили дом. И как только вошли, стали проверять документы: первый секретарь того-то. Атташе по культуре такой-то. Ничего не понимают. Начинают извиняться, спрашивать, что вы здесь делаете? А им отвечают: сидим, репетируем спектакль, а это почитатели искусства, в основном иностранцы. Была еще какая-то возня, но власти не рискнули пойти на обострение. Но они очень напряглись на Африку, пославшего их по адресу. Он уже тогда лез за известностью и часто оказывался крайним. Но его выручали мои же товарищи неформалы, которым особое удовольствие доставляло артистическое унижение представителей власти.

Помню, однажды я привез московских неформалов для участия в «Поп-Механике». Гнус был, Кот, Герман «Челюсти». Тогда комсомольцы пытались Африку со сцены сдернуть за ногу. Подкрались. Цап его… и давай тащить. Но не учли, что публика в первых рядах была вся радикально неформальная, и были забиты. Их зашугали так, что больше они на спектаклях не появлялись. Но это было уже позже, в 88-м году…

А тогда «Поп-Механика» только шла по нарастающей, но все ее действия не шли в массу; молодежь на улицах была не задействована, кроме иностранцев и посольств об этом процессе практически никто не знал. Мы с Тимуром долго думали, как это все двинуть дальше, и он подтянул бабушек, чудом сохранивших традиции художников начала ХХ века. Всех Кандинских, Хлебниковых, Филоновых и все истории, связанные с этими процессами. Это был очень важный момент. Тимуру была выделена рампора, и стало создаваться «новое правительство». Была такая история, что если в России когда-либо появится авангардное искусство, то эта рампора должна была быть передана для создания авангардного правительства. Тимур решал ее отдать Африке, и, в принципе, правильно сделал. Потому как некому больше было. Он классный, конечно, персонаж, но не Котельников… Сережа давай с ней везде скакать, хотя Тимур мог и сам возглавить движуху. Поскольку сам все и сделал. Все коннекты с Западом, все организационные вопросы, выставки, но отдал «фасад» – видимо, чтобы Африку поддержать. Юфа с Котельниковым всегда были, но хотели быть в тени, хотя Олег Евгеньевич любил погромить по молодости посольства иностранные в обеих столицах и от акций художественных не сквозил, а потом скромно рядом сидел и улыбался…

Ладно, собралось первое собрание Нового правительства, начался дележ мифических портфелей. Правительство Новой Культуры. Тимур за собой оставил министерство Живописи, Курехин – министр Музыки, а я стал министром Моды. Расписали журнал. И-ди-о-ты…Собрание какие-то начались, и тут же появились какие-то комсомольцы. Стали под эту мазу пробивать помещения. И, как обычно, всех кинули, в итоге…

М.Б. Ну что поделать. Это нормальный, точнее, закономерный результат общения формальных и неформальных структур в СССР. А ныне в России, когда кто-то приходит с улицы, с ними возятся для вида, заимствуют концепт – и посылают. Причем, сейчас это стало нормой на всех уровнях предпринимательства. А тогда без участия комсомола никаких официальных движений никогда не происходило.

Г.А. А еще не менее мощная сессия была, когда я привез из Москвы утюгов, путан и торговок из туалетов. То, что было под рукой, из знакомых. Наглые, веселые, песни русские орут. Адреналин. Всех поселил у Густава. А еще нас винтили прямо на вокзале. Тогда Африка зачем-то украл в вагоне-ресторане хлеборезку, а какой-то дядечка проявил сознательность и стуканул куда следует. Человек пятнадцать нас было, мы спешили, опаздывали на выступление. Приняли нас в отделении, где, конечно же, мы за Сережу вступились, обещали перевоспитать. Я подошел к главному менту и откровенно сказал, что, мол, мы вообще-то артисты и опаздываем. Не подскажет ли он как нам от этой напасти спастись? А он мне, улыбаясь, отвечает: «А ты угадай мое имя, тогда я тебя отпущу» – «Почему только меня – давай всех». – «Угадай имя…» – «Коля?». – «Точно, иди!»… Мини-чудо такое произошло… Говорю: «Всех отпусти» – «Угадай фамилию!». – «Ты что, дорогой, офигел? Может и имя мамы твоей тоже?» – «Нет, всех не отпущу…».