Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 28 из 30



В Берлинской операции, когда наши прорвали оборону на Зееловских высотах, задача нашего корпуса была окружать Берлин с севера, и продвинуться в сторону Эльбы, чтобы не допустить подхода американцев. Когда прошли в прорыв, то был участок где дорога простреливалась артиллерией, издалека. Одно орудие периодически вело огонь, мы рассредоточились и в конном строю, по одному, по два, галопом пролетали это место. Снаряд ударит, и сразу группа пролетает, пока они перезаряжают. Тачанки прошли, остались повозки. Я за сутки измотался, верхом устал ехать, и сел вместе с ездовым на обычную повозку пароконную. Пролетели мы это место, я с повозки спрыгнул, и стал ждать остальных. Коновод мой с лошадьми проскочил, и вдруг сзади меня взрыв страшный, я оглянулся, повозка отъехала от меня метров на двадцать, и снаряд попал как раз в ездового. Повозку и ездового разорвало, кони в клочья. Несколько секунд и все...

Были у нас и отдушины, неделя две боев, растеряем людей, растеряем коней, и нас выводят на формирование. Выводят нас в тыл за 30-50 километров, там уже спокойнее, артисты приезжали, давали концерты, смотрели фильмы. Как и сейчас, только разница в том, что иногда во время концерта налетит какой ни будь бомбардировщик... Несколько раз видел и слышал Русланову Лидию Андреевну. После гибели генерала Доватора, командиром корпуса стал генерал Крюков, муж Руслановой, и она очень часто с ансамблем 2-го кавкорпуса выступала.

- Самый тяжелый момент?

- Война вся тяжелая... Но самое тяжелое было, смотреть на плачущих лошадей... До сих пор... не могу без слез вспоминать...

- Клинки с собой возили?

- Клинок всегда был при кавалеристе - он был приторочен к седлу.

- Как поступали с ранеными лошадьми?

- Легкораненых отправляли в ветлазарет. Их там подлечивали, и если лошадь годилась для службы, то присылали обратно, а если нет, хромала, например, то был приказ, таких лошадей отправляли в народное хозяйство. Все же было разрушено, вот и отправляли назад.

- Какие породы лошадей у вас были, они поставлялись с конезаводов?

- Нет, из колхозов, совхозов, со всей страны. Когда стояли на Висле нам привезли монголок. Маленькие, низенькие, крепкие, причем особенность была, если нашей лошади что-то не нравиться, то она бьет задними ногами, а монголка кидается, кусает, и бьет передними ногами. И такая неприхотливая скотина! В лесу встанешь, так она обгложет елку или сосну, снега поест, можно и воды не давать. Еще плохо, что они табунные были, когда налетает самолет, даешь команду рассредоточится, а они все за тобой бегут, как ее не тяни они стараются вместе быть, трудно разорвать этот табун.

Г.Ф.Платонов и ординарец Иван Виноградчий. Германия, 16 апреля 1945 г.

- Трофейных лошадей брали?

- Некоторые солдаты брали трофейных, красивые такие, но один-два перехода сделали - она ноги растопырила и все, вовремя зерна не дашь ей, тоже встанет и все. А монголка семенит 50 километров сегодня, 50 завтра, и ничего. Сутки ее не покормишь, все равно пойдет. Только если боец долговязый попадется, то почти задевает землю ногами.



- Атаки в конном строю были?

- Только один раз за войну, на Днепре, на Лоевском плацдарме. Мы уже углубились в тыл к немцам, а потом услышали, как слева сзади немецкая артиллерия ведет огонь, я был командиром взвода, командир эскадрона принял решение - в атаку. Мы выехали на опушку леса, на противоположном конце поля стояли немецкие орудия. Мы рассредоточились, молча пошли в атаку, без разведки, а перед нами был пологий овраг, и там прятались местные жители со своим скарбом и с лошадьми. Когда мы через них прошли, их лошади как рванули вместе с нами в одном строю. На позициях, немцев мы постреляли из автоматов, надо же дальше идти.

- На сайте «Герои страны» описан следующий боевой эпизод: В январе 1945 года ваш эскадрон подошел к городу Яроцину, в городе находился гарнизон из 600 эсэсовцев. Артиллеристы обстреляли позиции немцев, а эскадрон в конном строю атаковал и захватил город. Разгромили штаб эсэсовской части, уничтожили танк, несколько автомашин, более ста солдат и одного генерала. В плен взяли 60 солдат и одного подполковника.

- У меня книга есть «Советская кавалерия», там вообще написано, что Яроцин взяла с ходу, без боя, какая-то дивизия.

Меня послали со своим эскадроном в боковое охранение, от нашего маршрута километра полтора-два, этот самый Яроцин. Уже в темноте подъехали, со мной была полковая радиостанция и пушка 76 мм. Стали подъезжать к городу, нас с окраины, с бронетранспортера обстрелял пулемет. Я спрыгнул в снег, радиостанцию пробило пулей, командира артиллерийского взвода ранило, кто- то еще был ранен. Пушку развернули, открыли огонь, и бронетранспортер ушел. Заняли мы крайние дома. Тишина. Недалеко площадь, на площади 4-х этажное здание управы. Я взял двоих солдат и мы пошли по городу, вдоль прошли, поперек, ходим присматриваемся, слушаем, но в городе тишина. Я любил так делать, когда занимали какой ни будь населенный пункт. Когда рассвело стали собираться назад, на маршрут корпуса.

Тут из леса показались танки, артиллеристы открыли огонь, танки развернулись и ушли, один вроде они зацепили. Мы собрались, вышли на перекресток, и тут из этого здания, с четвертого этажа, автоматные очереди по нас. Пушку развернули и давай по окнам, несколько снарядов запустили туда, и из окна повисла белая тряпка. «Ну давай, выходи!» Выходят, строятся подвое, впереди обер-лейтенант маленький. Колонна пошла, а справа идет высокий такой, стройный генерал.

- Так это эсэсовцы были?

- Нет, Вермахт. Этот маленький немец идет такой радостный, кричит: «Гитлер капут! Гитлер пиздес!» 67 человек их было.

Расстояние от Ковеля до Вислы прошли за четверо суток. Были переходы по 70 километров в конном строю. Сзади катились отступающие немецкие части и буквально подпирали, дышали нам в затылок. Мы же имели приказ не ввязываться в перестрелки. А у немцев, видимо, был приказ быстрее сматывать удочки. Получалось странно: мы с фрицами иногда шли на запад колоннами бок о бок. Косились друг на друга, но не стреляли.

От Вислы до Одера 500 километров, наш корпус прошел это расстояние за две недели, с ежедневными боями. 30 января 1945 г. подошли к Одеру, я шел в головном отряде со своим эскадроном, и рано утром, на рассвете туман был, вышли на берег. Тут командование подоспело - командир корпуса Константинов и командир дивизии Белов. Оказался в головном отряде, потому что из старых командиров эскадронов, кто разбирался в картах и топографии, остался один. Мне и приказали возглавить авангард, чтобы не заплутать. Было решено форсировать реку, лед был тонкий сантиметров 10. Подтянули дивизион «катюш», под первый залп перешли Одер по льду, с лету захватили две деревни. С одной стороны - честь, с другой - повезло. Немцы тут же ответили из орудий и минометов по переправе, а лед был тонкий... Многие бойцы, кто форсировал реку следом, погибли. Утонули. В моем же эскадроне потерь не было. Потом немцы контратаковали, отрезали нас, и мы - три эскадрона - дрались в окружении. Где-то через двое суток боев, мы прорвались на запад, развернулись и вышли к своим.

На меня были написаны представления на орден «Боевого Красного знамени», и вроде на орден «Александра Невского», в общем, несколько наградных было. Когда этот материал дали на подпись командиру корпуса, то Константинов вернул все: «Переоформить на звание Героя». За что я ему благодарен, и не обижаюсь.

В Померании были трудные бои. Деремся за село - выбьем немцев, а тут подходят отступающие части. Мы разворачиваемся, и начинаем с ними. И так весь февраль и часть марта. По-моему, в конце марта мы вышли к Балтийскому морю, там немного отдохнули.

Меня ранило под Бранденбургом 26 апреля, большой палец на руке немного оторвало, осколок в ногу, и в ягодицу. Снаряд разорвался рядом. Наша дивизия взяла Бранденбург и соединилась с частями 1-го Украинского фронта, который обходил Берлин с юга. А меня увезли в госпиталь, в Бернау. Жаль, в госпитале контрразведчики устроили шмон, и изъяли все мои оперативные карты, даже на память ничего не оставили, кроме карты Берлина.