Капитан

- Капитан, пойдем, а?

- Готово.

- Стой здесь! Вот от тебя до столба - раз, два, три...

- Двадцать человек, но как только Султан взойдет - бумс! - все на дно.

- Под навесом есть верстак.

- Нечестно это, Торпеда, нечестно!

- Я уж и червей набрал, больших, как под камнями.

- А инструменты?

- Не выйдет, Ваню!

- У отца их целый ящик.

- Во-первых, письмо, во-вторых, обход пионерского контроля...

- Как же так, вас же распустили?

- Не выйдет. Дело есть. Ты тоже понадобишься - для перископа.

- Для чего?

- Если закроют школьную мастерскую, где мы станок найдем?

- Для чего, Капитан?

- Велика забота! Найдем.

- Да и не закроют ее. Я спрашивал у мастера.

- Скажи, для чего?

- Для перископа. Остановились.

- На лекарственных травах тоже можем заработать. Что, не веришь?

- Пообедаем - и на дамбу!

- На дамбу!

Самое замечательное детом то, что можно ходить босиком. Пыль и камешки обжигают тебе пятки, иной раз колючка вонзится, иной раз пальцем на камень наткнешься, заноет палец, поболит немного, и снова чувствуешь себя великолепно. Хорошо шагать босиком! Шлепаешь через канавы возле речки и не боишься, что забудешь где-нибудь кеды или ботинки. Они себе стоят преспокойно дома под вешалкой. Трусы да майка - вот и весь твой летний наряд.

Мальчишки сидели на дамбе среди маргариток. Стоял только Пейчо. Он читал письмо:

- "Дорогой товарищ адмирал! Велики подвиги героического болгарского флота, который днем и ночью бдит и охраняет любимые родные берега..."

- Бум! - прервал Торпеда.

- Так нельзя, - подал голос Султан.- Надо писать: "Уважаемый товарищ адмирал!"

- И потом, как там у тебя - "днем и ночью бдит"?

- "Днем и ночью бдит и охраняет родные берега".

- Нужно написать так: "и хранит как зеницу ока".

- Браво, Стручок! - хлопнул его по спине Мичман. - Пиши, Пейчо! Так ведь лучше, верно?

- "Зеница" у меня дальше есть.

- Подумаешь! Можно и два раза. А то нет?

- Постой! Пусть он до конца прочтет, - сказал Капитан.

- "Дорогой товарищ адмирал, - начал опять Пейчо. - Велики подвиги..."

- Зачем он нам опять читает, мы же не чокнутые.

- Говорю вам: здесь нужно "уважаемый" поставить. Так солиднее, а с этим "дорогим" ничего у нас не получится. Адмирал скажет: "Э! Детские забавы".

- Тихо! Валяй, Пейчо!

Чичо Пей продолжал. Письмо занимало две страницы. Дальше в нем была "зеница", а кроме нее: "мы, пионеры, будущие граждане...", "синие просторы морской шири...", "вырастем, окрепнем и стальными мышцами..." ("Во дает! И как только он это придумывает?"), "прохладный зефир". Где-то под конец предложения с бесчисленными прилагательными значилось: "С трепещущим сердцем будем мы ждать дни и ночи, чтобы вы прислали чертежи нашей сокровенной мечты, дорогие часовые священных родных берегов, - маленького корабля, который вольной птицей полетит по мирной реке. Наша благодарность будет безграничной, и мы отплатим за горячую вашу заботу достойными и светлыми делами".

- Вот и все, - сказал Пейчо, аккуратно складывая листки.

Чтобы усилить впечатление, он немного помедлил, прежде чем сесть. Пока он читал письмо, оно ему очень нравилось, и он сказал:

- Браво, Пейчо!

Остальные молчали, избегая смотреть ему в глаза. Во время чтения Еж вытянул босую ногу, зажал пальцами стебелек маргаритки и пытался пальцами другой ноги оборвать на цветке лепестки. Петух и Торпеда были загипнотизированы его нечеловеческими усилиями. Не сказать, что это было чересчур интересно, но надо же было куда-нибудь смотреть. Султан жевал травинку. Жевал не глотая, просто по привычке. "Ничего не получится с этим "дорогим"!" - подумал он и дальше почти не слушал. Ваню украдкой поглядывал на реку - вода быстро бежала мимо, маленькие рыбки блестели среди камней у берега - и мучительно думал, кого они ему напоминают, когда поблескивают на солнце.

- Много здесь... такого... - высказал критическое замечание Капитан.

- М-да... - согласился Торпеда.

- Какого "такого"?

Он писал вчера письмо до одиннадцати вечера. Сейчас его клонило ко сну, а видя, что ребята слушают без восторга, он совсем приуныл.

- Ну, такого... закрученного.

- Непонятно, - вступил в разговор Петька-Седой. - Разные там границы-страницы, а вот что именно мы просим - непонятно.

- Чертежи небольшого корабля. Я ведь написал. Разве нет?

- Да, верно, написал, - поддержал его Мичман. Пейчо взглянул на него и продолжал: "мы отплатим ему за теплые слова... безграничной благодарностью".

- Написать-то написал, но с разными там финтифлюшками.

- Какими финтифлюшками?

- Все равно как если бы одну конфету завернуть в пятьдесят серебряных бумажек: (Ваню улыбнулся: "Точно! На эти конфетные бумажки и похожи рыбки".) Целый час разворачиваешь, а еды - на один зубок.

- Что, что? - заинтересовался Султан.

Пейчо понурил голову. Машинально поднял маргаритку с оборванными лепестками, принялся растирать ее между пальцами.

- Да-да! - авторитетно заявил Стручок. - Очень длинно. У адмирала не хватит времени прочесть.

Можно подумать, что и отец его и дядья - сплошь адмиралы.

Однако этим судьба поэтичного письма была решена. Капитан, как оказалось, на всякий случай захватил из дому тетрадку и карандаш. Исписав и изорвав половину листков - все из-за этих "дорогой" и "уважаемый", - при полном молчании Пейчо письмо наконец сочинили. Капитан приписал снизу:

"Пионеры VI класса "В". Готово!

Еж присел рядом с ним:

- Капитан, подставь еще одну палочку!.. Все равно ведь мы перешли в седьмой. А то адмирал посмотрит - шестой класс - и скажет: "Малышня!"

- Браво!

Мичман так сильно хлопнул Ежа, что тот ткнулся носом в траву.

- Мичман, ты хоть предупреждай! Сначала скажи: "Держись!", а потом уж свое "Браво!".

Все, кроме Пейчо, рассмеялись, а Мичман снова крикнул:

- Держись!.. Браво!

Еж согнулся вдвое и подмигнул ребятам, но Мичман хлопнул его совсем легонько.

Капитан прибавил еще одну палочку.

- Ну вот, совсем другое дело, - потер руки Петух. - А что, если, как будто случайно, черкануть еще палочку?