Страница 7 из 24
Умолк монах.
- Почему же ты до сих молишь?
- Как почему? Боженька прощение только и может мне даровать.
- За что ты прощения просишь?
- За то, что в третий раз на маленького, еще глупого человечка, руку поднял.
Я спрятала эликсир в карман. Ничего больше не сказала. Меня передергивало уже. Сияние вокруг начало искры высекать, это гнев мой так проявлялся, и я растворилась в воздухе.
Вот и капитан, смотрел на меня и ждал ответа. А что я ему скажу?
- Зачем вы пришли? - он присел, обратно, на стул. - Вы убиваете и мы вам помешать не можем. Теперь, я об этом знаю. Что дальше?
- Ничего, - я встала из-за стола. - Я сообщила вам информацию.
- Которую я не могу проверить. Зачем мне полагаться на ваше слово? Какой у вас мотив?
Он побледнел, словно был готов потерять сознание. Я приблизилась к нему, он не отшатнулся, поднял ко мне лицо и смотрел. Я наклонилась ближе. Здесь капитан отрезвел. Он стал думать ... разное. И по его глазам я читала эти мысли, и то, как они его самого напрягают. Я нагнулась еще ближе, но чуть в сторону, к его уху.
- Я покажу вам мотив, - и коснулась его плеча рукой.
Да, он потерял сознание. Но прежде, он увидел лицо каждого, кого утопили, сожгли, кому ломали кости и голодной смертью мучили, оставляя в камере. Каждого, кому заливали кипящее масло в глотку; кому вскрывали живот и зашивали туда дохлых крыс. Лицо каждого, кто не мог составить достаточную силу противодействия - жестокому насилию во времена инквизиции и раньше.
Да, он потерял сознание - но не умер.
И тот монах, еще долго и упорно молился в келье. И когда я, во второй раз, к нему пришла, не узнал и не вспомнил, и вновь назвал меня "о, святый ангел". Я задала ему те же вопросы, предлагая выпить эликсир, показывая ему зеркало. Но ответ был один и тот же: не достоин я благодати Божьей.
В той келье он и умер.
6.2
- Он вновь всё забудет? - спросил Файет.
- Увидим, как придет в себя.
- А те, кто в отделе?
- Они, да, забудут. Видеозапись я, ночью, подчищу.
- Зачем?
- Мы не оставляем следов, которые не будем задействовать в будущем.
- Мы... - протянул парень.
- Ага, именно так, - кивнула я, сидя на диване. - Мы.
Капитана отнесли в офис, вызвали врача, тот констатировал перенапряжение и влил ему дозу, каких-то лекарств, внутривенно. Мы ждали.
В смысле, я и Файет, а не всё волшебное воинство.
- Я тут подумал, а ведь и правда: как, обычные люди, живут с таким знанием?
- Перестают быть обычными.
- Или забывают.
Я пожала плечом, типа, каждый сам решает, какой дорогой идти. И мне было любопытно, что ни один из них, за двое суток, не спросил, как меня зовут. Словно, узнай они моё имя - умрут на месте.
... как в легендах пишут, если сердце твоё мутностью запачкано - не выдержишь ты знания истинного имени.
- А ты, - спросила я его, - как собираешься жить с этим знанием?
Файет приободрился, улыбнулся мне и произнес:
- Знать, что на людях мир не кончается, очень вдохновляет. Особенно, по ночам.
Я засмеялась, как тысячи колокольчиков, из света и кристаллов, одновременно зазвучали.
- А чем это ты по ночам занимаешься?
- На крыше сижу, книги читаю. Когда выходные дают или отпускные.
- Редко, значит?
- Чаще, чем обычные люди.
- А ты по ним себя равняешь?
- До вчера, по ним, да.
- А сегодня?
- А сегодня уже не равняю. Сегодня, я это я.
Капитан заворочался и мы направили к нему внимание.
- Скажите мне, что этот кошмар закончился, - прошептал он, не открывая глаз.
- Какой кошмар, капитан? - спросил Файет, сдерживая смех.
- Про сумасшедшую, которая явилась, будто её из воздуха соткали, вынесла мне мозг, будто это она убивает священников, - он приоткрыл один глаз, увидел меня и застонал. - Дерьмо! Я все еще сплю!
- Нет, капитан. Вы уже не спите, - ответил парнишка, помогая ему сесть.
7
- Как получается, что даже при том, что мне жутко неудобно помнить об этом всём - я помню? Вы же сказали, я забуду, если будет неудобно.
- Вы помните, что я показала вам?
- Лица, - он передернулся. - Жуткие, искаженные болью лица. Попробуй их забыть.
- Это то, почему вы теперь, вряд ли, когда-нибудь, забудете то, что произошло сегодня.
- Почему? При чем тут эти лица?
- Я показала вам каждого, кого осудили и казнили.
- За то, что они не люди?
- За то, что, по каким-то меркам, они сильнее, умнее, мудрее или страннее, чем среднестатистический человек того времени.
- Очень у вас формулировка получается. А кстати, - он сел ровно на диване, - как вас зовут?
- Вы действительно хотите знать?
- Ну, я не верю, что если вы мне представитесь, то я умру на месте. Упал, как стоял - заржал он. - А я сижу.
- Помрете, как сидите, - ответил без смеха Файет.
- Не дури. Это всего лишь имя, - махнул капитан рукой.
- Тогда, давайте, я представлюсь, а мы посмотрим, кого из вас увезут в катафалке? - прагматично спросила я.
Он насторожился.
- Что действительно, если у меня мутность в сердце, я тут же умру? - на этот раз он попытался быть вежливым.
- Я могу показать, как это работает.
- Явно не мне, если уж я погибну. Вот он, - тыкнул пальцем в младшего сотрудника. - Он увидит. А я уже нет.
- По ту сторону рассмотрите, своё, хладное тело внимательнее, - поправила я его. - Думаете, после смерти вы прекращаете существовать?
- Я не знаю, что уже и думать. Я обычный капитан, в самом обычном отделе убийств. Ну, может не совсем обычных убийств, но это ж не отдел "за гранью". Явись вы там, никто бы не удивился... наверное.
Он встал, прошелся по кабинету, поправляя одежду, застегиваясь, осматриваясь, будто не был здесь очень давно.
- Так при чем тут лица? И что, я теперь, буду помнить нашу встречу до конца жизни?
Я внимательно его изучала.
- Капитан, - сказала тихим голосом.
Он подпрыгнул, хотя ничего пугающего не произошло.
- Что вы делаете?
- Шепчу.
- Так, что я до полусмерти испугался! - он выдохнул. - Как... как вы это делаете?
- Я не человек, - напомнила ему. - Капитан, - повторила я и он не смог укрыть дрожь. - Будь в вашем веке так, что священники охотятся на ведьм и сжигают их на площадях, а инквизиторы - подвешивая на дыбе, пытают и убивают эмпатов, экстрасенсов, обычных людей, как еретиков... что бы вы, как отдел по преступлениям - сделали?
- Арестовали и, скорее всего, суд вынес бы им смертный приговор.
- Вы бы убили их?
- Ну, не собственноручно.
- Через систему суда.
- Да, - он переступил с ноги на ногу. - Я вижу, к чему вы клоните. Сейчас вы спросите меня, в чем же суть разницы между моими и вашими действиями, если стереть границу временных эпох.
- Верно, - улыбнулась я. - Так в чем же?
- Ну, в том, что я передаю убийц суду, а вы решаете за суд, кого убить, а кого нет. Вершите самосуд.
- Значит, если я отправлю каждого священника, которого хочу убить - на суд моего мира, это будет равносильно законным действиям вас, как капитана, в вашем мире?
Он переварил это длинное предложение и кивнул.
- Да.
- Значит, вы осуждаете личную расправу, но общественную признаете?
- Вы снова это делаете!
Я спокойно выдержала его взгляд.
- Орден инквизиторов действовал также через общественный выбор. "Жгите ведьму!", - прокричала я, не сильно громко. - Люди, как ваши присяжные, выносили вердикт. Хотя сначала вердикт выносили священники. А люди поддерживали, даже солому подкидывали, когда плохо горело.
- Или вынимали, если горело слишком хорошо. Быстро прекращались крики боли и ужаса. Люди расходились, - сказал вдруг капитан и умолк. - Откуда я это знаю?