Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 28 из 92

Как почти все выступавшие на съезде, Хрущев открыл свою речь изъявлением восторгов в адрес Сталина и его отчетного доклада: "Сила отчетного доклада тов. Сталина о деятельности ленинского Центрального Комитета нашей партии состоит в том, что это – отчет о работе всей нашей партии, что это – отчет о социалистическом строительстве рабочих и колхозников нашей страны, об их борьбе за построение социализма под руководством большевиков". На эти слова Хрущева кто-то откликнулся возгласом: "Правильно!" На протяжении небольшой речи

Хрущев 12 раз упомянул имя Сталина, называя его "великим" и "гениальным вождем". Порой восхваления Хрущевым Сталина, встречались аплодисментами и даже "продолжительными аплодисментами".

В то же время Хрущев выразил и свое восхищение деятельностью Кагановича по руководству московской партийной организации. Он заявлял, что "идейная, принципиальная сплоченность московской организации достигнута благодаря умелому, повседневному руководству в лице Лазаря Моисеевича Кагановича". Эти слова Хрущева были встречены "бурными, продолжительными аплодисментами" и весь зал встал.

Восхваления в адрес Сталина и других руководителей партии звучали почти во всех речах на съезде. Возвеличивание вождей стали ритуальным элементом любого собрания членов партии и беспартийных. Портреты членов Политбюро были вывешены в цехах, классах школ и в кабинетах государственных учреждениях, а в праздничные дни ими украшали фасады домов и колонны демонстраций. В их честь слагались поэмы и песни. Их именами были названы города, фабрики, заводы, колхозы, совхозы, учебные заведения. Особенно разнообразны и многочисленны были возвеличивания Сталина. Объясняя "поклонение и безмерный культ, которыми население окружает Сталина", Фейхтвангер писал: "Люди чувствуют потребность выразить свою благодарность, свое беспредельное восхищение. Они действительно думают, что всем, что они имеют и чем они являются, они обязаны Сталину… Народ благодарен Сталину за хлеб, мясо, порядок, образование и за создание армии, обеспечивающей это новое благополучие… Народ говорит: мы любим Сталина, и это является самым непосредственным выражением его доверия к экономическому положению, с социализму, к режиму".

Объяснения Фейхтвангера причин любви значительной части советского народа к Сталину не раскрывали всех причин, почему делегаты съезда наперебой высказывали свое восхищение Сталиным. В определенной степени руководители областей и ведомств стремились таким образом подчеркнуть свою политическую лояльность руководству партии. С этой же целью каждый из них демонстрировал свою неприязнь к разгромленным оппозиционерам.

В начале и конце своего выступления Хрущев говорил о борьбе против "уклонистов", которых он активно преследовал и в Промакадемии, и в райкомах столицы, и на посту второго секретаря МК. Он заявил: "В московской организации засели в свое время правые уклонисты. Правые во главе с Углановым и лидеры правой оппозиции – Бухарин, Рыков, Томский – пытались использовать столичную московскую организацию в борьбе против генеральной линии нашей партии, против ленинского Центрального комитета. Под руководством тов. Сталина правые разбиты, разбиты в нашей партии, разбиты и в московской организации". В то же время

Хрущев предупреждал: "Но нельзя зазнаваться, нельзя ослабевать нашу большевистскую бдительность. Классовая борьба не прекращается, мы должны мобилизовать силы партии, силы рабочего класса, усилить органы диктатуры пролетариата для окончательного уничтожения классовых врагов, всех остатков правых и "левых", всяких других оппортунистов, которые хотят затормозить наше дальнейшее движение вперед".



Казалось, что Хрущев лишь развивает положения раздела доклада Сталина, озаглавленного "Вопросы идейно-политического руководства". В нем Сталин говорил о том, что хотя "врагов партии, оппортунистов всех мастей, национал-уклонистов всякого рода разбили. Но остатки их идеологии живут еще в головах отдельных членов партии и нередко дают себя знать". Сталин говорил о том, что "сознание людей в его развитии отстает от их экономического положения", "что все еще существует капиталистическое окружение". К тому же он замечал: "Добавьте к этому не очень высокий теоретический уровень большинства членов нашей партии, слабую идеологическую работу партийных органов, загруженность наших партийных работников чисто практической работой, отнимающую у них возможность пополнить свой теоретический багаж, – и вы поймете, откуда берется та путаница по ряду вопросов ленинизма в головах отдельных членов партии, которая нередко проникает в нашу печать и которая облегчает дело оживления остатков идеологии разбитых антиленинских групп".

Для успешной борьбы против "левого" и "правого" уклона, по мнению Сталина, выдвигал программу действий, направленную на идейно-политическую консолидацию советского общества. Намеченные в ней мероприятия предполагали, прежде всего, изучение теории и идеологическую пропаганду. Хрущев же в своей речи переносил акцент на "окончательное уничтожение" "всех остатков правых и "левых", всяких других оппортунистов", которых он ставил на одну доску с классовыми врагами. При этом он подчеркивал для этого необходимость "усилить органы диктатуры пролетариата". Таким образом, на первый план выдвигались репрессивно-административные меры. По сути, присутствовавшие и выступавшие на съезде Бухарин, Рыков, Зиновьев, Каменев и другие, которые были давно объявлены "правыми" и "левыми" "уклонистами", приравнивались Хрущевым к "классовым врагам", которых надлежит уничтожить силами партии, рабочего класса и "органами диктатуры пролетариата". Столь категорических требований не содержалось в отчетном докладе Сталина.

Такая позиция была характерна не только для Хрущева. Как и многие другие руководители областей и ведомств Хрущев пришел к власти в результате поражения различных оппозиционеров. Для него использование ярлыка "уклониста" было удобной формой для подавления любых конкурентов, которые могли бы бросить ему вызов.

Такие упрощенные оценки не отвечали задачам повышения идейно-теоретического уровня партийных работников, которые выдвигал Сталин в отчетном докладе. В своей работе "Основы ленинизма" Сталин предупреждал об опасности голого практицизма. Он ссылался на повесть

Б.Пильняка "Голый год", "где изображены типы русских "большевиков", полных воли и практической решимости, "фукцирующих" весьма "энегрично", но лишенных перспективы, не знающих "что к чему" и сбивающихся, ввиду этого, с пути революционной работы". Однако Сталин мирился с подобным пренебрежением к теории прежде всего потому что главные задачи того времени были связаны с решением практических задач хозяйственного развития страны. Хрущев и другие партийные деятели, пренебрегавшие теорией и подменявшие ее примитивными пропагандистскими ярлыками, могли быстро решать десятки конкретных и запутанных практических задач. От решения этих многочисленных задач нередко зависела судьба существования страны.

Это можно было видеть и на примере речи Хрущева, значительная часть которой была посвящена хозяйственным делам Москвы и Московской области. Хрущев особо подчеркивал, что "наше строительство, в особенности жилищное, крайне отстало по своему техническому уровню. Наши строители застряли на тачке, носилках, грубом ручном труде. Можно сказать, что городское и жилищное строительство уперлось в необходимость механизации… Нам нужны сейчас экскаваторы, транспортеры и другие механизмы. Нам нужны машины для штукатурных работ, отнимающих массу времени. Нужно оборудование для городского хозяйства, в частности для очистки улиц, потому что вопросы гигиены и санитарии города играют огромную роль".