Страница 24 из 127
— Мама, кто пришёл?
Ольга Константиновна озабоченно посмотрела на дверь детской, откуда донёсся голос старшей пятнадцатилетней Майки.
— Это папа.
— Какой же это папа, если у него голос Евгения Николаевича?
— Тебе показалось. Спи!
— Да разве мы глухие, мама! — запротестовала меньшая, Светлана.
— Прекратите разговоры! — Ольга Константиновна плотно прикрыла дверь детской, дважды повернула ключ и кивнула Зубавину, чтобы тот проходил в комнаты.
— Вот, слыхал? — сказала она, входя вслед за ним в столовую. — Его ждут не дождутся, а он…
— Некогда было, Ольга Константиновна. Такие у нас сейчас дела… А в общем, простите, виноват.
Ольга Константиновна засмеялась:
— Покладистый муж у Ирины. Даже завидно. За двадцать лет не было ещё такого случая, чтобы мой муж сказал «я виноват, Оля». Всё жена виновата: девочки получили по тройке — мама недосмотрела; у девочек аппетита нет — мама не умеет кормить; девочки зачастили в кино — мама их разбаловала; девочки поздно ложатся спать — мама поощряет; девочки заболели — мама не уберегла. Одним словом, всегда виновата.
На пороге столовой показался Громада, с влажными волосами, с натёртым докрасна лицом.
— Объективная действительность, ничего не поделаешь, — посмеиваясь глазами, сказал он.
— Я уже говорила: праведник, а не муж, — Ольга Константиновна материнским жестом, словно перед ней стоял не великан Громада, а мальчишка, пригладила на его голове волосы, поправила воротник рубашки.
— Всю жизнь будешь виновата, Олечка: кому много дано, с того много и спрашивается! — Воинственно щурясь Кузьма Петрович посмотрел на тарелки с ветчиной, маслом, сыром, колбасой и свежей редиской, — А где же коньяк, Оля? Вот ещё одна твоя вина!
Ольга Константиновна достала из буфета бутылку с пятью звёздочками.
— Отлично. Пусть всё это нас дожидается. — Громада открыл дверь соседней комнаты и пропустил Зубавина вперёд.
Они сели в кресла друг против друга.
— Итак, Евгений Николаевич, что нового?
Сообщение Зубавина не явилось неожиданностью для Громады. По новым данным, полученным одновременно из двух источников, незадержанный нарушитель, как и предполагал Громада, затаился в Яворе. В укрывательстве шпиона уличён мастер железнодорожного депо Стефан Чеканюк. В прошлом, при буржуазном режиме, он был «сичевиком», с оружием в руках служил «чёрному патеру» — Августину Волошину. Громада спросил, кто и как уличил Чеканюка. Зубавин назвал имена местных жителей. Один из них, Фёдор Степняк, слесарь железнодорожного депо Явор, возвращаясь домой с ночного дежурства, увидел в конце своей тихой, залитой лунным светом улицы двух прохожих. Они шли, держась в тени черешен, растущих вдоль тротуара. Внезапное появление слесаря испугало прохожих. Они свернули в ближайший переулок и там исчезли. Фёдор Степняк насторожился. Кто они? Если честные люди, то зачем им прятаться? Если чужие, то что им надо на этой улице, где нет ни закусочной, ни аптеки, ни телефона-автомата? Фёдор Степняк перебрал в памяти всех, кто жил по правой и левой стороне Первомайской, и не нашёл ни одного мужчины, который мог бы в столь позднее время возвращаться домой или идти на работу.
На вопрос, в какой дом, по его предположению, могли бы войти эти подозрительные прохожие, если бы им помешали, Фёдор Степняк не дал определённого ответа. Повидимому, он не хотел бросать тень ни на одного жителя Первомайской улицы.
Данные, полученные от шофёра грузовой машины Скибана, живущего по соседству с мастером Чеканюком, как бы продолжали и проясняли рассказ слесаря Степняка.
Скибан сказал, что в прошлую ночь ему плохо спалось: мучили головная боль и удушливый кашель. Под утро, накинув пальто, он вышел в садик подышать свежим предрассветным воздухом. Скоро он почувствовал себя лучше и пошёл в дом досыпать. Не успел он сделать и двух шагов, как увидел на задах своего сада, в малиннике, две мужские фигуры. Одна была незнакомая. В другой, приглядевшись, Скибан узнал долговязого мастера Чеканюка.
— Сосед, ты? — окликнул Скибан.
Люди тревожно метнулись к забору, но сейчас же остановились. Послышался сдавленный смех мастера.
— Шо, сосед, злякався? Заспокойся, голубе, твои куры та индюки в полной сохранности.
Скибан тоже засмеялся и хотел подойти ближе, но сосед перемахнул через заборчик. Уже с крыльца своего дома он проговорил:
— Извиняй, сосед, шо мы с кумом, идучи навпростець, трошки потоптали твий малинник. Завтра ликвидую шкоду. Бувай здоров.
Утром мастер Чеканюк зашёл в дом к Скибану и, угощая его сигаретой, ещё раз попросил извинения за ночное беспокойство и доверительно сказал:
— Сам знаешь, сосед, скоро христово воскресенье. Так вот, на праздник дорогой гость пожаловал, мой стародавний кум. И не с пустыми карманами: в каждом по литру самоделковой горилки. Потому мы и плутали садами. — Чеканюк крякнул, облизал губы: — Первач… Приходи разговляться. Да смотри, друже, не проговорись кому-нибудь про самогон. Бувай здоров.
Всё это, вместе взятое, показалось Скибану подозрительным, а особенно — просьба не проговориться…
Прочтя эти обстоятельные показания, Громада положил на подлокотники кресла туго сжатые кулаки и вопросительно посмотрел на Зубавина.
— Он шофёр, этот Скибан? Работал в тот день?
Зубавин кивнул головой.
— Да. Вернулся в Явор поздно вечером. Но лесоматериалов он не возил.
— Какие меры приняты? — спросил Громада.
— Пока почти никаких. Нарушитель, как мы установили, скрывается в сенном сарае. Арестуем через день, другой, когда окончательно проясним его связи.
— А вы уверены, что это тот, четвёртый нарушитель?
— Как же, товарищ генерал! Проконтролировали по отпечатку, оставленному на границе.
В каждой большой пограничной операции есть одна важная особенность. Поиск начинается на огромной площади. По мере того, как в штаб поступают всё более и более достоверные данные о местопребывании разыскиваемого, периметр поиска сокращается, силы стягиваются, уплотняется кольцо вокруг врага.
Данные, представленные Зубавиным, заставили генерала Громаду задуматься: не пора ли начать стягивание сил? Велико было искушение уплотнить кольцо, но Громада преодолел его. Ещё не всё ясно. Большой опыт борьбы с врагами научил Громаду быть осторожным, осмотрительным, принимать решения на основе абсолютно достоверных данных. И потому он твёрдо сказал себе: «Ещё рано».
И даже, проверив данные Зубавина и убедившись в их достоверности, Громада не изменил своего решения. Он прекратит поиск лишь в том случае, когда станет ясно, что схвачен именно шеф Карела Грончака. Кажется, это уже только вопрос времени. Враг обречён. Зубавин, выжидая, поступает правильно. Сегодня ещё рано подвести черту. Кто знает, не скрывается ли за одним нарушителем целая шпионская шайка? Не следует торопиться. Но и опаздывать нельзя.
С такими мыслями Громада и заснул, впервые после нескольких бессонных ночей. Его разбудил настойчивый звонок телефона. Громада узнал голос Зубавина.
— Есть важнейшие новости, товарищ генерал.
Намёк был очень деликатен, но достаточно прозрачен: Зубавин хотел, чтобы генерал немедленно прибыл к нему, в горотдел.
Громада вызвал машину, оделся и через полчаса был в кабинете Зубавина. При появлении генерала человек в форме железнодорожника, сидевший в кресле у стола майора, вскочил и виновато заморгал светлыми ресницами.
Зубавин поднялся.
— Познакомьтесь, товарищ генерал, мастер Чеканюк, Пётр Петрович.
— Здравствуйте, — Громада наклонил голову. Его смуглое лицо было непроницаемо спокойно.
После того, что генерал знал о мастере, это «познакомьтесь» прозвучало странно и вызвало у Громады недоумение. Но он быстро догадался, что в отношении Зубавина к Чеканюку произошла перемена.
Зубавин протянул генералу несколько листов бумаги, исписанных чёрными чернилами. Протокол обстоятельно объяснял Громаде причину появления мастера в кабинете Зубавина. Он пришёл, как сказано было в первой же строке, выполнить свой долг советского гражданина. Дальше излагалась суть дела. Прошлой ночью, вертче поздно вечером, Чеканюк возвращался из кинотеатра. По дороге домой он зашёл в пивной бар по Ужгородской улице, принадлежавший ранее Имре Варге. Там он попросил у знакомой официантки, как это часто делал в течение нескольких лет, бутылку пива, сто граммов водки, бутерброд с красной икрой и стал ужинать. Через несколько минут к нему подошёл человек в серой куртке. Спросив, не занят ли соседний стул, он расположился рядом и тоже потребовал себе пива. Наполнив кружку, он чуть пристукнул ею по столу и вполголоса произнёс: