Страница 25 из 74
Этот урок преподал мне мой отец. Я раз за разом наблюдал, как со слезами на глазах уверяет мою мать, что больше не поставит на кон ни цента. Но он никогда не сдерживал свои обещания. И ни разу не выиграл ни единой игры. Когда он, наконец, сбежал, мы даже вздохнули с облегчением.
Мы вернулись обратно в центр города к зданию, где проживала Клара Мерфи. Мы без труда отыскали её комнату на четвёртом этаже в здании, которое преимущественно занимали музыканты и актёры театров. Это было неудивительно, ведь дом на 28-ой улице между Шестой и Седьмой Авеню был сердцем музыкальной индустрии, известной как «улица жестяных кастрюль».
Но когда мы постучали в дверь, нам никто не открыл. Мы опросили пару человек в холле, и они не только опознали Майкла Фромли по фотографии, но и рассказали, что часто видели Клару в его компании. Но встревожило нас другое – никто из соседей Клары не видел её последние неделю или две.
Мы снова оказались в тупике.
Спустя пятнадцать минут Алистер остановился у ресторана «Люкóв», проехав двенадцать кварталов на «Форде». Мы зашли внутрь и заняли столик у окна с прекрасным видом на 14-ую улицу. Я пытался сопротивляться, но Алистер настоял.
- Нам надо что-нибудь перекусить, дружище, - произнёс он.
- Что будете пить? – спросил он у меня.
Я посмотрел в сторону бара, где над внушительной коллекцией пивных кружек висела доска с указанными разновидностями пива. Выбор был огромен.
- На ваш вкус, - рассеянно сказал я, изучая в меню жаркое из говядины и дичь.
На фоне общего ресторанного шума звучал «Струнный Квартет» Штрауса. Музыканты играли где-то в дальней части помещения и не были видны с наших мест.
Похоже, музыкальное сопровождение прижилось и здесь, настолько севернее Бауэри. И хоть в клубе «Фортуна» мне не понравилось пение того парнишки, в этом ресторане звуки классической музыки успокаивали мои расшатанные нервы.
Официант принёс нам две объёмные кружки светлого эля.
- Прóзит41! – Алистер поднял свою кружку.
Я неохотно приподнял свою, хотя был не в настроении произносить тосты, пока Фромли ещё гуляет на свободе.
- Послушайте, - внимательно посмотрел на меня Алистер, пробегая пальцами по зелёно-коричневой эмблеме заведения на кружке. – Зиль – это ведь немецкая фамилия, не так ли?
- Полагаю, она изначально была немецкой, но мне говорили, что со временем произношение изменилось, - я намеренно уклонился от истинной подоплёки его вопроса.
- Но вы немец? Ваша семья жила в Нижнем Ист-Сайде, который, как я знаю, преимущественно населяют немцы, - любопытство Алистера было непросто обойти.
- В моей семье есть немецкие, русские и даже франко-канадские корни. Но я американец, - твёрдо заявил я. Я никоим образом не хотел рассказывать Алистеру про своё прошлое; он и так узнал в клубе «Фортуна» больше, чем я хотел.
- Вы мне не очень-то доверяете, Зиль, так? – с ноткой веселья спросил Алистер. – Нет, нет, - отмахнулся он от моих слабых протестов. – Вы пытаетесь оставаться вежливым. Я и так вижу, что не доверяете. И я не в обиде на вас. Полагаю, здоровый скептицизм – это естественная черта детектива. Точнее, хорошего детектива.
Официант, принесший еду, избавил меня от необходимости придумывать ответ. Перед Алистером поставили исходящую паром тарелку с венским шницелем. Я же заказал жаркое из говядины, и вопреки моим первоначальным опасениям, оно выглядело великолепно.
Я дал Алистеру пару минут насладиться вкусом блюда и сменил тему разговора.
- Куда мы отправимся отсюда, Алистер? – спросил я. – Мы разговаривали с семьёй Фромли, но они понятия не имеют, где он находится. Его видели в Бауэри, но никто не может назвать точный адрес его проживания. Но кто-то ведь должен хоть что-то знать! Человек где-то живёт, где-то питается, покупает кофе и утреннюю газету…
Я запнулся, пытаясь справиться с разочарованием.
- Я так же растерян, как и вы, Зиль, - произнёс он. – Я ничего не скрываю.
- Но он был основой вашего исследования, - заметил я. – Я думал, что за время, проведённое с ним, вы разузнали о нём всё: кто его друзья, что он ест на завтрак и в какое время укладывается спать.
- Нет, Зиль. Вы размышляете, как детектив, а не как криминолог, - пояснил он. – Моей целью было узнать всё о том, как он думает, как ведёт себя и как принимает решения.
Алистер подчеркнул эти слова, чтобы не оставалось никаких недомолвок:
- Мы не говорили с ним о друзьях, и его повседневные привычки – меньшее, что меня заботило.
Алистер смотрел на меня пару секунд, словно мы с ним разговаривали на двух разных языках. Хотя, возможно, так оно и было.
- Но я стараюсь сейчас припомнить что-нибудь, что сможет вам помочь, - смущённо добавил он.
- Значит, вспоминайте усердней, - сказал я. – И я хочу, чтобы вы заново просмотрели все свои записи – может, там есть что-нибудь о его обычной жизни. Вы могли не заметить этого при первом разговоре, потому что тогда это было неважно, но сейчас эта информация может сыграть важную роль в определении его местонахождения.
- Согласен, - с некоторым удивлением кивнул Алистер. – Можем после ужина вернуться в исследовательский центр, и я изучу записи. Но сначала, дружище, вы должны попробовать их яблочный штрудель. Он восхитителен, особенно с чашечкой рейнландского кофе или с бокалом «Бренди Александр»42.
Я сдался и последовал его предложению. Похоже, Алистер не разделял мою спешку в разрешении этого дела. Я мог начать с ним спорить, но у меня было ощущение, что он будет полезнее в наших поисках, если сначала утолит свои гастрономические пристрастия.
Глава 10
День почти подошёл к концу, а я совсем выдохся. Только усилием воли держался на ногах, направляясь обратно в центр. Мы продолжили работать в офисе Алистера почти до десяти часов вечера, сверяя заметки и делясь мнениями.
Это был сложный день. Меня всегда выматывали опросы свидетелей (а иногда и разочаровывали), хотя начальным этапом любого расследования были сбор и оценка полученной информации.
Лучшие детективы поступали так с поразительной эффективностью: они отделяли твёрдые улики от слабых предположений и приходили к заключению, прикладывая отнюдь не много усилий.
Я многое узнал о Саре Уингейт; достаточно для того, чтобы представить, каким она была человеком. И я узнавал всё больше о её предполагаемом убийце, Майкле Фромли. Но вместе меня это ни к чему не приводило.
Всё, что я мог, это начать поиски двух пропавших женщин: Стеллы Гибсон, которая могла быть свидетельницей преступления, и Клары Мерфи, которую видели последний раз в компании Фромли.
Мы работали в комнате для собраний за огромным столом, где можно было удобней разложить заметки.
- Вот июль 1905 года, - произнёс Гораций, входя в комнату и сгибаясь под тяжесть семи толстых папок.
- Благодарю, Гораций, - сказал Алистер.
- Профессор, время уже позднее, - Гораций тяжело навис над столом. Он весь вечер работал с нами, принося документ за документом из многочисленных папок Алистера.
- Это точно. Иди домой, Гораций. Ты нам очень помог, но теперь у нас есть всё, что нам надо. Мы и сами задержимся тут ненадолго, - Алистер говорил рассеянно, ибо уже бегло просматривал первую папку, принесённую Горацием.
Гораций облегчённо кивнул.
- Доброй ночи, профессор. И вам, детектив.
Он вышел из комнаты, и я заметил, что даже без веса папок он казался выжатым, как лимон. Его рана на голове распухла ещё больше и теперь выглядела совсем скверно.
Когда я удостоверился, что Гораций ушёл, я обратил на это внимание Алистера:
- Не помню, чтобы рана Горация вчера выглядела так же отвратительно.
- Что? – Алистер в замешательстве глянул на меня, но потом осознал сказанное.
- А, вы про это. Да, это случилось во время вчерашней стычки на выборах, но сегодня ему стало ещё хуже. Гораций был активным участником кампании Херста в течение последних нескольких месяцев. Вчера вообще был сложный день для всех, кто его поддерживал, правда? Все выборы биты, и в прямом, и в переносном смысле. Я слышал, что Херст собирается подавать жалобу на запугивание и драки на выборах. Будет интересно глянуть, чем всё закончится. Какими бы грязными не были эти выборы, я не могу представить, чтобы действующего выбранного мэра сместили из-за пересмотра результатов выборов.