Капитан

Пьяный шарил по карманам, что-то искал. Потом он запел.

- Всех перебудит.

- А вдруг нас кто-нибудь заметит? Пьяный достал сигарету, долго Прикуривал и побрел дальше.

Надо было выждать. Ребята попробовали поднять три доски - нет, нет, чересчур тяжело.

- Две тоже неплохо! Нет досок, говорите?

Через окно спустили доски на землю. Бесшумно, как кошки, вылезли сами. Теперь предстояло самое опасное: хочешь не хочешь, а надо пройти под фонарем и пересечь улицу. Только после этого окажешься в неосвещенном переулочке, где живет Пират, - на своей территории. Еж высунул голову из-за груды кирпича, огляделся. "Что мы скажем, если кто-нибудь нас остановит и спросит?" Они с Седым забыли договориться, как ответить одно и то же. Подталкиваемый досками в спину, Еж вышел на свет; Седой, шедший сзади, нервничал и торопился.

Какой-то человек наблюдал за ними, прислонившись к темному стволу дерева. Он увидел, как из окна недостроенного дома, точно по волшебству, сами выплыли две доски. Остановился и стал ждать. Когда мальчишки показались на улице, человек сердито покачал головой и проводил их взглядом.

Улица затихла, замерла.

Немного погодя чьи-то тяжелые шаги оглушили улицу. Это шел милиционер. Он шагал грузно и неторопливо. На каком-то углу он остановился, постоял и свернул на улицу, где жил Еж.

Тук, тук, тук!

Звонка он не заметил и стучал в дверь кулаком. Вышел папа.

- Скажите, гражданин, тут живет мальчик с перевязанной ногой?

Еж мгновенно нырнул с головой под одеяло. Нет, лучше спрятаться под кровать! Нет, удрать куда-нибудь.

Еж проснулся весь в поту, в жару и трясясь как в лихорадке. Прислушался. Где-то вдалеке промчался ночной поезд...

На следующее утро изумленный Пират поднял флаг чуть не на заре.

"Все на борт! Все на борт!"

Через десять минут вся команда была в сборе. Одни не успели позавтракать, другие помыться, у бывшего юнги майка была надета наизнанку, но все собрались быстро, как пожарные по тревоге.

- На бога надейся, а сам не плошай! - мудро изрек Седой и рассказал о "ночной операции", как он назвал похищение досок.

Он ничего не приукрашивал и ни в чем не оправдывался.

- Что же вы нам не сказали? Мы бы побольше натаскали, - искренне огорчился Петух.

- Молодцы! - почти одновременно с ним выразил свой восторг Мичман и огрел Ежа по спине. - Конечно! Если каждый раздобудет по две доски - дело в шляпе!

Пейчо обдумывал про себя героическую повесть. Нет, лучше в стихах! Поэма! "Ночная операция"... Вот это да!

- "Раздобудет"! - презрительно обронил Капитан. Вид у него был мрачный. Голос дрожал. Строить пионерский корабль из ворованных досок!

- Ладно тебе, Капитан, чересчур ты принципиальный! - взмолился Еж. Пускай строительство государственное, но и наш корабль тоже не частный. И потом, они нам не даром достались! С меня семь потов сошло!

Седой, потупившись, ковырял землю носком. "Воображала! - мысленно ругал он Капитана. - Был бы ты ночью с нами, еще бы как нос задрал!"

- Подумаешь, беда! - заключил Мичман. - Что сделано, то сделано! А доски что надо!

- Без единого сучка! - подхватил Еж.

- Прекрасно, - решительным голосом произнес Капитан.- Корабль мы, может, и не построим, а вот вожатую удивим, это уж точно.

Он замолчал. Никто его не поддерживает. Даже Ваню - не сводит глаз с этих чудесных досок и вымеряет пальцами, какой они длины. И Пират молчит. Еще бы! Ведь герои ночной операции из его компании. Боится, что о нем плохо подумают. Кто против всех, тот всегда плох.

Пират действительно молчал, но он был хмур, ни на кого не смотрел.

Потом он спросил:

- Кто еще хочет высказаться?

Седой вздрогнул. Давно он не слышал от Пирата этого командирского тона. В его словах был не вопрос, а угроза.

- Никто, - пробормотали Чичо Пей и Торпеда.

- Держи, Капитан!

Пират нагнулся и подхватил доски за один край.

- Что? Зачем? - Капитан в замешательстве подчинился.

- Спрячем! За домом!

Они сделали один шаг. Возле Ежа Пират остановился.

- Что смотришь? - со злостью бросил он. - Не знаю, удивим ли мы вожатую, а вот что, если Димо узнает? Олухи несчастные! - Сделав еще шаг, он обернулся. Раз все в сборе - корабельный совет!

- Бам! Пошли на чурки! - сказал Торпеда.

Под навесом в углу хранились дрова. У каждого из ребят были своя чурка и свое место. Только Султану ни одна чурка не подошла. "Мне они не по размеру", - сказал он и притащил себе табуретку.

- В наказание, - заговорил Капитан, теребя в руках какой-то листок, непонятно как попавший ему в руки, - я предлагаю Седого и Ежа на неделю разжаловать в простые матросы без права носить тельняшки и, если они сегодня вечером не вернут доски на место, вообще исключить.

Воцарилось молчание. Мучительное, тяжелое молчание. Все сидели понурые, пряча глаза. У Мичмана опять лопнула шина. Он их похвалил, а дело вон как обернулось. Это был первый такой корабельный совет, первый суд...

- Отмалчиваться легче всего, - негромко произнес Капитан. - Может быть, я неправ? Скажите.

- Всё по уставу, - отозвался Пират.

Семь дней - это было самое легкое взыскание. А за неподчинение корабельному совету - исключение.

- Ладно, Капитан, доски мы вернем, - проговорил нехотя Еж.

Пейчо забыл о своей героической поэме. "Хорошо, что они не попались, а то бы всех подвели..."

Седой, не поднимая головы, одним движением стащил с себя тельняшку, смял, сжал в кулаке.

- Не торопись. Будем голосовать!

- Да ладно! Какой смысл?

Когда Димо заметил ребят, то в первую минуту он хотел крикнуть: "Стой!" Но его взяло сомнение - двое их только или вся компания? Он покружил немного по улице, выкурил сигарету. Верно люди говорят: хлопот с детьми - полон рот. И зачем он с ними связался? Как теперь быть? Да еще эти прессы на заводе забарахлили - и так времени в обрез. Вот тебе и педагогика! Макаренко! Нет, брат, Макаренко из тебя не выйдет! Он злился на себя, что дал им уйти. Надо было хорошенько надавать им и заставить положить доски на место. Он мысленно представил себе объяснение с милицией, со строителями, с мамами и папами. А Катя? Завтра утром он задаст им жару! Сорванцы этакие!