Страница 40 из 127
В те же дни, из нового неожиданного источника к Зубавину поступили данные, окончательно прояснившие трагическую судьбу человека, убитого в Карпатах. Однажды Зубавину позвонил генерал Громада и сообщил, что пражским поездом в Явор прибыла известная Вера Гавриловна Мельникова, мать Героев Советского Союза Виктора и Андрея, погибших в боях с гитлеровцами за освобождение Чехословакии. На контрольно-пропускном пункте она попросила пограничников помочь ей добраться в колхоз «Заря над Тиссой», чтобы повидаться с демобилизованным старшиной, Иваном Белограем, с которым она познакомилась месяц тому назад в поезде.
Майор Зубавин немедленно выехал на вокзал. Поговорив с Верой Гавриловной и дополнив её рассказ имеющимися в деле документами, он установил, как, когда, кем и какой целью был убит Иван Белограй, кто присвоил его имя.
Зубавин подвел парашютиста к окну, осторожно приоткрыл штору, спросил:
— Он?
Да, это был спутник по самолёту. Карел Грончак сразу узнал его, несмотря на то, что шеф был в другой одежде, но с ответом не спешил. Мучительно хотелось сказать: «Нет». Увы, насмешливое выражение лица русского ясно предупреждало, что теперь уже не имеет значения для дела, скажет он «да» или «нет».
Парашютист молча опустил голову.
16
Тёмная, тихая Степная улица вывела Кларка на Железнодорожную. Держась её левой стороны, где густо чернели низкорослые декоративные вишни, он вышел на тракционные пути станции Явор и направился к депо. Ни одной звезды не было видно в низком, закрытом тучами небе. Шёл мелкий холодный дождь, начавшийся ещё с вечера. По карпатским предгорьям ползли тёмные, с белыми зимними краями облака. Сквозь сетку дождя смутно прорезывались прожекторы, установленные на стальных башнях.
Тракционные пути Кларк прошёл благополучно, не встретив ни одного человека.
Паровоз № 50-49 стоял в дальнем глухом углу территории депо, за поворотным кругом. Кларк узнал его по комсомольскому значку на дымогарной коробке и по нарядным медным поясам на котле. Два часа назад машина Гойды вернулась из трудной поездки в Карпаты и теперь, перед новым рейсом, отстаивается в горячем резерве, под малым давлением пара. На рассвете на паровоз № 50-49 явится Василий Гойда, поднимет пар до нормального давления и поведёт поезд через Тиссу, в Венгрию.
Кларк глянул на светящийся циферблат часов. Времени в его распоряжении оставалось мало, надо спешить.
Огонь в топке комсомольского локомотива поддерживал дежурный кочегар. На его попечении было несколько резервных машин, и ему приходилось кочевать с одной на другую. Так как время было предрассветное, то кочегар подолгу задерживался на каждом паровозе; дремал, привалившись к горячему кожуху котла.
Пользуясь этим, Кларк незамеченным проник под локомотив. Скибан давно затаился между колёсными парами, под тендером. Кларк сжал его плечо и шёпотом, неслышным уже на расстоянии метра, сказал:
— Пора! Всё готово?
— Да. — Скибан прижался горячими сухими губами к уху Кларка и коротко проинструктировал, что и как тот должен был делать.
— Ну, счастливо! Вот тебе деньги и явка. — Кларк пожал руку Скибану и затем ловко и быстро, будто делал всё это в тысячу первый раз, справился со своими обязанностями: упаковал обречённого Скибана в двойной асбестовый мешок с продухом, закрытым густой марлей, и, подхватив беспомощную, судорожно окаменевшую куклу, всунул её в поддувало головой вперёд, лицом вниз, к решётке, через которую в топку паровоза поступал свежий воздух. Потом он пробрался на паровоз и при закрытых наглухо дверях основательно поворошил содержимое топки. Раскалённый шлак и не сгоревшая до конца угольная мелочь обильно просыпались через колосниковую решётку в поддувало и замаскировали асбестовое чучело.
На этом миссия Кларка была закончена, можно было и уходить, но он не торопился. Многочисленные удачи, сопутствующие Кларку на каждом шагу, как ему казалось, сделали его самоуверенным. Сидя на корточках под тендером, потягивая сигаретку, зажатую в кулак, он отдыхал и любовался делом рук своих. «Здорово придумал, собака. Воспользуюсь скибановским способом, когда придёт время отдавать концы», — решил он.
Покурив, осторожно выполз на глухую сторону паровоза под высокий бетонный забор и, оглядываясь, сжимая рукоятку автоматического многозарядного пистолета, неслышно ступая, двинулся в обратный путь. Дождь всё ещё обильно кропил землю.
Ни один человек не встретился Кларку до самой Степной улицы. И позади, за целый квартал, никого не было видно. И всё же он счёл благоразумным даже теперь быть крайне осторожным. Прошёл мимо Степной, свернул на Виноградную и, пройдя её почти насквозь, вдруг пропал на пустыре, заросшем высоким бурьяном. Затаившись около кирпичных развалин разрушенного во время войны дома, он напряжённо вглядывался и вслушивался: не идёт ли кто-нибудь по его следам. Было тихо.
За дни и недели своего пребывания на советской земле Кларк не жил спокойно ни одного часа. Всё как будто шло хорошо, тем не менее он всегда был настороже, всегда готов к встрече лицом к лицу со своим смертельным противником. Чей-нибудь пристальный взгляд, чьё-нибудь, может быть и безобидное, присутствие за его спиной сейчас же заставляли его крепче сжимать рукоятку пистолета в кармане. С каким бы лёгким сердцем ни возвращался домой, он неизменно ждал засады.
Иначе и не могло быть. Несмотря на свои удачи в Яворе, Кларк не самообольщался: рано или поздно он будет расшифрован. Как показывает опыт провалов его предшественников, это чаще всего случается рано, неожиданно, вдруг. Поселившись на Степной, Кларк тщательно обследовал всю улицу и дом № 16, принадлежащий всем известной в Яворе бабке Марии. На другой день он уже знал несколько необычных подступов к Степной и к своему дому. Кроме того; приспосабливаясь к местным условиям, он выработал верный способ незаметно исчезнуть из дома в случае нужды: через отверстие, вырезанное в потолке чулана, и через большой подвал, имеющий два выхода: в кухню и в сад. Кроме того, Кларк давно, ещё будучи за границей, во всех деталях изучил город Явор и его окрестности. Большое внимание он уделил также району, прилегающему непосредственно к государственной границе. На случай бегства он выработал отличный маршрут: не оставляя следов, скроется в глухих высокогорных лесах, по соседству с румынскими Альпами, с тем чтобы в одну какую-нибудь особенно туманную ночь прорваться через кордон.
Такая большая забота Кларка о своём отступлении нисколько не противоречила его сущности, ибо он так же тщательно обучался отступать, как и наступать. За годы пребывания в тайной школе американской разведки, систематически и упорно тренируясь, Кларк добился того, что лазал по скалам не хуже первоклассного альпиниста, мог перепрыгнуть реку, воспользовавшись канатом, приданным к дереву, великолепно управлял мотоциклом, автомобилями всех систем, плавал, как рыба, нырял неустанно бегал на десятки километров, стрелял без промаха, подражал голосам многих птиц и зверей.
Даже самый умный, смелый, отчаянный, глубоко замаскировавшийся агент, жизнь которого протекает в условиях, далёких от первобытных, должен быть, как говорили школьные инструкторы Кларка, универсальным спортсменом-рекордистом, готовым в случае необходимости воспользоваться в полной мере своей силой и сноровкой. А жизнь тайного агента чревата всякими неожиданностями. Засыпая, будь готов к нападению. Просыпаясь, жди удара из-за угла. Встречая всеобщее радушие, зорко ищи вокруг себя недоброжелателя, завистника, злопыхателя. Никогда не иди прямо, если можно сделать зигзаг. Скромно и беспечно улыбайся, но будь всегда тигром в душе. Опереди всякого, кто попытается надеть на тебя наручники. Таковы были писаные и неписаные наставления школьных инструкторов Кларка. Он строго придерживался их в своей тайной жизни…
Кларк выбрался из старых кирпичных развалин, пересек пустырь с востока на запад и осторожно вышел в тыл Степной, как раз напротив дома № 16. В молодых листьях яблонь монотонно шуршал дождь. Скупо блестели лужи на твёрдой садовой тропинке. Туманным пятном выделялась на фоне чёрного неба белая оцинкованная крыша дома бабки Марии.