Страница 10 из 12
— Да, коротышка, — согласился Серпилиан. — Уверен, что так и есть.
В этот момент труба, возвещающая о наступлении комендантского часа, прохрипела вдалеке, точно давая сигнал к началу битвы.
— Командор, вывести робота из строя. Отстрелите ему ноги.
Хакард отбарабанил приказы. Почти тут же сумерки прошили сгустки плазмы и лазерные лучи. Однако их отразило какое-то защитное поле — а, может быть, и аура неуязвимости. Ведь разум внутри машины был очень могущественным, разве нет? Разве у него не было сводящих с ума, полных одиночества эонов, чтобы исследовать и отточить свой дар?
Встроенные лазеры и плазменная пушка робота ответили, целя туда, откуда вёлся огонь. В то же самое время волна замешательства накатила на Серпилиана. Существу внутри робота, похоже, было подвластно и психическое оружие.
Вполне возможно, умственное вместилище с жильцом этого пластального тела делило нечто, что уж точно нельзя было назвать человеческой компанией…
Серпилиан принял меры, чтобы Приносящие Бедствия оснастились защитными психическими капюшонами. Однако, после первого же удара два десантника безрассудно покинули укрытие и бросились прямо к роботу. Их доспехи тускло засветились, потом раскалились добела. Фильтр в приёмнике Хакарда заглушил их крики. Ещё один храбрец воспользовался моментом, чтобы совершить рывок с другого направления, с зажатой в руке мелта-бомбой. Он явно решил пожертвовать собой, взорвав её о ногу робота, чтобы тот потерял равновесие. Десантника окутало плазмой, в ночи коротко полыхнуло: тепловая энергия бомбы высвободилась преждевременно, расплавив доспехи. Остальные космодесантники возобновили дисциплинированный обстрел.
Глядя сквозь прищуренные глаза на мигающую словно под стробоскопами сцену, Серпилиан мог поклясться, что робот запнулся, хотя не выказывал почти никаких признаков повреждений. Лучи просто соскальзывали с него, уходя в небо.
В поле зрения появилась тёмная гора, затем ещё одна.
— Лендрейдеры прибыли на место, — сообщил Хакард. — Если свести их лазпушки на одну ногу, то вполне получится её быстро разбить.
— А что, если щит и аура выдержат? Даже только временно? Мощные лучи полетят во все стороны. Мальчика такой может обратить в пар. А если лазпушки пробьют защиту, то робот может и взорваться.
Догадывался ли Хакард о ценности этого артефакта из прежних времён? Может, и не догадывался. Командор видел лишь нависшую угрозу для Империума. Из всех присутствующих здесь, кроме Серпилиана, пожалуй, только скват имел представление о… Но инквизитору вряд ли стоит на него полагаться. На самом деле, возможно, коротышке даже придётся заткнуть рот.
И снова Серпилиан почувствовал, как проникают в душу ростки еретического искушения, и забормотал молитву: «Окропи мя, Боже-Император. Очисти мя».
— Сэр, — обратился сержант-огрин. — Мои солдаты… сильные. Разрешите, мы нападём на робота. Завалим его набок.
Хакард захохотал. Серпилиану пришло в голову, что волна замешательства могла повлиять на мозги огринов особенно. В отличие от космодесантников, недолюдь защищали только толстые черепа и примитивный, почти животный, мыслительный процесс. Замешательство могло проявиться только сейчас у самого их мозговитого представителя — сержанта.
— Почему бы и нет? — ответил командор. — Слушай внимательно, сержант: отправь своих огринов в обход к северной стороне. Да, в эту сторону. Вон туда. Потом возвращайся и доложи. Как только мои десантники прекратят огонь, твои огрины должны атаковать. Ты меня понял?
— Так точно, сэр, — Громожбан затопал к своим и какое-то время там рычал.
— А не мог бы один из них сграбастать мальчика? — предложил Гримм.
— Они могут по ошибке оторвать ему голову, — отрубил Хакард.
— М-м-м… Командор, сэр!
— Что ещё, недолюд?
— А эта атака огринов — малость не самоубийство?
— Не обязательно, — вмешался Серпилиан. — Робот отвечает огнём на огонь. Но атака огринов может сбить его с толку. Как я понимаю, это и подразумевал командор, а не то, что руки у него связаны.
— Ха! — ответил Гримм.
Громожбан вернулся и вытянулся по стойке «смирно».
Джоми в ужасе цеплялся за землю, пока над головой у него горел и сверкал воздух.
«Им придётся сменить тактику, — объяснял голос. — Скоро будет краткое затишье — и, думаю, я смогу отвлечь их внимание. Когда я скажу „Беги!“, мчись ко мне со всех ног, но пригнувшись. Я заберу тебя внутрь этого тела. Я смогу перенести тебя назад, через портал. Лучше варп, чем смерть, как по-твоему?»
Шипение смертоносных лучей почти убедило Джоми. Почти.
«Я спасу тебя, Джоми, спасу. Я — твоя надежда…»
Голос принялся монотонно бубнить, завораживая, гипнотизируя. Он обещал радости, он обещал желания, их исполнение — но всё же казалось, что сам он сильно озадачен, пытаясь вспомнить, что же это такое. Послышался ли Джоми на заднем плане отзвук безумного смеха? Тело мальчика задёргалось, словно марионетка. Он рефлекторно вскинул руку — и пролетевший низко случайный луч опалил кожу на запястье. Боль рывком освободила его из усиливающихся чар и вышвырнула снова в объятия жуткого страха.
— Ты мужчина или женщина? — задыхаясь, спросил он.
«Едва ли я вспомню».
— Как можно такое не помнить?
«Это стало неважным… И всё-таки призрак напоминает мне о плоти! Не дающая покоя тень у меня внутри. Ах, Джоми, Джо-о-оми, я знаю столь многое — и столь многое отделяет меня от того, что я знаю. Мой призрак молит о теле, чтобы ласкать и лепить его по своему желанию… Приди ко мне скорее, Джоми, когда я позову…»
Из стенаний голоса Серпилиан получил твёрдые доказательства, что его хозяин тысячи лет психически подслушивал события истерзанной войнами истории Империума и даже неведомой истории до него. Как же инквизитор жаждал этих знаний!
Но вдобавок у него были серьёзные подозрения, что древний выживший одержим.
Одержим демоном из варпа.
Это был необычный вид одержимости, ибо у выжившего не было вообще никакого тела, кроме огромного железного робота. Выживший состоял лишь из разума, заключённого в талисман из кристаллических пластин или какого-то иного оккультного материала — талисман, который силился сохранить стабильность этого разума, силился — но неизбежно преуспел лишь отчасти, учитывая жуткую прорву времени. У демона не было реального тела, чтобы исказить его, извратить и оставить на нём своё клеймо. Он мог только нетерпеливо поджидать, прикованный к пленному разуму, судорожно терзая его, стимулируя воспоминания и чувственные галлюцинации. Хотя, возможно, что надоедливость демона и стала тем, что не позволило выжившему погрузиться в забвение…
Голос вещал о науке. Но истиной была порча. Conclusio: его наука — ересь.
Серпилиан не должен жаждать такого!
И теперь, когда чёрные планы изгоя завладеть Джоми провалились — проклятые, нашёптанные демоном планы! — выживший решил хотя бы унести мальчика с собой обратно в изгнание.
По приказу Хакарда Приносящие Бедствия прекратили огонь…
В тот самый момент, когда огрины ринулись в атаку, робот выпустил сгусток плазмы по загону с гроксами, изжарив нескольких зверюг, но всё-таки взорвав длинный кусок забора. Серпилиан ощутил ауру злобной воли, которую разум из робота — не по наущению ли демона? — направил на рептилий, распаляя их жажду крови. Огрызаясь друг на друга, гроксы вырвались на свободу — и сразу же их внимание привлекли грохочущие великаны. Плазменный и лазерный огонь стих. Мальчишка-псайкер неуверенно поднялся и заковылял к роботу. Заметив это, Серпилиан издал вопль отчаяния.
— Поймай парня, Громожбан, ради Императора! — завопил Гримм, точно он тут командовал. — И не отрывай ему голову, если не придётся!
Ничья другая просьба для огрина не значила бы столько. Отбросив громоздкий «Потрошитель», Громожбан Аггрокс обнажил клыки и затопал в сторону юнца. Вертлявый маленький скват кинулся следом, изо всех сил стараясь не отставать и тяжело дыша: «Ух! Ух! Ух!»
Забыв про собственную безопасность, Серпилиан прыжками бросился за ними; кроваво-красная мантия раздувалась, точно крылья ангела возмездия. Мальчика нужно остановить! В нижней части корпуса робота открывался люк, словно приглашая пошатывающегося юнца.