Страница 10 из 74
- Всё это хорошо и замечательно, но сегодня я расследую реальное преступление с неизвестным преступником. Я должен знать, как именно вы можете мне помочь, - произнёс я.
Алистер качнулся вперёд на стуле.
- Похоже, в моих руках – ключ к разгадке вашего убийства. Я знаю ответственного за это происшествие человека. Это человек, которого я опрашивал во время своих исследований, – он положил на стол маленькую чёрно-белую фотографию. – Вот он. Майкл Фромли.
Я уставился на него на пару секунд, осмысливая то, что он только что сказал. Я краем глаза взглянул на фотографию и отодвинул её обратно к Алистеру.
- Прошу прощения, - начал я и качнул головой, - мне кажется, мы друг друга не поняли. Расследуемое мной убийство произошло только вчера. Поздним вечером. Поэтому любая уличающая информация из какого-либо из ваших исследований не может относиться к текущему делу.
- Вы действительно меня неправильно поняли, - ответил Алистер, - поэтому дайте мне пару минут, и я всё объясню.
Он сложил руки вместе и поинтересовался:
- Слышали ли вы имя Эжен Видок10 и знакомы ли вы с его размышлениями о преступлениях?
И прежде чем я успел подумать, а уж тем более ответить, он продолжил. Почти лекторским тоном:
- Видок был известным французским вором. После его последнего ареста полиция сделала ему уникальное предложение: если он хотел избежать тюрьмы, то должен был использовать свои навыки, присоединившись к полиции. Вскоре он стал руководителем Главного Управления Национальной Безопасности11. Возможно, вы слышали о нём во время своей работы, потому что, именно благодаря ему, появилось множество нововведений, например, работа полицейских с маскировкой. Или, как вы это называете, «работа под прикрытием».
Алистер поднялся и начал расхаживать по комнате, бурно жестикулируя:
- Также он создал систему хранения данных, отличающуюся от привычных. В деле каждого преступника, арестованного департаментом, он записывал информацию о его возрасте, внешности, происхождении и детали совершённого преступления. Видок показал нам, что у каждого преступника есть определённая модель поведения, – стиль поведения – которая остаётся неизменной в каждом его преступлении. Это может быть определённый вид оружия или специфический выбор жертвы. Возможно, это даже привычка выбирать конкретное место или время суток.
Алистер снова сел. Я начал подозревать, что его постоянный переход от ходьбы к сидячему положению свидетельствует о его неуёмной энергии, которую ему сложно сдерживать.
- Значит, вы хотите сказать, - протянул я, пытаясь разобраться, - что детали преступления здесь, в Добсоне, похожи по стилю преступника на то, с чем вы сталкивались прежде?
- Вот именно! – широко улыбнулся мне Алистер, довольный, что я понял его точку зрения.
Должен признать: в приведённых Алистером аргументах был смысл. Я не слышал раньше о Видоке, но по опыту знал, что все преступления банд, расследуемые мной, происходили по одному сценарию. И работа каждой банды была непохожа на другую.
Я потянулся к маленькой фотографии, до сих пор лежавшей на столе. На ней был изображён молодой человек лет двадцати. Он нагло смотрел прямо в камеру из-под копны светлых волос. У парня были высокие скулы, большие глаза, а губы скривились в ухмылке.
Я рассматривал фотографии, пытаясь найти ту крупицу зла, которая превращает обычного человека в убийцу. Естественно, я её не увидел. И никогда не видел. Некоторые говорили мне, что она видна по выражению лица. Но я знал точно – что бы ни вело человека к убийству, оно скрывалось глубоко в человеческой душе.
И всё же заключение Алистера выглядело слишком простым.
- Если ваш подозреваемый совершал подобное и раньше, как ему удалось избежать электрического стула или, по крайней мере, тюрьмы? – мне была отвратительна мысль о том, что человеку дали шанс повторить своё преступление.
Но, прежде чем он ответил, я перебил самого себя, хоть во мне и росло разочарование. Надо было вернуться к теме разговора.
- Нет, не важно «как». Вы знаете, где мне найти этого человека?
Алистер расстроено ответил:
- Мы и сами пытались найти его последние две недели. Но у нас ничего не получилось.
- Вы имеете в виду, что он был в тюрьме, но сбежал?
Алистер покачал головой.
- Даже если так, на него всё равно осталось заведено дело, - начал я обдумывать альтернативные варианты. – Мне нужны сведения о его прошлых арестах.
Алистер странно на меня посмотрел.
- Боюсь, всё не так просто. Вы не найдёте никакой полезной информации в делах о его прошлых арестах – по крайней мере, той, что ищете, – он почесал подбородок и пояснил, – на нашего подозреваемого заведены полицейские отчёты: нападения, драки, даже, если не ошибаюсь, мелкие кражи. Но там нет – пока нет – убийства.
- Тогда как вы можете быть уверены, что это он замешан в убийстве? – фыркнул я. Мне сложно было сдержать вспышку ярости, когда я подумал о потраченном впустую времени. Я бы высказал и остальное, но Алистер мгновенно прервал мой взрыв неудовольствия.
- Прошу вас, ещё минутку терпения. Позвольте мне вернуться к предыстории. И вы поймёте, почему я считаю его замешанным в этом убийстве, и всё, что я вам рассказал, обретёт смысл.
Я посмотрел на часы: почти полдевятого. Я обещал Джо, что вернусь этим утром в дом Уингейтов.
- Я должен вернуться на место преступления. Можете отправиться со мной. Поговорим по дороге.
Я подождал Алистера у дверей, и, когда мы уселись в ожидавшую нас повозку, я откинулся на сидении и постарался без предубеждения выслушать историю, которая с каждой деталью становилась всё более странной и тревожной.
Наш возница громко насвистывал, не обращая внимания на разговор. Но, тем не менее, Алистер придвинулся ближе ко мне, чтобы быть уверенным, что мужчина не подслушает.
- Вы можете реабилитировать монстра? – спросил Алистер. Его глаза смотрели прямо на меня, пылая силой. – Такой услуги потребовал от меня старший брат Майкла Фромли Клайд Уоллингфорд – сводный брат, если быть точным – после того, как Майкла арестовали за перовое серьёзное нарушение. Это было три года назад.
Он трагически замолчал на пару секунд:
- Конечно, парень и до этого попадал в неприятности, но не в такие серьёзные, как в тот раз. Раньше это были драки в барах, мелкие кражи, за которые можно возместить материальный ущерб. Никакого вреда, который нельзя бы решить деньгами. И никакого чрезмерно агрессивного поведения, которое нельзя было бы описать в близких к семье Уоллингфорд кругах фразой «совершил по глупости в молодости». – Тон Алистера стал серьёзней. – Но происшествие трёхлетней давности отличалось от предыдущих, и Уоллингфорд был вне себя от беспокойства.
Я внимательно слушал, помимо воли начиная увлекаться рассказом.
Алистер схватился за сидение, чтобы его не так трясло. Наша повозка тяжело подпрыгивала на булыжной мостовой. Поднимающиеся круто вверх дороги Добсона были уложены брусчаткой, чтобы лошади было легче идти. Но вот поездка могла выбить душу.
- Майкл – младший сын Луизы Уоллингфорд Фромли от её второго мужа. – Алистер качнул головой и скривился. – Ужасная женщина: настолько деспотичная и властная, что оба мужа поспешили отправиться в могилы, чтобы только убраться от неё подальше. Без сомнения, она прекрасно воспитала четверых старших детей, чьим отцом был Эрл Уоллингфорд. Но по какой-то причине с Майклом было в разы сложнее, причём с самого начала. «Ещё когда он был в утробе», - говорила мне его мать, но это было обычное для неё мелодраматическое поведение. И, тем не менее, даже будучи ребёнком, он так терроризировал нянек, заботящихся о нём, что ни одна не задерживалась дольше, чем на месяц-другой.
- А как он вёл себя с отцом и старшими братьями? – спросил я.
- Его отец умер спустя несколько месяцев после его рождения, а когда Фромли был ещё очень мал, все его братья покинули дом. Определённые проблемы возникли, когда его сводный брат решил вернуться домой и переехал туда с женой и двумя дочерьми. Естественно, Луиза жила там до самой смерти, и вначале Уоллингфорд был очень рад, что Майкл живёт с ними. Но Майкл начал демонстрировать беспокоящее брата поведение. Например, у него случались странные приступы, в течение которых он забирался в шкаф и сидел там, словно в трансе. Однажды он поджёг занавески в гостиной. Лишь по счастливому стечению обстоятельств дом не сгорел дотла. Уоллингфорд испугался и категорически потребовал, чтобы его брат не жил вместе с его дочерьми.