Повесть будущих дней

Действительно, все. Ничего хитрого и сложного. Но что сказали бы Юзиковы родители и знакомые, когда бы увидели, как здесь лежат «на пляже»? Нет! Наверное, хотя сто лет здесь живи, все равно на каждом шагу будешь встречать такие «простые» вещи.

— Товарищи! Предлагаю погасить солнце! Мешает спать! Попросил кто издалека.

Одни поддержали, другие хотели еще немного «позагорать», но, наконец, большинство постановило «погасить солнце».

— Холодно будет! — испуганно воскликнул Юзик.

В ответ раздался общий смех.

— Накройся рогожкой! Закапайся в землю!

— Эх, ты! толкнул его в сторону Квант. — Неужели ты не знаешь, что не лампы дают теплоту? Я же говорил, что согревается земля, а в данном случаи еще и воздух.

По-видимому, где-то какой-нибудь механик следил за температурой всю ночь, потому что всю ночь она была одинакова, и даже не чувствовалось, накрытый ты, или нет.

Дружно и весело проработали и весь следующий день. Но на этот раз усталость уже почувствовали, потому что работали не три и не пять часов, а, наверное, двенадцать.

— Дети! —сказали старшие. — Слишком не перетруждайтесь. Пусть каждый работает, сколько может.

— Нет, дяденька! — отвечали дети. — Нет для того мы приехали, чтобы отбывать «законные» часы. Мы же на фронте.

На третий день работа была закончена. Тогда, кто хотел, осмотрел завод, который в это время полным ходом работал целые сутки. Ну и большой же ж был завод! Громаднейшие чаны, трубы, насосы шипели, прыскали, кипели. А из последнего отделения вывозились на склады — холодильники разные вкусные вещи: повидло, пастила, мармелад, варенье, вино, сушеные фрукты, маринованные и много других лакомств. Дети могли есть все это, сколько кто хочет, но быстро потеряли охоту и даже смотреть не могли на сладости.

Через некоторое время со всех сторон начали съезжаться автомобили и забирать детей.

Вернулись домой героями, с гордостью чувствуя, что «ликвидировали прорыв».

Вот так Антэк!

Время шло. Юзик уже совсем привык к своей жизни. Не удивлялся, посещая Иржыщи, познакомился поближе с свиноводческим хозяйством, смог посетить и осмотреть то молочное хозяйство, через которую он проезжал в первый день. Из новых хозяйств он ознакомился еще с пчеловодческим и льняным, что были в их районе. Постепенно и для него все это стало таким же обычным делом, что он об этом и не думал.

Тогда его внимание и интерес направилась за пределы своего района, за пределы Советской Белоруссии. Он внимательно следил за газетами, читал журналы. Через них ему открылся мир, еще более странный, чем здесь.

Вот Магнитогорск, самый большой металлургический завод в мире.

Вот электростанция на Волге, самая большая электростанция в мире. А на Ангаре, в Сибири, так еще больше.

Вот железная дорога через Кавказские горы. Она идет то словно в воздухе, то пронзает огромные горы.

А вот описание и рисунки удивительного города Игарки около Ледовитого океана. Вокруг же Днепровской электростанции весь район — один сплошной город.

Сотни описаний прочитал он, и каждый день находил все новые незнакомые ему страны, города, заводы, хозяйства. Наконец, дошло до того, что и Курычи, и Иржыщи, и все те хозяйства, которые ранее казались ему волшебными, сейчас стали казаться незначительными.

И Юзик начал мечтать, увидеть новые края. Даже завел было разговор с дедом.

— Ага! — сказал дед. — Ты уже настроился на далекие края! А знаешь ли ты, что для того, чтобы осмотреть наш великий Советский Союз, нужно много лет? Но ты успеешь еще кое-что увидеть. Придет время, попадешь в какую-нибудь экскурсию, которые у нас происходят беспрерывно. Кое-кто из наших, в том числе и Ким, уже ездили.

Тогда Юзик пристал к Киму.

И тот вынужден был ему рассказывать о социалистических городах, построенных за три — четыре года на безлюдном месте, городах, лучше американских. Об огромные фабриках и заводах, про всякие хозяйства, даже больше и лучше здешние. О том, как рабочие меняют даже природу своей страны. В тундрах — совершенные оленьи хозяйства, в пустынях — хлопковые плантации, в тайге — фабрики и города, на болотах — животноводческие и зерновые хозяйства.

— Неужели все это лучше, чем в Америке? — спрашивал Юзик.

— Намного лучше, — улыбнулся Ким, — возможно в два раза.

— Неужели и они не могут так сделать?

— Пока что нет. Ведь у них каждый капиталист сам себе господин и делает, что сам захочет, что полезно только для него самого. А у нас такой строй, что мы все стараемся для всех. А если все 300 миллионов человек одинаковые хозяева и одинаково заинтересованы общим делом, то, конечно, они могут сделать в тысячу раз больше, чем небольшое количество капиталистов с их подневольными рабочими.

— Странное дело! — задумчиво проговорил Юзик. — Такие дела делаются рядом, а там у нас никто и не знает!

— Это вы не знали, — смеясь, ответил Ким. — А кому надо было, хорошо знали, а иногда и слишком хорошо. Да вам и не говорили, чтобы не понравилась наша жизнь и, чтобы не решили сделать так же, как и мы.

— Даже Антэк не знал.

— Какой Антэк?

— Да тот, что сбежал оттуда и, помнишь, приезжал к нам.

— Ну, он, наверное, знал куда больше. Но, возможно, всего того, что мы видим и о чем сейчас говорим, он и не знал.

— Скажи мне еще, — немного подумав спросил Юзик: — Неужели ли везде, по всей стране такие же хозяйства?

— Нет еще. В такой большой, стране все уголки так тщательно оборудовать еще не успели. Много еще таких хозяйств, где живут в старых зданиях, где никаких фабрик нет. Но с каждым годом таких хозяйств остается все меньше и меньше. А раздельных хозяев, которые бы одни возились на своем клочке земли, давно уже нет ни одного.

Прошло уже достаточно времени, но от Юзиковых родителей не было никаких вестей. Дед забеспокоился.

— Правильный ли адрес ты написал. — говорил он Юзику.

— Правильный. Я его хорошо знаю.

— Ну, так, по-видимому, письмо задержали.

— Кто?

— Известно кто. Ваши господа. Для них истинные известия о нашей стране — нож в сердце.

— Тогда снова попробуем написать.

— Попробуем. Но, наверное, напрасно будет. С таким же самым успехом они могут задержать и второе письмо.

Через некоторое время деду предложили по каким там делам съездить в Минск. Хотя и не любитель был дед поездок, но на этот раз согласился охотно: он надумал отыскать Антэка и переговорить с ним о своем сыне. Возможно, что он найдет способ наладить связь с Михалом.

Приехав в город для исполнения поручения, дед начал расспрашивать о товарище Барковском. Узнать было нетрудно, и скоро дед оказался в учреждении, где был Антэк.

— Вы ко мне по делу? — спросил тот, не узнав деда.

— Да, товарищ Барковский. Может помните, когда вы были в Курычах, я обращался к вам по поводу моего сына Михала Кухарёнка, что живёт в имении Загорского.

Барковский вздрогнул и быстро спросил:

— Вы один здесь?

— Один. Внук остался дома.

— Помню, помню, — ласкова сказал Барковский. — Садитесь, пожалуйста. Ну, так в чем дело?

— Вот какая вещь, — начал дед, усевшись, — я давно уже послал ему письмо, но до сих пор не получил ответа. Не знаю, чем это объясняется. Может за ним — следят, может письмо перехватили? Как вам кажется?

— Не думаю, чтобы за ним следили, — сказал Барковский. — Должен вам сказать, что сын ваш, увы, считается очень преданным пану, от наших дел он всегда был очень далек, и вряд ли будут за ними следить. Думаю, что письмо просто потерялось как это часто случается. Напишите еще.

— Вы, наверное, имеете связь с тамошними товарищами. Может вы согласились бы связать меня с сыном?

— Товарищ Кухаренок! — ответил Барковский серьезным голосам. — Я думаю, вы сами должны понимать, что есть связи такого характера, при которых вмешивать новых лиц рискованно. Тем более, как я вам уже говорил, сын ваш, к сожалению, стоит на другой стороне.