Страница 96 из 146
Всё случившееся заняло малую толику секунды или того меньше. Паузы не случилось, голос не прервался, однако Алексей понял, что запаздывает с новой фразой на небольшую долю интервала. К счастью, кремлёвский дирижёр, известный своим умением исправлять чужие ошибки, учёл эту заминку, и старое довоенное танго продолжало звучать объёмно, живо и грандиозно. Алексей немедленно восстановил контроль над собой и продолжил петь, отчётливо и жёстко расставляя акценты:
Просьбу мою
не оставь
без ответа,
Даром не отклони,
Дай мне лишь вечер —
печальный,
единственный вечер,
В память
о прошлой
любви!
И тотчас же следом его баритон слился с блестящим и одновременно приглушённо-трепетным колоратурным сопрано Марии:
Этот вечер воскресный -
Берег нашей разлуки,
С неизбежностью смены
Имён и лет.
Положи мне на плечи
Свои тонкие руки,
Подари в нежном взгляде
Последний свет.
Когда дуэтная партия была завершена, Алексей вновь на четверть оборота развернулся в сторону Марии и продолжил петь соло, в этой части выдержанно, спокойно и камерно:
Твоей жизни мирного теченья
Жребий мой не потревожит, знай!
В этот вечер воскресный
Мгла не станет рассветом
Образ близкого счастья -
Навек прощай!
Мария взглянула на партнёра, и, преодолевая цепкое внимание тысячи зрительских глаз, поймав его единственный близкий и тёплый взгляд, нежно, бережно и напевно подхватила завершающий припев:
Этот вечер воскресный -
Берег нашей разлуки…
Завершив выступление, Алексей и Мария развернулись к залу и поклонились. На какой-то миг наступила тишина. Было слышно, как кто-то всхлипывает среди зрителей, а другой что-то объясняет громким шёпотом. Казалось, что пауза растянулась на целую вечность. Затем раздались аплодисменты. Сначала они были вялыми и разделёнными, но затем стали звучать дружнее и громче. Марии принесли цветы, солисты ещё раз отдали публике поклон и удалились со сцены.
По знаку администратора Мария остановилась дожидаться следующего выхода сразу за пологом занавеса, а Алексею пришлось вернуться в помещение к артистам. Баянист воздел кверху огромный кулак с оттопыренным вверх большим пальцем, демонстрируя высший градус одобрения. Его утончённая спутница изобразила томную улыбку и несколько раз прохлопала длинными пальцами. Однако Борис встретил Алексея с пасмурным лицом:
— Только что здесь был Штурман. Он считает, что это провал. Говорит, что Президент во время вашего выступления покинул ложу. Да и публика аплодировала, скорее, из уважения.
— Ну и что? — меланхолично ответил Алексей.
— Как что? Не впечатлила публику декадентская польская музыка… С точки зрения сегодняшних правил — твой дебют провален.
— Я не дебютировал, я только помогал Маше. Поэтому если я кому-то не понравился — мне абсолютно все равно. Профессионально петь на сцене я никогда не собирался.
— Только вот опять Машке не везёт…
— Почему же? Подожди хоронить, ведь…
Алексей не договорил, потому что в этот момент ведущие закончили прочтение очередного короткого приветствия и по трансляции зазвучали вновь слегка подправленные слова из второго собственноручно составленного им анонса:
«Образы искусства предвоенных лет — это не только яркие воспоминания вашей юности, дорогие ветераны. Они — ещё и напоминание о красоте и хрупкости мира, над которым уже начинали сгущаться чёрные тучи. Напоминание о том, что сильнее насилия, огня и железа может быть только любовь!»
Второй конферансье подхватил:
«Именно о такой любви, о счастье и о прекрасном, солнечном и лучезарном мире пела героиня знаменитого кинофильма «Большой вальс». И хотя этот фильм вышел на наши экраны в суровые и тревожные времена, когда до войны оставалось меньше года, он как никакой другой, пожалуй, наполнял сердца красотой и радостью любви. Примите же наш подарок, дорогие друзья — Мария Кузнецова дарит всем вам незабываемую песню весеннего Венского леса!»
Под приветственные аплодисменты Мария выбежала на середину сцену и приняла микрофон. Затем глазами подала дирижёру знак готовности и, услышав первые робкие голоса трёх скрипок, ещё раз улыбнулась зрителям. С каждым мгновением оркестр звучал громче, слаженнее и немного торжественно.
Мария вновь заглянула в тёмное пространство зала, поднесла микрофон почти к самым губам и запела негромко, выразительно и светло:
Сердце моё не спит,
Громко в груди стучит.
Сердце ответа просит,
И дальний вальса звук доносит —
Что за чредой невзгод
Встреча опять нас ждёт!
И что уж счастье на пороге
В этот дивный день!
Дирижёр выдал знак паузы и специально, как все могли ясно видеть, на какой-то миг её задержав, дал, наконец, разрешение оркестру играть по-настоящему. Вторя лёгкой, стремительной, слегка лукавой и бесконечно радостной мелодии, голос Марии легко и непринуждённо воспарил над пением скрипок и трелями флейт:
Весенней песни лёгкий нрав
В роскошной зелени дубрав
И звонкий тон на звук любой
Нам дарит Венский лес с тобой!
Ла-ла!
Ла-ла!
Ла-ла!
А-а!
Ла-ла!
Ла-ла!
Ла-ла!
А-а!
Разлуки льды
растают -
Распахну своё
окно,
Что не делала
давно,
Солнца вихри
вновь играют!
Мария отлично понимала, что сегодня она поёт свободно и хорошо, без малейшей боязни принимая всем своим существом зачарованное внимание огромного зала и ощущая нарастающий трепет тысяч сердец, внемлющих её пению.
Пусть встречаться придётся
в вечерний час
В неурочный час,
Без излишних глаз…