Мой Темный Квартет

– Замечательно. Ну ладно, – на заднем фоне послышался звонок в дверь, – жду тебя, солнышко. Мне пора...хм...работать.

– Целую, – откликнулась девушка, бросая трубку и несясь на первый этаж, где парни готовили пиццу, – у меня приезжает подруга!

– Притормози, котенок!, – осадил ее Брайан, в которого она буквально врезалась, не рассчитывая скользкий пол и скорость движения, – давай по порядку.

– Я... моя подруга через четыре дня... приедет... в город... мы с ней... поссорились... но помиримся... она была...

– Я ничего не понял, – прервал ее брюнет и, хмыкнув, повернулся к парням, у которых на лицах читалось явное «что только что было сказано?», – а вы?

– Неа, – озвучил общее мнение Айзек, медленно проливая на себя кетчуп.

– Не важно, – засмеялась Лекс, закружив п кухне с Чаком, чем вызвала еще большее удивление парней, – давайте поиграем в бадминтон? Мне нужна разрядка.

– О, это слово мне нравится, – ухмыльнулся Брайан, слегка шлепнув ее по бедру, – помощь с разрядкой?

– Извращенец!, – захихикала брюнетка, доставая ракетки и выталкивая упирающихся друзей на улицу.

– Но...пицца..., – пытался противиться Алан.

– Потом! Потом!, – откликнулась Лекс.

До начала двенадцатого они играли в воланчик, который был ярко-жёлтый, но даже несмотря на это, они порой несколько минут искали его в потемках. Спотыкаясь о корни деревьев и ямки, они падали, пачкаясь в грязи, и смеялись. Смеялись. Смеялись. Много и громко, забыв о каких-то проблемах и дурных мыслях. В четверть двенадцатого Айзек объявил, что через три секунды игры его рука отвалится и поползет искать клад в соседней канаве, плюс — он хочет есть. Близнецы и Брайан ушли в дом доделывать несчастную пиццу, а Алан остановил Лекс, придержав ее за руку.

– Алексис...

– М?, – девушка повернулась и посмотрела в его тяжелые серые глаза.

– Теперь я думаю, что нам нужно поговорить.

– Эм... хорошо, – кивнула она, чувствуя некоторую неловкость. Она понимала, что разговор должен был произойти, но с Аланом..., – о чем?

– О том, что произошло утром, – тихо произнес блондин, хмуря брови и теребя рукав рубашки.

– Алан...

– Нет, подожди. Я хочу договорить..., – он кашлянул, тоже смущаясь, потом решительно тряхнул волосами и поднял глаза, – ты любишь Брайана.

– Нет, я..., – попыталась вставить Лекс, но парень поднял руку, призывая к молчанию.

– Дай мне сказать. Пожалуйста. Если «нет», то тогда я не понимаю, что это было. Я привык думать, что если парень и девушка целуются, то они что-то испытывают друг другу. Особенно, когда они целуются в таком виде, – щеки обоих покраснели, но Алан продолжил, – я... я понял, что ты влюбишься в него, сразу, как только ты пришла. И я сначала ничего не предпринимал, потому что надеялся, что такой чистый цветок, как ты, сможешь изменить Брайана, сможешь заставить его влюбиться, ведь у него было много девушек, но ни к одной он не испытывал чувств, – он замолчал, переводя дух, – но я ошибался. Он остается все тем же, и я понимаю, что он не тот, кто тебе нужен, – тихо закончил Алан.

– Что?..., – переспросила Лекс, широко распахивая глаза. Ей не верилось, что Алан только что произнес именно эти слова, – ты...

– Я просто не хочу, чтобы ты потом сожалела, допустив ошибку, – болезненно сморщился блондин, касаясь плеча брюнетки. Но она повела плечом, отшатываясь.

– Как … как ты можешь решать за меня? Я... я лучше знаю, что для меня ошибка, а что нет! Ты просто не можешь решать за меня! Ты не имеешь права указывать мне, что делать, а что нет!, – распалялась все больше и больше девушка, сверкая кошачьими глазами, – Это моя жизнь, и я могу и буду делать то, что считаю нужным! Мне не нужно, чтобы кто-то мне указывал! Даже ты! Я не собираюсь менять свои решения из-за чьих-то слов! Это моя жизнь! Моя!, – выкрикнула Лекс, сжимая кулаки. Шумно выдохнув, Алан вдруг шагнул вперед и, взяв лицо брюнетки в руки, прижался к ее губам, перекрывая потоки криков. Девушка так и замерла, широко открыв глаза и с приподнятыми руками. Блондин целовал ее медленно и нежно, едва касаясь ее кожи кончиками пальцев, точно она — хрустальный сосуд, а он боится случайно его разбить. Его ресницы касались ее щек, точно крылья бабочки, губы были мягкими и теплыми, словно шелковый платок. Лекс не могла ни отступить, ни прижаться, стоя с неровно бьющимся сердцем и странным покалыванием на губах. Продержав ее еще несколько секунд, блондин отстранился, глядя в ее глаза. Синие глаза ошарашенно уставились в нежно сыре-зеленые. Парень аккуратно поднял руку и, поправив прядку волос, убирая ее за ухо, коснулся легко ее щеки.

– Мне это нужно было. Один раз. Лишь один, – прошептал он, не убирая пальцев, – и да — это твоя жизнь, твои решения, твой выбор. Я больше не заговорю об этом. Обещаю, – Алан развернулся и ушел в дом. Брюнетка коснулась своей щеки как во сне, не до конца осознавая, что произошло. Потом обернулась, намереваясь остановить его, но тут краем глаза уловила движение — на втором этаже закрылась балконная дверь.

Мой Темный Квартет. Дополнение к 19 главе

Алекс Мелроуз

POV Чак.

«Я не знаю, где я. Не имею ни малейшего предположения, хотя нахожусь тут уже долгое время. Дело в том, что я ничего не вижу. Вокруг темно. Слишком темно. Настолько, что, даже поднося руку в носу, я ее не вижу. Стремно, если по-чесноку. Вытянув руки, медленно, сначала прощупав твердую почву под ногами, иду вперед и в какой-то момент утыкаюсь в угол. Плитка, дико холодная, точно покрыта корочкой льда, однако он не тает от тепла моих пальцев. И тут не холодно. Тут. Пф, если бы я знал, где я, было бы гораздо спокойнее. Пытаясь определить, на чем я, собственно, стою, придерживаясь за стену, опускаюсь на корточки и кладу руку на пол — камень, такой же холодный и жесткий, как и стена. Замечательно! Я в каком-то непонятном месте, где стены и пол ледяные, но безо льда и холода. Дааа, я тоже считаю, что я схожу с ума.

Поднимаюсь и, ведя по стене, иду дальше, намереваясь все-таки выяснить свое местоположение, а то находится НИГДЕ как-то не очень. Снова блуждаю по ... хм … коридорам? Это похоже на лабиринт? Не люблю задавать вопросы... особенно, когда не получаю на них ответы. Хотя кому это нравится? Опять вопрос. Спасите.

В какой-то момент в голове вспыхивает мысль: «а что, если я все это время — минуты, часы? – хожу по кругу, не сдвигаясь даже на десять метров? О да, очень оптимистично, Макклаймен! Очень! Ненавижу разговаривать сам с собой, я и так не уверен, что в нашем современном мире остался хотя бы один психически нормальный человек, а ведя еще и беседы с самим собой, еще больше начинаешь уверятся в своих отклонениях.

Ну хоть кто-нибудь... Ответьте...

Сколько я иду/бреду/плетусь/тащусь? Может быть десять минут, а может уже полдня. Уже давно потерял счет времени, не говоря о спокойствии. Если бы я услышал малейший звук, я бы, наверное, бросился туда, как дикий зверь.

Вдруг невероятно яркий свет вспыхивает в этой кромешной тьме, и я вскрикиваю, закрывая отвыкшие от света глаза руками. Очень больно. Серьезно. Точно плавленый металл в глаза влили (я это говорю со знанием дела, так как мой братишка, когда только узнал о своих способностях относительно металлов, очень активно практиковался... К сожалению, не всегда успешно, и большая часть неуспехов попадала именно на меня) Дав боли утихнуть, медленно, по чуть-чуть, открываю глаза, позволяя им привыкнуть вновь, и осматриваюсь.

Я нахожусь в туннеле. Он такой длинный, что его конца не видно. По всей его длине кое-где видны более темные пятна — повороты и проходы в другие туннели. Свет идет из лампочек, которые находятся на полотке, параллельно стенам. Бросаю взгляд вниз и вижу темный кафельный пол. Мне бы такой в ванную... Гладкий, чистый, точно только что отполированный... тысячами ног заблудших людей... Так, не думать об этом! Я выберусь, обязательно выберусь!

Глаза снова охватывают окружающий … «пейзаж». Провожу рукой по стенам и тут обнаруживаю трубы, которые тянутся вдоль стен по всей их длине. Толстые и темные, покрытые каким-то мягким, но не рвущимся материалом. Создается впечатление, что я нахожусь в туннеле метро, но тогда где … шпалы? Опускаю глаза … и едва не падаю: вот они, шпалы, прямо под моими ногами, длинные, тонкие и железные.