Афганец

- По-моему, - честно ответил Ассад, - больше всего на свете они хотят домой.

В ответ на это, Мурза только покачал головой и подумал про себя, что шурави - дело тонкое.

Глава пятая: На недельку, до второго, я уеду к шурави

Армейская служба Ассада подходила к концу, и со дня на день должен был реализоваться дембель. Мурза стал уговаривать Ассада не покидать ряды доблестной армии, обещая офицерский чин и быстрое продвижение по службе. Также он уверял родственника, что, с учетом полученного образования, тот уже через полгода должен дослужиться до главнокомандующего правительственными войсками Афганистана. Но троюродный брат не позарился на такое завлекательное предложение. Между нами говоря, Ассад не столько был расстроен тем, что никого не убил, сколько радовался, что его не убили. Простившись с охазаревшими сослуживцами и пожелав своему троюродному брату легкой смерти, Ассад решительно вышел на дембель.

Была еще одна, дополнительная, причина, повлиявшая на принятие однозначного решения. Ассад получил приглашения сразу от двух интернационалисток из России. И, хотя ни одну из них Ассад вспомнить не мог, он решил, что из Афганистана лучше убираться подобру- поздорову, тем более, что сами русские начали уже поговаривать о том же.

Очередь на советско-афганской границе наводила на мысль о начале переселения народов. Казалось, все живущие в Афганистане решили одновременно выехать в СССР и остаться там навсегда. Последнее Ассад предположил по объемным тюкам и фургонам, которые каждый из пересекающих границу тащил за собой. Были даже такие, что ехали на грузовиках, уверяя, что направляются в гости на пару дней и взяли с собой лишь самое необходимое на дорогу. Самые необходимые в дороги вещи включали в себя ковры ручной работы, джинсы афганского пошива с надписями Made in USA, а также телевизоры, двухкассетники, музыкальные комбайны и стереоустановки, видеомагнитофоны, японские стиральные машины, опиум, ювелирные изделия, посуду, автоматы Калашникова, продукты и товары народного потребления. Всё это продавалось сразу после пересечения границы, и "гости" возвращались обратно.

Ассад плотно застрял в очереди. Простояв в ней две недели, он с горечью заметил, что денег в кармане остаётся только на миску плова. Правда, у него было грамм двести анаши, которую, оторвав от сердца, подарил на прощание троюродный брат, капитан правительственной армии Мурза.

От расстройства Ассад решил выкурить набитую травкой сигаретку. После первой сигаретки, расстройство несколько уменьшилось. После второй сигаретки, оно почти пропало вовсе. После третьей, показалось, что жизнь - вовсе не такая уж плохая штука. С такими светлыми мыслями и в слегка приподнятом настроении бывший солдат афганской армии направился в сторону советского блокпоста. Советские автоматчики ещё не были столь благодушно настроены и нервно передёргивали затворы. Ассад отдал им честь и прошагал мимо строевым шагом с бравой армейской песней "На недельку, до второго, я уеду в Комарово". Из будки вышел один из солдат и присоединился к Ассаду. Через мгновенье, уже пять советских бойцов шагали с ним рядом и хором орали на весь Афганистан, что кладов им не надо, и они за то, чтоб в синем море не тонули корабли.8 К концу песни все солдаты стали с Ассадом друзья-не-разлей вода. Ещё минут через десять, они дружно докуривали всю остававшуюся у Ассада анашу, после чего признали его родным братом. Ещё через пятнадцать, минут бойцы остановили проезжавший через пост грузовик, и, угрожая водителю расправой с применением огнестрельного оружия, потребовали довести их брата прямо до советской государственной границы.

- Эх, на недельку, до второго, я уеду в Комарово, - кричал растроганный Ассад уже с территории Узбекистана, размышляя при этом, что в Советском Союзе, помимо питерского Комарово, есть много других красивых мест, и он не такой дурак, чтобы возвращаться через неделю.

Глава шестая: Джамал добился своего

Уже будучи на территории СССР, Ассад оказался перед сложной дилеммой: к какой из двух интернационалисток ему следует ехать. Первая писала, что жутко соскучилась по Ассаду, вторая же признавалась, что ждет от него ребенка. Ассадула был, в некоторой степени, азиатом, но не настолько, чтобы поверить в возможность беременности, длящейся более двух лет. И хотя нет ничего удивительного в том, что ребенок ждет возвращения своего отца из армии, все же трудно представить такого сознательного младенца, который, по этой причине, несколько лет отказывается выходить из утробы. Потому Ассад решил поехать к той девушке, которая просто соскучилась.

Когда ветеран бравой афганской армии прибыл на место, выяснилось, что девушку зовут Инна, и соскучилась она уже окончательно. Её дочери уже бесповоротно было около трёх лет, и с этим ничего нельзя было поделать. Сначала Ассад немного сомневался, но, взглянув в лицо девочки, не смог не признать в ней свою дочь, так как ни один другой ребенок не мог бы иметь такие характерно душманские черты лица. И цвет кожи, и нос, и волосы, и врожденный афганский акцент не оставляли никаких сомнений.

Для Ассада начались трудовые семейные подвиги, так как, будучи по слабости своего характера порядочным человеком, не жениться он не мог. Советские власти без особого энтузиазма оформляли вид на жительство, заявляя, что им и так хватает "лиц кавказской национальности", и что эти черномазые ничего не умеют, кроме как торговать на рынке. Ассад не умел даже этого, но, из настойчивых заявлений на свой счет, понял, что придётся учиться.

Когда будущий ударник рыночной экономики приступил к изучению хитростей лавочного предпринимательства, советские войска решили покинуть Афганистан, заявив, что уже показали всем пример и внесли посильный вклад. Далее местным предлагалось действовать самостоятельно. Половина Афганистана лежала в руинах, усеянных трупами, и, почувствовав неограниченную свободу творчества, местные патриоты решили довести начатое дело до конца. И понятно, что глупо было бы оставлять страну разрушенной лишь наполовину.

Однако поток товаров из Афганистана уменьшился не сразу, так как перебить всех торговцев было делом крайне хлопотным. Товары же пользовались безумным спросом в СССР. И это было не удивительно. Все более плотным кольцом со всех сторон на Союз наступали светлые талонные9 времена.

Всесильная советская пропаганда билась не на жизнь, а насмерть, доказывая, что ничего особенного не происходит, и, имеющий голову на плечах, всегда найдёт выход из мелких неудобств. Но вскоре пришлось решать проблемы даже некоторым, имеющим головы, так как эти головы стало нечем мыть. О шампунях все давно забыли, но когда по всей стране пропало мыло, чистоплюйный русский народ впал в полное недоумение. Однако советская пресса не отчаивалась и публиковала откровенные признания хитроумных мужиков и баб о том, что они моют голову стиральным порошком, что приводит их в дикий восторг. Народ сначала смеялся над этими откровениями, но потом плюнул и бросился в магазины. Но порошка там уже не оказалось. Видимо все оставшиеся советские запасы моющих средств были израсходованы на омывание трупов смелых героев газетных статей.

О всех прочих товарах нет смысла что-либо говорить, так как их тоже не имелось в наличии. Потому выставляемая Ассадом одежда пользовалась неплохим спросом среди тех, кто решился потратить на джинсы все свои накопленные за советский период трудовые сбережения, справедливо полагая, что джинсовая ткань прочнее туалетной бумаги, в которую превращаются советские рубли. Справедливости ради, следует отметить, что никакой другой туалетной бумаги, кроме советских рублей, на тот момент в стране вообще не было.