Страница 7 из 8
А в этот раз она была веселой с озорными искрами в глазах (такой она была еще девушкой у утеса на Караг-чае и в первую ночь их свидания в лесу). Как и тогда, она напевала песни, рассказывала о своих сородичах, подругах по столичному университету, посмеивалась над своими радостями, тревогами. Она, нежно заглядывая ему в глаза, пальцами рук теребила шелк его волос. Слушая ее певучий голос, он до боли сжимал челюсти, понимая во сне, что все это только сон…
Артист и Пеликан на рассвете из районного центра направлялись в сторону родного селения Хасана. Они собирались на летние отгонные пастбища. Резвые кони к обеденному намазу довезли их до того места, где река Караг-чай граничит с урочищем Чухра. Кровь застыла в их сердцах, когда достигли реки, разлившейся от одного края долины до другого края.
«Черт возьми! – испугался Пеликан, с тревогой вглядываясь в стремнину взбесившейся реки. – Откуда я знал, что этот ручеек от дождевых потоков может превратиться в такой ревущий вулкан!»
Он с тревогой осматривал берег реки, со слабой надеждой встретить кого-либо, знающего брод. Рев мятежной реки, усиливающийся эхом в прибрежных скалах, оглушал его. Им необходимо была перебраться на другой берег реки, сегодня добраться хотя бы до промежуточного лагеря. Там их ждали люди Шархана.
На поляне невдалеке они заметили пасущегося коня под седлом. Конская сбруя говорила о благородстве и тонком вкусе его хозяина. А его самого нигде не было.
– Эй, приятель! – кликнул Артист. – Мы знаем, что ты находишься где-то здесь! Выходи, не бойся…. Укажи нам переправу на ту сторону реки, и мы тебя щедро вознаградим. Ты, случайно, не здешний?
Во сне до сознания Хасана доходили отдаленные мужские голоса. Он сонно встряхнул голову, по инерции вскочил, быстро сообразил, что рядом затаилась опасность. Хасан с карабином бесшумно скрылся за кустами малины, там же спрятал коня. На берегу реки спешились два незнакомца. Под ними красовались добротные кони. Всадники были вооружены нарезным оружием.
Один из них еще раз окликнул:
– Эй, там, за кустами, ты, случайно, не здешний?
– Здешний, здешний! – строго ответил незнакомец. – А вы кто такие? Что вы потеряли в этих глухих местах?
– Много будешь знать, зубы выпадут! – попытался отшутиться Пеликан.
– Ничего, они у меня крепкие. За неучтивое поведение как бы ты свои челюсти вместе с зубами здесь не оставил! Если хотите перебраться через речку, покажите свои лица. Под бурками у вас, кроме глаз, кончиков усов и топорных носов, ничего не видно!
– Выйди и сам, покажись! Мы тебя щедро вознаградим! – повторил Артист.
«Тебе не кажется, Хасан, что эти голоса тебе давно знакомы? – недоумевал Хасан. – Где же я их мог слышать?»
– Бросайте оружие и выходите на поляну, чтобы я вас видел! – приказал Хасан. – Шаг влево, шаг вправо – получаете пули в лоб! Предупреждаю, я стреляю без промаха!
– Мы мирные люди! – спокойно ответил Артист, стоя перед конем, в сторону отложил винтовку, охотничий нож. Его примеру последовал и напарник. Однако никто из них не открывал своего лица.
– Видишь, мы разоружились, как ты потребовал, – безоружно улыбнулся Артист.
Своего лица не открывал и Хасан.
– Мирные люди! – рассмеялся Хасан. – Откуда у мирных людей нарезные стволы?!
– Тетка подарила! – пытались отшучиваться незнакомцы.
– И мне бы такую тетку! – смягчил тему разговора Хасан.
– Будешь разговорчивым, может, познакомим!
– Так бы и сказали! – рассмеялся Хасан, на всякий случай, держа винтовку на взводе, вышел к незнакомцам.
– Мы направляемся в Агульский район, на свою родину. Живем в Гелин-Батане, недалеко от селения Марага, – быстро нашелся Артист. – А ты, уважаемый?
– В урочище Чухра у нас есть свои летние альпийские луга, на зиму скотине заготавливаю ком. Скошенная трава третий день гниет под дождем. Если от сена чтото осталось, хочу собрать и складировать в стога! – уклонился от прямого ответа и Хасан.
«На агульцев вы не похожи, – подумал Хасан, – а по акценту вы смахиваетесь на табасаранов.… Продолжим игру».
– Магарыч, говорите, это хорошо. А сколько даете, чтобы вас переправить на другую сторону реки?
– Ведь говоришь, что тебе тоже надо переходить речку, схитрил Артист. – Какой еще магарыч, дружище? Ты поможешь нам, мы – тебе…
– Пошевели мозгами! – неожиданно вскипел Пеликан, видя свое преимущество, непочтение и дерзость одинокого всадника. Он стал косо заглядывать на свое оружие.
Вдруг незнакомец побагровел, черты лица резко исказились, глаза налились кровью; густая, короткая с проседью борода, показалась из-под капюшона бурки; она обрамляла белокожее лицо. Из-под сдвинутых бровей буравами сверкнули недобрые глаза. Прежде чем Пеликан успел опомниться, дуло карабина незнакомца уперлось ему в висок.
– Стой смирно, – сквозь зубы процедил незнакомец. – Пошевелишь хоть усами, сначала их обрежу, а потом скину в пучину реки вниз головой! – Пеликан еще, сопротивляясь, пытался что-то делать. – Не дергайся, дружище, мне на тебя даже не хочется потратить пулю: только отпущу повод своего коня, и он сбросит тебя в бездну!
Пеликан понял, с ним не шутят. Он стоял бледный, держа за повод своего коня, трепеща от страха. И с ужасом наблюдал за черным глазком винтовки незнакомца, направленного ему в голову. Он невнятно роптал:
– Помилуйте!.. Я – я…я… не хотел причинить тебе, Вам… вреда, неосторожное слово с языка само собой слетело…
– В другой раз будешь знать, что бывает, когда длинный язык опережает мысли, спящие под узким черепом!
А Артист в это время, без лишней суеты, чтобы нервный всадник не заподозрил неладное, ловкими движениями пальцев рук развязывал хурджины и оттуда вытаскивал пачки тысячерублевых купюр. Вопросительно взглянул на незнакомца. Тот сказал, что мало.
– Мало! – засуетился Артист. Из хурджинов он стал вытаскивать новые пачки.
Артист понял, что от воли, настроения этого человека и своей сообразительности зависит их жизнь. Так близко от смерти он давно не стоял. Именно здесь их никчемная жизнь может оборваться в любую секунду.
– Ты, глазастый, – зашипел всадник, – собери ваше оружие, заверни в свою бурку и кожаными ремнями крепко пристегни к седлу своего коня. Привязал? Замечательно. Теперь отойди от коней на пять шагов назад! Быстро, быстро! – приказал Хасан.
Тот четко выполнял все команды незнакомца.
Хасан еще раз проверил заезжих «гастролеров» на предмет наличия у них других опасных предметов.
– А ты, долговязый, сейчас выложишь всю правду, откуда и куда направляетесь, кто ваш хозяин. Иначе, размажу твою глупую головушку об острые камни!
– Клянусь детьми, мы сами не знаем, куда направляемся! – он со стоном упал на колени, прикрывая рукой свою шею, потом испуганно съежился и запричитал: – Сжалься, добрый человек, помилуй! – Скажу, все без утайки скажу…. Над урочищем Чухра, у родника, нас к закату солнца должны ждать люди.
– Чьи люди, говори, собака! – крикнул Хасан.
– Шархана! – задрожал Пеликан. – Больше, хоть убей, ничего не знаю…
«Что Шархан задумывает свершить под Джуфдагом, если эти басмачи проделали такое расстояние? – хаотично думал Хасан. – Бандиты, видать, глубоко окопались в наших горах. Сколько их? И что такое они замышляют против моих сельчан?.. Теракты, убийства, кража людей? Что?! Как узнать об этом? Проникнуть в их ряды, притворяться бандитом? Это невозможно! С ними неотлучно может находиться Шархан или человек, который меня хорошо знает. А что делать с этими обезьянами? Сбросить в пучину реки – оборвется последняя нить, которая связывает их с бандитскими формированиями, которые наверняка прячутся на заброшенной кошаре под Джуфдагом. Если отведешь их в районный отдел милиции, еще не знаешь, не нападут ли с лихие „джигиты“ на меня по пути в райцентр? А эти не так уж просты, какими кажутся с первого взгляда. В их вшивых мозгах наверняка немало тайн, если они связаны с этим шайтаном Шарханом. Быть не может, чтобы эти субъекты не знали о судьбе моей Шах-Зады, если прямо или косвенно не были связаны с Шарханом во время нападения на нас и при ее похищении. Поэтому будет правильно, если я сдам этих шакалов властям. Как вещественное доказательство, все, что у них спрятано в хурджинах, вместе с нарезным оружием, тоже надо передать в милицию. Чем раньше отведу их в милицию, тем лучше будет моей Шах-Заде».