Повесть будущих дней

— Здесь они живут тридцать пять дней, — объяснял дальше дед. — Температура всё время — двадцать пять градусов.

В некоторых кормушках были уже насыпаны крупинки творога. Некоторые цыплята пробовали уже клюнуть их, но так неуклюже, смешно, что каждый улыбнулся бы, глядя на это.

— Как набраться на всех их творога? — сказал Юзик.

— А это творог из сои, гороха такого. В нем даже больше жирности, чем в молочном твороге.

Оттуда они перешли в помещение, где были цыплята — подлетки. Огромное, высокое здание имело стеклянную крышу. Много стекол наверху было открыто. Таким образом в помещении было солнца и воздуха, пожалуй, столько же, сколько и на воле. Кроме того, уют цыплятам создавало множество жердей наверху.

Здесь уже был большой шум и столпотворение. Особенно старались петушки. Несколько пар их билось внизу, на бетонном полу. Другие забрались как можно выше и смешными сиплыми голосами старались петь, как взрослые. Птиц было столько, что каждое движение, взлет, звук в общей сумме составляли такой шум, будто гудели от ветра верхушки деревьев в лесу во время грозы.

— Здесь начинаются мои служебные обязанности, — сказал дед. — Два раза в день нужно очищать пол от навоза. Видишь, вот это устройство…

— Знаю, — прервал Юзик, — Я видел, как в городе мыли улицу.

— Она самая и есть. А потом вот по этим рельсам привозят в вагонах ячмень и сыпят им.

— Но как вам заниматься своей работой, — засмеялся Юзик, — если сверху постоянно словно град сыплет.

Дед тоже засмеялся.

— Ну, что ж! — сказал он, — Нужно надевать специальную одежду — и больше ничего. А над самой серединой, как видишь, и жердей нет. Сюда сыпется ячмень. А там видишь и корыта с водой для них. Зимой помещение отапливается. Таких помещений для подлетков есть несколько. А теперь перейдем к взрослым.

Помещение для взрослых кур было такое же, как и для подлетков, только вдоль всех стен в несколько рядов шли корыта с соломой. Сотни куриных голов высовывались оттуда. Беспрерывно то в одном, то в другом месте вылезали куры, что уже снесли яйца, становились на ребро корыта и начинали кудахтать так, что аж в ушах звенела. Иногда таким образом кудахтали кур двести сразу! Вместо них садились новые куры, толкались, ругались. А вверху покрикивали петухи, словно ругаясь на женский шум. Чтобы куры сверху не загрязнили корыта, над ними сверху жердей не было.

— Вот наша фабрика яиц — сказал дед. — Здесь двести тысяч кур, да еще рядом таких помещений девять.

— Почему они все белые?! — вскрикнул Юзик.

Действительно все они были белые, и от этого казалось, словно все вокруг, особенно вверху, было покрыто снегом.

— Это порода такая — леггорны. Они очень носки. Каждая курица несет в год, двести пятьдесят-триста яиц — бывали случаи, когда курица давала триста пятьдесят девять яиц в год, почти каждый день по яйцу. Но ухаживать за ними нужно хорошо, чтобы была чистота, свежий воздух, а зимой помещение отапливалось. Специальный доктор следит за их здоровьем. Вот как раз едут за яйцами.

По узеньким рельсам к воротам двигалась десятка два вагончиков. Их толкали женщины. Рельсы завернулись в сторону, вдоль стен. На вагончиках были коробки со стружками. Женщины быстро и ловко начали собирать яйца и запаковывать в коробки.

— Сегодня вечером за многие сотни километров отсюда будет уже ужинать этими яйцами, — заметил дед.

Потом дед повел Юзика в здание, где забивали в основном петухов и цыплят на мясо. В первой комнате с двух сторон у стены стояли два человека в фартуках и резиновых перчатках. С десяток ребят подвозили к ним связанных кур и давали в руки.

Люди в перчатках брали их, касались куриной головой каких-то кнопок и бросали дальше уже мертвыми. Ни крика, ни возни, ни крови. Десять парней чуть успевали подвозить и совать в руки кур.

— Как это так! — удивился Юзик. — Неужели всё кончено, больше ничего?

— Дело просто: они убивают электричеством, — ответил дед. — Эти два работника за пять часов таким образом могут убить двенадцать тысяч кур. Куда более сложное дело поймать их и подать в руки. К сожалению, нет еще машины, которая бы сама это делала. Также, как нет машины, которая бы щипала перья. Видишь, там сколько людей должно этим заниматься.

Но более удивительной была другая операция— потрошение. В комнате, похожей на больницу, с блестящими сложными машинами, стояли четыре «доктора», брали ощипанных кур, что — то такое делали возле машины и бросали курицу дальше, такую же целую, но уже без внутренностей. Внутренности по трубе шли куда-то вон. Эти четыре человека потрошили за тот же самое время столько кур, сколько первые два убивали.

— На этот раз хватит, — сказал дед, когда они вышли из фабрики. — Далее убиты куры идут в холодильник, а если близко, и нужно, тогда отправляются сразу, свежими. Также делается и с яйцами. Внутренности сушатся, и из них делается мука для корма и удобрения.

— А где ваша электрическая станция?

— Да ее у нас и нет вовсе. Районная электростанция находится более ста километров от нас и обслуживает весь район на сто километров вокруг.

АДССР

Юзик возвращался домой словно из большого путешествия. Инкубаторы, красивые цыплята, подлетки, несушки, бойня, — все это было таким чрезвычайном, огромным, что охватить сразу и не было возможности. Все это казалось сказкой.

— Дедуня! Услышите он голос рядом, и увидел, как к деду подбежала красивая девочка лет пяти.

— Ах ты, цыпленок мой! — сказал дед и поднял ее на руки.

— Пойдем к нам играть, — сказала девочка.

— Придется пойти, — обратился дед к Юзику. — Твоя сестра, дочь Агаты, зовет.

Они в это время были в саду, с той стороны дома, куда выходило окно дедовой комнаты. Здесь среди деревьев было отдельное двухэтажное здание, которое соединялось с главным корпусом коридором.

— Здесь находится автономная советская социалистическая детская республика, — смеясь, сказал дед.

Населения республики было занято упорным трудом: копались в песке, возили его, сажали сады, строили хозяйства. А сколько здесь было строительных материалов и всякой другой собственности! И бревна, и целые части зданий, и автобусы, и поезда, и пароходы, и животное всякое, и инструменты разные.

— Посмотри, какой мы коровник сделали! — сказала девочка, сидя на руках у деда и указывая на свое строительство.

— Чрезвычайно хорошо! — наклонился дед и спустил внучку. — Только зачем вы сюда и волков, и медведей напустили?

— Ничего, они домашние, добрые, — ответила девочка и дед с внуком вошли во внутрь. В больших комнатах было не меньше света, чем снаружи. Тут также работали дети, рисовали, рассматривали книжки, рисунки; кружок постарше был из железных частей считай, что настоящих машин.

Воспитательница ходила от кружка к кружку, делала замечания, объясняла, выходила в сад, снова входила.

В нижнем этаже было две комнаты для занятий, работы и игр, столовая, оборудованные маленькой красивой мебелью и, наконец, купальня. Эта купальня понравилось Юзику больше всего. Большое, светлое помещение, с изразцовые полом и стенами окруженные низенькими скамьями. В середине было углубление, бассейн, с широкими и низкими степенями. Этот бассейн был такой глубины, что через него, как говорят, курица могла бы пройти, но это не мешало детворе чувствовать себя здесь лучше, чем в каком-либо другом месте.

Вот и сейчас здесь собралось под присмотром воспитательницы человек двадцать детей. Что они здесь делали, как барахтались, подрагивали, кувыркались, «плавали», кричали! Воспитательница ходила по этому бассейну, даже не подняв платья, и едва успевала наводить порядок.

— Вода сюда пускается только во времени купания, — начал объяснять дед, — и всегда с определенной температурой, которая в данный время нужна. Вода, как видишь, не стоит, а постоянно течет.