Портрет

- На какое место?

- А это мы, погоди, обмозгуем. Тебя бы по правилам в интернат, в школу определить следовало, да, к сожалению, сейчас чересчур переполнено всюду. Больно уж много на белом свете вашего брата, бездомников, развелось. А насчет работы - это мы, брат, непременно обмозгуем. Ты как на это?

- А примут меня?

- Почему же!

- Мне ведь тринадцати еще нет.

- Какую-нибудь работенку найдем. Тебе пролетарская закалка нужна. Говори правду, Коська, хочешь быть пролетарием?

- Хочу, - говорит Коська. - Только... это что значит - пролетарий?

- А это значит человек, который честным трудом на хлеб себе зарабатывает.

- Да, хочу, - сказал Коська. И голову опустил. И вздохнул. Больно уж ему надоело нечестным трудом колотушки на базаре зарабатывать.

И вот устроил дядя Костя Коську на работу. Работа, правда, пустячная афишки по городу расклеивать, - а все хлеб. Сказали Коське, что будут платить ему восемнадцать рублей и восемьдесят копеек в месяц. Очень был рад Коська, а еще больше рад, что дядя Костя его жить у себя оставил.

- Я, - говорит, - хоть и с бородой, а такой же, как и ты, круглый сирота. Правда, есть у меня один милый человек, так он не здесь, а в Питере находится. Живи, пожалуйста, мне даже очень приятно, не так скучно будет.

- А жены у вас разве нету, дядя Костя? - спросил Коська.

Помолчал дядя Костя, по комнате походил и ответил:

- Это ты еще мал немножко, не поймешь такие вещи. И есть и нету.

Не понял Коська: как это и есть и нету?

А дядя Костя к окну подошел, пальцем по стеклу постучал. Потом говорит:

- Ты, брат, на меня внимания не обращай. Не стесняйся. Живи, пожалуйста, пока живется. Ты мне этим одно удовольствие доставишь.

Коська у него и поселился. Из двух ящиков койку соорудили, в мешок сена наклали - получилась постель. Одеяло ему где-то дядя Костя раздобыл. А подушку Коська из первой получки на базаре купил. За четыре рубля. С наволочкой.

И стал Коська жить припеваючи.

Утром вставали вместе, оба на работу шли. Дядя Костя в каком-то партийном архиве работал. Книги все читал. И писал чего-то.

А Коська по городу бегал, афишки на столбах расклеивал.

К полудню Коська освобождался, бежал домой. Дрова колол, в комнате убирал. Очень старался, чтобы дяде Косте угодить. А тот его ругал.

- Ты, - говорит, - у меня не денщик и не домработница. Мы с тобой друзья и должны все на пару делать.

Обед вместе готовили. После обеда дядя Костя или вслух читал, или Коську заставлял вслух читать. Коське - тому лучше слушать, чем самому читать. Но все-таки, чтобы дядю Костю не обидеть, читал. И приохотился постепенно. Потому что книжки дядя Костя умел забавные доставать. Начнешь читать - интересно, что дальше будет.

Пели вместе под гитару. В садике иногда кое-чем занимались. В кино раза четыре ходили. В шашки Коська научился играть.

Совсем не узнать стало Коську. Приоделся. К сапогам стал привыкать, мылся каждый день, волосы под польку подстриг. Митька Ежик его на улице встретил - не сразу узнал.

- Ты что, - спрашивает, - с фартом? Воруешь?

- Нет, - говорит Коська. - Ошибся маленько. Я теперь не вор, а пролетарий.

Но все-таки дал Ежику двадцать копеек на папироски. Потому что, хоть он, Митька, и вор, а курить ему нечего. А Коське не жалко. Тем более что сам он курить бросил: дядя Костя этого не любит, говорит: буржуазная привычка.

Вот жили они так месяц или полтора. А потом вдруг видит Коська - дядя Костя скучный ходит. Сядут обедать - он не говорит, думает о чем-то. Придет с работы:

- Ну как, новенького ничего?

- Нет, - говорит Коська. - Все по-старому.

Походит дядя Костя по комнате, походит, по стеклу постучит.

- Ну, а твои как дела?

- Дела идут, контора пишет, - говорит Коська.

Смеется Коська, шутит, а самому не смешно.

- Так, так, - говорит дядя Костя. - Это, брат, очень хорошо, что контора пишет. А мне вот она не пишет.

А один раз посмотрел на Коську и говорит:

- Растешь ты, парень. Вот что я думаю: в школу тебе надо определяться.

Испугался Коська:

- В интернат?

- Ну, это не обязательно. Это мы обмозгуем.

Приуныл Коська. Думает: "Надоел я ему, вот он и хочет на учебу меня определить".

А дядя Костя сказал и забыл, о чем сказал. С Коськой он ласковый, шапку ему купил с ушами и с тесемками, а только видит Коська, что он не о нем, а о чем-то другом думает. Ночью дядя Костя спать перестал. Поспит немножко, проснется и опять не спит. В сени часто выходит, воду пьет. Или свет зажжет, лампу газетой прикроет, чтобы Коське спать не мешала, сидит и читает что-то.

И вот - уж зимой дело было - приходит раз Коська с работы и видит: в замочную дужку на входных дверях бумага какая-то всунута. Удивился Коська, посмотрел, а это письмо, конверт. На конверте - марка, печать стоит, адрес и маленькими буковками написано: "Константину Игнатьевичу Ходоровскому". А, это дядю Костю так зовут - Константин Игнатьевич Ходоровский.

Взял Коська письмо, пощупал, понюхал. На свет посмотрел. Но, конечно, читать не стал, спрятал.

Дядя Костя приходит:

- Ну, что новенького?

- Новенького ничего, - говорит Коська, - а придется вам плясать, дядя Костя.

- Это с какой же мне радости плясать?

- Угадайте.

- Не знаю.

- Письмо для вас получено.

- Ну, брат? Врешь! Покажи!..

Смешно даже: как маленький обрадовался дядя Костя. Схватил письмо - и к окну. Конверт растормошил, бумагу вытащил и читает. Читает и смеется. Даже брови у него на лоб полезли.

Коська постоял, посмотрел, вздохнул и в сени вышел. Дверь тихонько притворил, взял нож, лучину стал щипать.

Слышит - дядя Костя зовет его:

- Кось!

- Ну?

- Ты что там делаешь?

- Ничего. Лучину готовлю.

- Успеешь. Иди сюда.

Вошел Коська. Опять ходит дядя Костя по комнате. Но только теперь он веселый ходит. Руки в карманы засунул. Большие шаги делает. Помолодел даже как будто.

- Ну вот, - говорит, - и я дождался. Теперь и мне контора пишет.

Коська постоял, помолчал.

- А что, - спрашивает, - хорошее пишут?

- Очень даже хорошее.

Потом говорит:

- Так, как же, брат, сплясать тебе?

- Нет, - говорит Коська. - Не надо. Ведь я пошутил это.

- А то я могу. Пожалуйста. Я даже вприсядку могу, если желаешь.