Мой Темный Квартет

- Мне больно, милый. Я устала … я … я держусь только ради тебя …

- Так держись, держись еще …

- Чак .., – она вскинула на него ресницы, и он замолчал, кусая губы.

- Да я понимаю … Только … передай им привет, хорошо? – мужчина сглотнул, задыхаясь, – и скажи Айзеку, что … что мне жаль … что я люблю его … Передай ему привет … Он навсегда остается моим любимым братишкой …

- Хорошо, Чак … хорошо, – приподняв голову, она мягко коснулась его морщинистой щеки, – а сейчас иди, иди … Я знаю, что он придет … Знаю …

- Ты уверена?

- Он всегда приходил. И сейчас придет, – твердо произнесла она, кивая, – придет.

- Хорошо … Прощай, Ли .., – быстро поцеловав ее в лоб, Макклаймен вышел из палаты, прикрыв за собой дверь. Алексис медленно приподнялась на подушках, ложась удобнее, и прикрыла глаза, глубоко дыша. Она расслабилась, отпуская усталые конечности. Яркий солнечный свет пробивался сквозь прикрытые веки, лучи согревают изможденное тело, наполняя его иссохшие клетки теплом, живительным светом.

- Ну здравствуй .., – послышался тихий, нежный шепот, и женщина, открыв глаза, увидела в лучах солнца стройную фигуру молодого парня, глядящего на нее сверху вниз. Загорелая кожа, не тронутая морщинами, пухлые губы, улыбка, блеск юных глаз.

- Не смотри на меня .., – задыхаясь, прошептала Лекс, отворачивая лицо, – я … я постарела … я страшная … не смотри на меня … Я … я уже не та, а ты … ты .., – ее сердце бешено стучало, когда она, косясь на него краем глаз, дрожала от его молодой свежей красоты, его жара, юности, чистоты, в которую она когда-то влюбилась.

- Глупенькая .., – усмехнулся Брайан и, наклонившись, повернул к себе ее лицо, – ты всегда для меня красивая. Самая красивая, самая желанная, самая нежная. Не вздумай отворачиваться от меня сейчас, милая. Я здесь ради тебя.

- Ты заберешь меня с собой? – прохрипела она, глотая слезы, – заберешь?

- Конечно. И больше никогда тебя не отпущу.

- А … а Айзек? И Алан? Я их увижу?

- Все может быть .., – он протянул ей руку, – тебе только нужно мне довериться.

- Я всегда тебе доверяла, – не задумываясь, прохрипела Лекс, беря его руку и крепко сжимая ее своей старушечьей рукой. Брайан мягко улыбнулся и, наклонившись, прижался к ее лбу, затем нежно поцеловал потрескавшиеся губы. Женщина расслабилась от прикосновения давно забытых губ, позволяя свету, источаемому им, поглотить ее без остатка, и она воспарила, воспарила в свет и их сердцебиение …

Когда Лекс открыла глаза, вокруг был свет, только свет, чистый, невинный, непорочный. Она огляделась и опустила глаза, глядя на себя: она была словно одета в мраморно-белый костюм, плотно облегающий ее тело. Создавалось впечатление, что она полностью обнажена, хотя именно так она себя и чувствовала — хрупкая, открытая, девственно-невинная. Она коснулась своих черных волос, мягкой кожи, тела, юного и свежего, словно не было всех этих лет, всего этого времени, старости …

- Лекс .., – послышался тихий шелест за спиной. Обернувшись, девушка увидела Алана и Айзека, таких же нагих и чистых, но не было и намека на смущение: она слишком сильно любила, слишком долго скучала.

- Мальчики .., – сорвалось с ее губ, и она бросилась вперед, обхватывая их руками и прижимаясь к ним всем телом, – мальчики … мальчики мои .., – шептала она, целуя их нежные лица, ловя губами их улыбки, пока их крепкие, надежные руки обнимали ее, – я … я так скучала … А вы, – она лукаво посмотрела на них, – вы все это время были тут, вместе?

- Как-то так вышло, – кивнул Айзек, сверкая белозубой улыбкой, – кокнулись и оп! – уже тут, рядышком. А .., – он помолчал, кусая губы, – как там мои … ?

- Все с ними отлично. Линдси написала книгу, Томас и Джеймс исколесили весь мир. А Чак передал вам привет, – она окинула обоих многозначительным взглядом.

- Да, – нежно усмехнулся Алан, почесав подбородок, – наш самый живучий товарищ...

- Он очень скучает …

- Мы знаем, Ли, знаем .., – они помолчали, не зная, радоваться ли им или грустить. Смерть показалась им не такой уж и страшной, как они думали, но в то же время было бы легче, если бы они вместе были. Правда, можно ли желать другу смерти? – Бред какой-то …

- Я запуталась, – призналась Лекс, тряхнув волосами, – не знаю, что сказать …

- Может, «привет»? – послышалось из-за спины, и друзья, обернувшись, увидели широко ухмыляющегося Брайана, положившего руки на бедра. Девушка ошарашенно приоткрыла рот, задохнувшись от его красоты: чистейшая бледная кожа, блестящие угли глаз, иссиня-черные лохматые волосы, стоящие торчком, мускулистое тело. Он словно сошел со страниц их памяти, такой же молодой и уверенный, как раньше.

- А вот и ты, – фыркнул Хандерсон, улыбаясь, – мы уж заждались.

- Да иди ты уже к нему, – ухмыльнулся Айзек, подталкивая девушку вперед. Она же, на негнущихся ногах, подошла к нему и положила руки ему на грудь, не в силах наглядеться на него.

- Ну привет, принцесса, – улыбнулся тот, обнимая ее, – соскучилась?

- Больше жизни .., – отозвалась та, едва шевеля губами. Она уткнулась носом в его грудь, вдыхая его знакомый и такой родной запах. Как хорошо …

- Ну вот и все, как бы .., – протянул Макклаймен, почесав в затылке.

- Все хорошо, Айз, – улыбнулась Лекс, поворачиваясь к ним, сияя счастливыми глазами, – все хорошо.

- Эй, котенок, – вдруг обратился к ней Брайан, поворачивая ее лицо к себе, – я люблю тебя, – брюнетка замерла, боясь дышать. Она ослышалась? Ей померещилось? Она спит? – слышишь? Я. Люблю. Тебя. Алексис, – твердо повторил брюнет, сжимая ее плечи, глядя ей в глаза.

- А я люблю тебя, – дрожащим от волнения голосом отозвалась она, целуя его, – люблю, люблю, люблю!

- Нам, наверное, пора, – нехотя прервал их счастливый донельзя Алан, широко улыбаясь. Все четверо повернулись в сторону яркого, слепящего их света. Они улыбнулись, переглянувшись, и взялись за руки, глядя вперед. Ведь, когда все вместе, идти хочется только вперед.

- Алексис! Вставай немедленно! Ты и так уже опаздываешь, – громкий крик матери ворвался в разноцветную дымка сна, и я резко открыла глаза. Синий, голубой, желтый. Тысячи потерянных цветов замелькали перед глазами. И шум. Дикий шум с улицы. Да что там, черт возьми, происходит? Вскакиваю и замираю, почувствовав под ногами невероятно мягкий коврик. Что он тут делает? Оглядываясь по сторонам, я подхожу к окну и слегка отодвигаю легкую воздушную занавеску... Как высоко! Этаж двадцатый, не меньше. “Двадцать третий”, подсказывает подсознание. Но как?.. Громкий стук каблуков, и в комнату врывается мама. На ней лиловое платье-футляр, туфли на толстом каблуке, темные волосы собраны в аккуратный, замысловатый пучок, на лице – как всегда тонна макияжа, как случается каждый раз, когда она собирается на свидание, – Алексис Сидней Маллейн! Уже восемь часов, а ты еще не одета! Я не собираюсь ждать тебя вечно! Немедленно оделась! – ошарашенно пялюсь на нее, не понимая, что она несет, – что ты застыла, как амеба? Одевайся, я сказала!, – и грохоча каблуками, она вышла из комнаты. А я действительно застыла как одноклеточное, стараясь сложить факты. Потом метнулась к двери:

- Мам!

- Что?, – послышался ее голос где-то издалека.

- Какое сегодня число?

- Тьфу-ты, – выругалась она, – третье сентября, солнышко. Первый день в колледже. Спать надо меньше...

Но я недослушала, закрыв дверь и медленно сползая вниз по ней. Волосы больно цепляются за неровности на дереве, но я даже не обратила на это внимания. Весь мой внутренний мир сейчас вращался, как детские карусели. Едва не ударившись головой, я вскочила и схватила свой телефон. Действительно. 3.9.14. Но как такое вообще возможно?!

Упала на кровать, пытаясь осознать действительность. Вот она, на ладони. В телефоне нет Их номеров, нет Их фотографий, Их сообщений... Просто Их нет. Сон? Но разве такое бывает? Неужели мне приснился этот мой Квартет? Нет, господи, нет... Крупные слезы заструились по щекам, сердце сжалось, отказываясь принимать правду.