Кто-то чудесный

Ша Акичита больше не появлялся - с тех пор, как они все вместе сидели в гостиной шерифа и препирались с дразнилкой-Китом. Да Гэл его и не ждал. Он понимал, кто он для Ша Акичиты - всего лишь "хокши-ла", как тот его и называл с самого начала. Тогда, в пещере, его кровь смешалась с кровью, сочившейся из разодранных рук Гэла, тащившего его к выходу. И Гэл, по индейским обычаям, навсегда стал для него "младшим братишкой", которого тот спас, отплатив за собственное спасение.

Да, Гэл это всё понимал, однако ничего не мог поделать со своей внезапно подступавшей, как желчь к горлу, тоской по несбыточному.

По кому-то чудесному, который всё не приходил.

Но с этой тоской он уже свыкся.

Им с Элис оставалось провести только одну ночь в доме Миллера. Отъезд был запланирован на утро, и Жираф, на серебристых боках которого Гэл прилежно намалевал разных диковинных зверей, смирно дожидался хозяев в проулке за домом шерифа. Тот даже махнул рукой на этакое нарушение порядка.

Он вообще стал каким-то странным, Клод Миллер: почти всё время отмалчивался, скупо улыбаясь, хоть и раньше был не шибко-то разговорчив, но теперь даже не отвечал на подначки Гэла, не воспитывал его, не нудел. Похвалил его за решение поступать в колледж, когда Гэл ему зачем-то об этом объявил, да и только. Однако на миг даже руку вскинул, словно намеревался Гэла обнять или потрепать по макушке, но тут же её опустил и сказал, что он, мол, в нём не сомневался и обязательно напишет ему рекомендации для поступления. И глаза у него стали грустными, хотя чёрт бы его, Миллера-то, разобрал, это ж не глаза у него, а какое-то озеро мёрзлое!

В последний вечер все, как обычно, вместе поужинали - Миллер, Гэл и Элис - в просторной кухне, которой вот-вот предстояло опустеть. Потом чуток посидели на большом диване перед теликом, не включая его, просто обсудили ещё раз, куда же направятся Элис с Гэлом после выступлений в Вайоминге и когда им всем лучше пересечься - на День Благодарения или на Рождество. Миллер сказал, что на День Благодарения может даже выбраться в Колорадо - покататься на горных лыжах, и Гэл, конечно, сразу азартно заорал, что он тоже хочет научиться. Элис засмеялась и пообещала подумать над этим. А Миллер как-то сразу приободрился, хотя, может быть, Гэлу опять это показалось.

А потом все разбрелись по своим спальням. Гэл плюхнулся на кровать и вяло уставился в свой лэптоп, размышляя, не достать ли по скайпу Кита, но всё-таки решил его не дёргать, а просто посёрфить по сети. Все его немудрёные пожитки уже были собраны и даже находились в фургоне. Оставалось только лэптоп да зубную щётку прихватить.

Гэл погасил свет, распахнул окно и высунулся наружу. Голые чёрные ветви старого вяза чуть покачивались на холодном ветру, рисуя чёткий узор на фоне неба, наполненного лунным сиянием, будто водой. Полнолуние же, вспомнил Гэл и зябко поёжился. На нём, как обычно, была лишь короткая футболка и мятые шорты до колен.

Он уже собирался закрыть окно и снова бухнуться в постель с лэптопом, когда услышал доносившиеся из соседней комнаты - спальни Элис - приглушённые голоса. Очевидно, у неё тоже было открыто окно.

Сперва Гэл решил, что она сама как раз болтает с Китом. Но голос, отвечавший ей, не был голосом Кита - низкий и напевный, это был голос Ша Акичиты. Гэл узнал бы его где угодно и когда угодно. Он затаил дыхание, и его сердце тоже болезненно замерло.

- Но я вас не звала, - медленно и с напряжением произнесла Элис. - Не звала и не ждала. Хотя я... - она умолкла на несколько мгновений, и Гэл живо представил, как она в замешательстве покусывает нижнюю губу, - я рада вас видеть, но почему вы явились сюда... вот так? Почему не пришли на ужин, за наш общий стол, если вы хотели попрощаться с нами?

- Потому что сейчас я пришёл только к вам, леди Элис. Когда мужчина влезает в окно к женщине, он это делает с понятной целью, разве нет? - отозвался Ша Акичита с тихим смешком, и Гэл просто обомлел. С какой ещё целью? Он что, с ума спятил? Сейчас Элис выкинет его обратно в это чёртово окно!

- Мужчина - к женщине? - с расстановкой переспросила Элис. Голос её стал холодным и колким, как лёд.

- Мои дела не отпускали меня раньше, - после паузы пояснил Ша Акичита так мягко, будто разговаривал с ребёнком. - А я не успел поговорить с вами, не успел рассказать вам о вас. Потому и влез к вам в окно. Простите. Я вовсе не хотел оскорбить вас, леди Элис.

- Рассказать обо мне? Что... рассказать? - Элис запнулась, и в её голосе послышалась растерянность. - Я вас не понимаю.

Гэл тоже ничего не понимал. Он, сам того не замечая, высунулся в окно чуть ли не по пояс. Редкие холодные капли начавшегося дождя падали на его разгорячённое лицо, но он не обращал на это внимания, напрягая слух изо всех сил... пока ему на плечо не легла широкая жёсткая ладонь.

Он подскочил и не заорал только потому, что Миллер тут же зажал ему рот другой ладонью и аккуратно стащил с подоконника. Бесшумно закрыл распахнутую створку и, не выпуская плеча ошалевшего Гэла, подтолкнул его к двери - так властно, будто поймал за обшариванием чужой тачки! Гэл возмущённо вывернулся из его рук и открыл было рот, чтобы запротестовать, но сразу опомнился. Только просверлил Миллера гневным взглядом и вывалился в коридор. Этот зануда хотел увести его подальше от Элис и Ша Акичиты? Ладно же!

* * *

Элис никогда ещё так ясно не ощущала, что стоит на развилке дорог, как в ночь перед отъездом из Маунтин-Риверса. Она словно чувствовала под своими босыми ногами рыжую тёплую пыль этих дорог, разбегающихся в разные стороны. И почему-то даже не испугалась, когда Ша Акичита очутился в её комнате, толкнув оконную раму - так просто, словно шагнул во французское окно первого этажа, а не перебрался на подоконник с ветки росшего под домом громадного вяза.

Элис ещё не ложилась. Ей было о чём подумать, и она точно знала, что всё равно не уснёт. Она хотела позвонить Киту, но потом решила сделать это утром, чтобы не разбудить Гэла, который, судя по всему, уже уснул. По крайней мере, в его спальне было тихо - не пиликала игровая приставка, и не бубнил телевизор.

Она сидела на кровати в дурацкой голубой пижаме с зайчиками, которую купила невесть зачем и над которой неустанно потешался Гэл. Она рассеянно расчёсывала волосы щёткой, как привыкла это делать перед сном. Щётка выпала у неё из рук, когда оконная створка с лёгким стуком открылась, и Ша Акичита преспокойно спрыгнул в комнату, слабо освещённую ночником. Его чёрные волосы свободно падали на плечи, тёмные глаза озорно блестели. Он был в обычных поношенных джинсах и клетчатой ковбойке, но в её распахнутом вороте виднелся костяной чёрно-белый нашейник.

Элис достаточно долго проработала учительницей, чтобы сохранять спокойствие, невзирая на все выходки учеников. Хотя сердце у неё сильно заколотилось, она и бровью не повела, будто бы к ней в окно каждую ночь лезли бронзовокожие могучие красавчики. "Оборотни, не забудем про это!" - подумала она, едва удержавшись от нервного смешка. Неспешно спустив с кровати босые ноги, она подобрала с ковра упавшую щётку, выпрямилась и ровным учительским тоном сказала: