Право помнить

- Хорошо подумал?

- Не хуже, чем всегда это делаю.

- Тогда согласишься, что у брата была причина уйти одному?

Да хоть тысяча причин. Сорен просто не должен был так поступать, вот и все. И не надо напрасных уговоров.

- А что, если он всего лишь хотел тебя уберечь?

Предположение Борга сбило меня с шага, но лишь на короткий вдох.

Глупость какая-то, а не объяснение. По крайней мере, не стоящее того, чтобы отменять поход к хозяйскому особняку.

- От чего уберечь?

- Разве в вашем деле мало опасностей?

Сколько угодно. Омуты, заливы, плавни, пороги, ключи, заводи и все прочее. Считать - пальцев не хватит. Но поверить, что брат мог легко и просто оступиться на задачке, решение которой сам мне расписывал в разных красках? Ерунда. Или ему попалось что-то совсем особенное, или...

Он ведь был совсем не старым. Ну, мне так думается. За моего отца его уж точно никто никогда не принимал!

- Вот брат и попытался...

- Да не пытался он! Ясно?

То ли верзила наконец-то прочувствовал мое нынешнее настроение, то ли устал от собственных же увещеваний, но на аллею, ведущую к парадному входу господского особняка, мы вышли молча и в полной тишине.

Странно ступать по крупному речному песку и не слышать ни звука. С деревьями как-то понятнее, они шумят только на ветру, а вблизи разломов воздух пускается вскачь очень редко и не по своей воле.

Странно смотреть на полосу пустой земли, отделяющую дом с пристройками от сада. Да и не земля это, если быть точным, а густая взвесь крупинок праха и тлена, пружинящая под ногами. Как по болоту идешь, по мшистым кочкам и между, только тут ковер ряски прогнется, но не разорвется, а вытолкнет тебя обратно, словно советуя: шел бы отсюда, путник, куда подальше. И такому совету полезнее внять, чем пропустить мимо ушей.

Но слушать и слышать не все умеют. Или не хотят. Особенно большие и сильные.

- Дальше я один.

- Уверен?

В каком-то смысле мне все равно. И плевать, что верзила сможет подглядеть какие-либо лоцманские секреты, хотя за подобные проступки в гильдии по голове не гладят. Мол, непосвященные увидят, разгадают, растрезвонят, и тогда каждый, кто половчее, будет пробовать бродить по волнам. Что до меня, так пусть бы и пробовали. Без природной склонности здесь делать нечего, а без хорошего наставника только считанные единицы смогут пережить свой первый прилив. Нет же, старшины трясутся над цеховыми секретами, как лихорадочные. Или я чего-то не понимаю, или сам когда-нибудь стану таким же скрягой, но поскольку одно меня не особо волнует, а другое, скорее всего, неизбежно, то...

- Глупить не станешь?

Опять начинает? А я уж думал, он унялся.

- Не стану, не бойся.

Борг переступил с ноги на ногу, пробуя упругость пепельного ковра, и все-таки шагнул с полосы прилива обратно на твердую землю.

- Скоро ждать обратно?

- Зачем?

- Да любопытно, как быстро управишься. Тебе же надо только туда сходить, посмотреть, что к чему, и вернуться.

Вроде и без особой страсти все это сказано, но нажим в голосе ого-го какой. Целый приказ получился. И я, видимо, должен его выполнить? И разумеется, в точности?

Раньше мной мог командовать только брат. И даже если его последней волей стала дурацкая просьба присматривать за...

А ведь верно. Именно что последней. Больше ни я, ни Борг не услышали от Сорена ни слова. И как бы то ни было, желания ушедших принято уважать.

- Быстро не обещаю. Но дольше необходимого задерживаться не собираюсь.

- И поосторожнее там. Ладно?

Это у него что-то свое. Родное. Потому что смотрит на меня, а видит...

Да и пусть видит. Не мешает, и то хорошо.

- Ты лучше, чем надо мной квохтать, местных попридержи, чтобы следом не полезли. Я-то пройти пройду, а вот кто другой...

- Пригляжу за непоседами, не вопрос.

Так, позиции установлены, указания розданы, можно и за настоящее дело приниматься.

Все-таки с волнами легче, чем с людьми: они ничего не говорят ни до, ни после, ни во время, а просто действуют. И угадывать нужно куда меньше вещей. Главное, не перепутать направление течения, а к высоте волны и всему остальному можно примериться уже по ходу.

За полосой прилива песок захрустел от первого же моего шага, и сразу стало как-то спокойнее. Глупое чувство, конечно. Кто тут может подкрасться сзади? Уж точно не кто-то живой на двух или четырех ногах. Люди в местах разломов долго протянуть не могут, и пожалуй, больше от растерянности, чем от голода и жажды. Когда привычный мир вдруг начинает сворачиваться кольцами, сдвигаться пластами и вообще чудить, когда вокруг не остается ничего надежного...

Пару раз мне довелось видеть таких 'счастливчиков'. Лакомая добыча, кстати, бесценная для любого мага, потому лоцманы часто друг другу подножки делают, чтобы первыми добраться до свежего разлома. Но тут, похоже, в свое время никто мимо не проходил, а теперь, больше десяти лет спустя, не стоит даже пытаться искать что-то стоящее. Разве только камушки или золото, но и то, если изначально были не зачарованными, что вряд ли. Потому как чары уже задолго до первых трещин любили вешать, куда ни попадя.

Так и есть: замки все в труху на входных дверях, стекла в окнах словно и не ночевали, а ступени крот норами изрыл. Хорошо хоть, стены и балки не тронуло.

Что у нас внутри? Не лучше, не хуже. Убранство - лохмотьями, осколками и клочками, причем над половиной вовсе не прилив трудился, он бы таких следов не оставил. Волны вообще твари чистоплотные, слизывают все до последней крошки, особенно живое или недавно бывшее живым. Ни капли крови, ни косточки не остается. И уж тем более, ни узелка заклятия. Если вещь зачарована, магия пропитывает ее полностью, и значит, не могут валяться на полу оторванные ножки стульев. И зарубки на перилах лестницы появились по вполне обыденной причине. И следы от ногтей, которыми кто-то пытался держаться за перила парадной лестницы, лишь бы не...

Эх.

Вот такие штуки и бьют больнее всего. И в голову, и в грудь.

А вообще, тут спокойно. Даже слишком. И не заметно ничего настолько опасного, чтобы...

Когда-то, в первое наше знакомство, я тоже принял странный рисунок за паутину, местами рваную и висящую там, где ей не за что зацепиться. Собственно, она такой выглядит только издалека, а вот когда подойдешь поближе, увидишь, что она мелко-мелко дрожит, и услышишь ее звон собственной кожей, понимаешь: слова 'паутина трещин' если и придуманы ради пущей красивости, этому явлению лучшего названия не придумаешь.

Значит, здесь возник разлом особого рода, не только пространственный, но и временной, в просторечии - заводь. Редкий случай. И далеко не всегда смертельный. Брат не мог на нем...

- Вам не нужно было покидать постель, госпожа моя.

Они дребезжат просто омерзительно, воспоминания эти. Нет никакой возможности понять, чей это голос, если не разглядеть в клочке покрытого трещинами прошлого носатое лицо с резкими чертами.

- Что с ними?

Та же нота, тот же тон, но человек другой.

Женщина. Бледная, измученная, завернувшаяся то ли в простыню, то ли в занавеску.

- С детьми все хорошо, не беспокойтесь.

- Я должна их увидеть. Увидеть прежде, чем...

Она не договорила. Вернее, паутина вздрогнула, меняя картинку.

Теперь женщина не спускалась по лестнице, а стояла у окна, опираясь на подоконник так тяжело, как будто обтянутый платьем живот весил несколько пудов, а не таил в себе всего лишь две жизни.

- Вы хотели меня видеть, госпожа?

Мужчина все тот же. Одет иначе, более вычурно, чем в будущем, которое мне уже показали.

- Они будут такими, как должно?

- Не извольте сомневаться.

- И получат все, что им причитается по праву?

- Я выполнил ваше поручение так хорошо, как только мог, госпожа моя. Будет ли этого достаточно, не мне судить и не вам. Все в руках божьих.

Короткий дребезг, почти всхлип, и новая смена времен.