Мой Темный Квартет

– Ты прав, – кивнул Брайан, похлопывая Алана по спине, – как всегда прав. Так и сделаем.

*** Придя в свою комнату, Лекси обнаружила, что ей неоднократно звонила мама. Уже набрав ее номер, девушка увидела, что телефон снова светится.

– Мам?

– Милая! Боже! Ты взяла трубку! Я так волновалась!

– Волновалась?, – не веря своим ушам, повторила брюнетка.

– Конечно! Я столько раз тебе звонила, а ты не брала.

– Прости, мам...

– Милая, звонила Линдси.

– Л... Линдси?, – девушка ошарашенно прикрыла рот рукой, сползая по стене. Линди Ареста. Ее лучшая подруга. «Бывшая», с тоской напомнила себе Лекс. Сколько она себя помнила, она помнила Лу — так она называла ее еще в 3 года. У них даже была группа «ЛиЛу». На глаза навернулись слезы. Она помнила подругу такой, какой она была три года назад: пышные русые волосы с разноцветными прядками: розовая, синяя, зеленая, фиолетовая, рыжая, черная, голубая, красная. Это еще в первом классе они обе так «покрасились» акварелью. Линдси понравилось и, так как ее матери было все равно, она сделала себе официально такое мелирование. Мать Лекси предельно ясно объяснила, что если увидит подобную выходку, то «вместе с твоей равноцветной шевелюрой ты пойдешь смешить бомжей». Создавая мысленный портрет, она вспомнила ярко-красные колготки, фиолетовую мини-юбку и разноцветные футболки на одно плечо. Все это довершали ее любимые ботинки на 10-сантиметровом толстом каблуке и ядерно-желтая сумка, которую они купили вместе на выпускной после четвертого класса. Линдси всегда ходила с распущенными волосами, даже на уроках химии, как бы учительница ее не умоляла, и ее богатая шевелюра закрывала весь обзор сидящим за ней ребятам. Сказать, что Лу была озорницей, это ничего не сказать: все шутки, приколы, издевки, всему этому Лекс научилась у нее, потому что ее подруга была просто Мега Плохой Девчонкой. Не проходило не дня, чтобы ее не вызвали к директору, где ее могли отсчитывать за все что угодно, начиная с записи ироничной песенки о ненавистной физичке по школьному радио и заканчивая баскетбольной командой, которые знатно натерли себе одно важное место из-за того, что она заставила их надеть на игру стринги, угрожая назвать всех геями из-за их обнаженных вечеринок в ванной комнате после тренировок. Кнопка на стуле учительницы? Банально. Сальная доска, на которой невозможно писать? Пф, глупо. Зефир вместо мела? Слишком просто. Клей на стуле и на полу под столом учителя? По-детски. Линдси любила быть оригинальной, не разу не повторяя свою проделку и не позволяя никому «плагиатить извержения ее вулканического ума». Но самым любимым занятием Лу было спорить. Ей просто нельзя было сказать «а тебе слабо...». Она вывернется наизнанку и проглотит стул, но выполнит это «слабо» так виртуозно, что у спорщика челюсть утонет в Миссисипи. Она практически никогда не проигрывала, и если она одерживала победу, то сопернику оставалось только молиться, потому что она могла загадать все что угодно — начиная с простого, типа купить коробку мороженого или поцеловать одноклассника того же пола, и заканчивая чем-то заоблачным — весь день ходить голым или изображать человека-паука. Воображение и идеи били из нее ключом, ее лиловые глаза всегда горели возбуждением и страстью, юмором и иронией, просто стоять на месте она не могла: даже просто разговаривая с другом, она двигалась в такт любимой песни, которая звучала в ее голове, а на уроке она могла начать петь ее, пристукивая ритм, и ученикам и учителям оставалось только поддержать ее. Короче, урок срывался. Это понятно, что школа просто обожала Яркую Искорку, как они ее величали. Но больше всех ее любила Лекс. Родилась она спокойным, послушным, вежливым, тихим ребенком, но это продолжалось пять месяцев, пока матери не начали гулять вместе со своими дочками. И что тогда началось: ночные походы в закрытые магазины (они оставляли на прилавке деньги, не бойтесь), беготня от стражей правопорядка, прыжки с моста, катание на крыше поездов, пробежки по проезжей части с чипсами, 24-часовые сидения в кинотеатрах, устаревание концертов на улицах, флешмобы во время школьных обедов... Этим двоим некогда было скучать: сделав все уроки (они обе учились на отлично), они неслись на очередное «задание», будь то месть или подготовка к празднику. Не надо забывать про их походы по магазинам, когда продавцы, завидя их еще издалека, освобождали стол около примерочной, готовясь, что эти двое возьмут каждой вещи по две и будут мерить, фотографируясь, прикалываясь и позируя, идя по магазину и зазывая покупателей. Именно поэтому у них практически во всех бутиках была скидка минимум 15%. Каждый житель их города видел эту парочку по крайней мере три раза за неделю, а некоторые даже здоровались и подходили к ним, узнавая «расписание на сегодня»,

Но все хорошее когда-то заканчивается. Обычно, когда это касается девушек, в этом бывают замешаны или: а) одежда, которую они купили случайно в одинаковом варианте, но это было не про них, так как у них 40% одежды было одинаковыми, и только 15 из них — разных цветов; б) особь противоположного пола, которая, подобна метеориту, ворвалась в их жизнь, разрушая все вокруг. Нет, они не влюбились в одного парня. Просто Линдси на одном из концертов привлекла внимание одного гитариста. Он был старше ее лет на 8, но это не помешало ей влюбиться без памяти. Первый раз в жизни. Джун — так звали парня — ответил ей взаимностью, и буквально через неделю после их знакомства они стали встречаться. И все было бы ничего, хотя Лекс с самого начала не нравился этот гитарист, но она молчала, но дело было в том, что теперь Лу могла говорить только о Джуне — какой он красивый, какой он умный, как он красиво говорит, как он круто одевается, какая у него фигура, какие у него друзья, как он целуется, какая у него квартира... Первые два месяца Лекси упорно терпела, не желая ссориться (первый раз в жизни), но в один день, когда Линдси заговорила о том, что она хочет с Джуном ЭТО САМОЕ, Лекс не выдержала. Она очень долго и громко говорила все, что она думала о нем, начиная с его мерзкого характера и завершив количеством девушек, которых он оставил в прошлом, бросив на произвол судьбы. Когда брюнетка выдохлась, подруга сидела поджав губы, а потом встала, требуя извинений и перед ней за крики, и перед парнем за глупые сплетни. Лекс отказалась, и тогда... слово за слово друг на дружку полились тысячи фраз и обвинений, которые накопились за все годы дружбы, которые, как снежный ком, скатывались и откладывались в заднюю часть мозга, ожидая своего времени. Они наговорили столько чуши и глупости, что в конце концов, спустя час криков, раскрасневшиеся и тяжело дышавшие они чуть было не вцеплялись друг дружке в волосы, метая гневные искры глазами. Сказав, что это конец и основательно послав подругу, Линдси вышла из комнаты, на что брюнетка, догнав ее, ответила такими же словами и громко захлопнула дверь...

Не было ни дня, чтобы Лекс не жалела об этом поступке. Ей не хватало Линдси как воздуха, но набраться храбрости и позвонить, она не могла, так как после их ссоры обнаружила, что подруга поменяла телефон и перешла в другую школу, которая находилась ближе к музыкальной академии, в которой преподавал Джун. А спустя полтора года брюнетка уехала, оставив шутки и дружбу в прошлом, однако плюшевый кролик и брелок «подруги навечно» она не смогла оставить. Они и сейчас лежали в ее шкафу.

И вот она звонила. Зачем? Вспомнить ссору? Помириться? Поговорить? Да что угодно!

– Милая?, – окликнула ее мама. Лекс встряхнулась, отгоняя мысли.

– Да, мам. И что она хотела?

– Она сказала, что приезжает.

– Куда?...

– Куда-куда, – засмеялась женщина, – уж точно не туда, где ты сейчас отдыхаешь.

– О Боже!, – вырвалось у брюнетки, и ей пришлось закусить губу, чтобы не закричать на весь дом. Она ее увидит! Увидит Лу!, – когда?!

– Спокойнее, торопыга. Она сказала, что дня через четыре...

– О Боже!, – снова повторила Лекс. Ее глаза мельтешили по комнате, обдумывая полученную информацию, – мам! Мы завтра вечером выезжаем, – вдруг вспомнила она.