Страница 57 из 81
— Против Дронтгеймского губернатора. Не издевайтесь надо мной, моя милая; я пришла сюда для вашей же пользы. Не может быть, чтобы отец ваш защищал генерала Левина Кнуда от наветов Дронтгеймского губернатора!
— Генерала! Мне кажется капитана Левина Кнуда… Ах, нет! Ваша правда. Мой отец, — продолжала Этель — показал столько же любви к этому генералу Левину Кнуду, сколько ненависти к Дронтгеймскому губернатору.
«Вот еще странная тайна!» — подумала бледная высокая женщина, любопытство которой росло с каждой минутой.
— Милое дитя, что же произошло между вашим отцом и Дронтгеймским губернатором?
Эти вопросы утомили бедную девушку, и она пристально посмотрела на незнакомку.
— Разве я преступница, что вы допрашиваете меня таким образом?
Этот простой вопрос по-видимому смутил незнакомку, которая почувствовала, что коварство изменило ей. Тем не менее она продолжала слегка обиженным тоном.
— Вы бы не сказали мне этого, если бы знали, для чего и для кого пришла я сюда…
— Как! — вскричала Этель, — Вы от него? Вы принесли мне весточку от…
Вся кровь бросилась ей в лицо; сердце ее сильно забилось в груди, волнуемой нетерпением и беспокойством.
— От кого? — спросила незнакомка.
Молодая девушка не решилась произнести имя своего возлюбленного. В глазах незнакомки приметила она блеск мрачной, как бы адской радости и сказала печально.
— Так вы его не знаете!
Выражение обманутого ожидание второй раз появилось на ласковом лице посетительницы.
— Бедная девушка! Чем могу я помочь вам?
Этель не слушала ее. Мысли увлекли ее в северные горы за отважным путешественником. Голова ее поникла на грудь, руки невольно скрестились.
— Надеется ли ваш батюшка выйти когда-нибудь из этой тюрьмы?
Она дважды повторила этот вопрос, пока Этель вышла из задумчивости.
— Да, — ответила она.
Слезы навернулись на ее глазах.
Глаза незнакомки сверкнули при этом ответе.
— Надеется, говорите вы! Как?.. Каким образом?.. Когда?..
— Он надеется, что смерть освободит его из тюрьмы.
Иной раз простота юной невинной души оказывается настолько могущественной, что разрушает хитросплетение заматерелого в коварстве сердца. Мысль эта должно быть пришла на ум незнакомки, которая вдруг изменилась в лице и, положив свою холодную руку на плечо Этели, сказала почти чистосердечно:
— Послушайте, знаете ли вы, что жизни вашего отца грозит новая опасность? Что его подозревают как подстрекателя в мятеже северных рудокопов?
Этель не поняла этого вопроса и с удивлением устремила свои большие черные глаза на незнакомку.
— Что вы хотите сказать?
— Я говорю, что ваш отец составил заговор против правительства; что его виновность почти дознана, что его преступление влечет за собою смертную казнь…
— Смертную казнь! Преступление!.. — вскричала несчастная девушка.
— Преступление и смертная казнь, — торжественно повторила незнакомка.
— Мой отец! — вскричала Этель, — мой несчастный благородный отец, который проводит целые дни, слушая как я читаю ему Эдду и Евангелие, он заговорщик? Что он вам сделал?
— Не смотрите на меня таким образом; повторяю вам, я не из числа ваши врагов. Я только предупреждаю вас, что вашего отца подозревают в тяжком преступлении. Быть может, вместо ненависти, я скорее заслуживаю благодарности.
Этот упрек тронул Этель.
— О, сударыня, простите меня! До сих пор мы не встречали ни одного живого существа, которое бы не относилось к нам враждебно. Простите меня, если я не доверяла вам.
Незнакомка улыбнулась.
— Как, дитя мое! До сих пор вы не встречали еще ни одного дружеского существа?..
Щеки Этели вспыхнули румянцем. Одну минуту она колебалась в нерешимости.
— Да… Богу известно, что мы нашли только одного друга…
— Одного? — поспешно спросила незнакомка. — Прошу вас назовите мне его; вы не знаете как это важно… для спасения вашего батюшки… Кто этот друг?
— Не знаю, — сказала Этель.
Незнакомка побледнела.
— Вы насмехаетесь надо мной, между тем как я хочу вам помочь. Подумайте, дело идет о жизни вашего отца. Кто он? Скажите мне, кто этот друг, о котором вы мне говорили?
— Бог мне свидетель, сударыня, что я знаю только его имя: Орденер.
Этель произнесла эти слова с таким затруднением, которое испытываем мы, открывая постороннему человеку священное имя, пробуждающее в нас самые отрадные воспоминания.
— Орденер! Орденер! — с странным волнением повторила незнакомка, конвульсивно теребя белые кружева своего покрывала. — А как зовут его отца? — спросила она, запинаясь.
— Не знаю, — ответила молодая девушка. — Что мне за дело до его семьи и отца. Орденер, сударыня, самый благородный человек в мире!
Увы! Тон этих слов открыл сердечную тайну Этели.
Незнакомка приняла спокойную важную осанку и спросила, устремив на молодую девушку пристальный взгляд.
— Слышали вы о скорой свадьбе сына вице-короля с дочерью нынешнего великого канцлера, графа Алефельда?
Она принуждена была повторить свой вопрос, чтобы привлечь на него внимание Этели, мысли которой блуждали вдали.
— Кажется, слышала.
Ее спокойствие и равнодушие по-видимому донельзя поразили незнакомку.
— Ну, что же вы думаете об этом союзе?
Невозможно было приметить хотя бы малейшую перемену во взорах Этели, когда она ответила:
— По правде сказать, ничего. Дай Бог, чтобы союз их оказался счастливым.
— Но ведь граф Гульденлью и граф Алефельд, родители помолвленных, заклятые враги вашего отца.
— Все же я желаю счастия их детям, — тихо повторила Этель.
— Мне пришло в голову, — продолжала коварная незнакомка, — так как жизнь вашего отца находится в опасности, вы могли бы, по случаю предстоящего брака, просить помилование у сына вице-короля.
— Бог наградит вас за вашу добрую заботливость, сударыня. Но разве просьба моя дойдет до сына вице-короля?
Искреннее простодушие этих слов до такой степени поразило незнакомку, что та вскрикнула с изумлением.
— Как! Разве вы его не знаете?
— Этого вельможу! — удивилась Этель. — Вы забываете, что до сих пор я не делала шагу из этой крепости.
— Это правда, — пробормотала сквозь зубы незнакомка. — Что же лгал мне этот выживший из ума Левин? Очевидно, она не знает его…
— Однако, это немыслимая вещь! — продолжала она громким голосом, — Вы должны были видеть сына вице-короля, он был здесь.
— Может быть, сударыня. Но из всех, приходивших сюда я не знаю никого, кроме моего Орденера…
— Вашего Орденера!.. — перебила незнакомка и продолжала, как бы не примечая смущение Этели: — Знаете вы молодого человека с благородной открытой физиономией, с стройным станом, с важной твердой поступью? Взор его величествен и благосклонен, лицо нежное, как у молодой девушки, волосы каштановые?..
— Ах! — вскричала несчастная Этель. — Это он! Это жених мой! Мой обожаемый Орденер! Не слыхали ли вы о нем чего?.. Где вы встретились с ним?.. Не правда ли, он сказал вам, что удостоил меня своей любовью? Говорил вам, как горячо я люблю его? Увы! У несчастной узницы нет другого утешение в этом мире!.. Великодушный друг! Нет еще недели, как стоял он на этом самом месте в зеленом плаще, под которым билось его благородное сердце, с черным пером, так красиво развевавшемся над его прекрасным челом!..
Этель вдруг замолчала. Она приметила, что незнакомка дрожит, бледнеет и краснеет; и наконец услышала эти безжалостные слова.
— Несчастная! Ты любишь Орденера Гульденлью, жениха Ульрики Алефельд, сына смертельного врага твоего отца, вице-короля Норвегии.
Этель упала без чувств.
XXXVII
— А что, старый товарищ Гульдон Стайнер, вечерний-то ветерок не на шутку хлещет по моему лицу волосьями моей шапки?
С этими словами Кеннибол, отведя на минуту взор свой от великана, шествовавшего во главе мятежников, обратился к одному из случившихся возле него горцев.