Часослов

И всякому рад Ты, кто мнит Тебя чашею

ныне и впрок.

Еще не остыл Ты, чудесный урок,

и я окунусь в Твою глубь глубочайшую,

где жизнь обнаружится тихо и в срок.

x x x

О, нерукотворный, но - год за годом

но - атом на атом - Тебя мы творим.

Ты, Вечный Собор, кто сомкнет Тебя сводом?

Ты ль - зрим?

Что, Господи, Рим?

Повержен кумир.

Что, Господи, мир?

Он рухнет под нами

прежде, чем Храм Твой блеснет куполами,

прежде, чем Лик Твой, лучистая пыль,

сверкнет на мозаике в тысячи миль.

Но, бывает, во сне я Твой Трон

созерцаю со всех сторон,

будто строю,

от начала, подножия,

до венчика золотого.

Вижу, Боже, я:

силы утрою

и ляжет камень замковый.

x x x

Ведь был же Один, кто возжаждал так, Боже:

значит, можем и мы, значит, мы плодоносим.

Пусть даже все копи Твои забросим:

коль в горах моют золото, что же,

не найдется охотника на лоток?

Даже если и так, то прорвется поток

и, взболтав сокровенную взвесь,

вынесет слиток.

Пусть бы мы не хотели, устав от попыток:

_Бог здесь_!

x x x

Кто миротворцем ублажил нелепость

своей судьбы, и благодарно плоть

постиг,

изгнав ее хохочущую хоть:

тот празднует _иначе_ - Ты, Господь,

Ты - гость его, покуда вечер тих.

Ты - собеседник, одиночеств друг,

в покоящейся точке монолога,

и всякий круг, - где циркуль ищет Бога,

вращаясь, время раздвигает вдруг.

x x x

С какой за кисти я хватаюсь блажи?

Когда _пишу_, не замечает Бог.

Тобой _дышу_. На грани чувств, далек,

Ты островками проступаешь. Я же

Твоим очам, и не мигнувшим даже

пространства ток.

Отныне нет Тебя в Твоем сиянье,

где даль мелодией в напоминанье,

как ангелы, еще Тобой звучит...

Живешь в последнем Ты своем дому:

во мне - ждать эха небу Твоему.

А сердце умное молчит.

x x x

Аз есмь, Господь, Ты слышишь? Вечный Страх,

не слышишь, как пылаю страха ради?

И окрыленны, чувства в горнем граде,

что белый свет в Твоих очах.

Моя душа в молчанье, как в лучах,

к Тебе припала - ах, Ты не глядишь.

Моей молитвы зреющую тишь

не видишь? - деревом, цветущим к маю.

Ты спишь? - я сон Твой, но не донимаю.

Вольно не спать? - Что ж, я - Твоя же Воля.

И крепок ей. И властвовать я рад,

молчаньем звезд покоясь и глаголя,

объемля времени чудесный град.

x x x

Нет, жизнь моя - не этот час отвесный,

где - видишь Ты - скорей к Тебе спешу.

Я - дерево в пейзаже духа, тесно

сомкнув уста, я - голос бессловесный,

тысячеуст я, и Тобой дышу.

Я - немота между двумя тонами,

они так плохо ладят меду нами:

неверный _тон_ - смертный стон кругом.

Но в темном интервале, временами

Дух говорит.

И вот: горит псалом.

x x x

Когда б ребенком рос я где-нибудь,

где час все тоньше, день все невесомей,

Тебя я праздновал бы в их проеме,

и пальцами Тебя касался чуть,

а не сжимал испуганно - поверь.

Там я бы мог Тебя терять всечасно,

Ты, безоглядное Здесь и Теперь.

Бросать, как мяч,

в волнующий, прекрасный

миг, чтоб другой, вдруг, покорясь минуте,

летел, горяч,

с Тобою падая в веселой жути,

ведь Ты - Суть Сути.

Клинком во тьме Ты б мог сверкнуть, и

золотой

каймой кольца, и будь я

там, замкнул бы Твой

печаткой четкою - огонь,

чтобы рука еще белей была.

Я б начертал Тебя - стена мала!

на небесах - цвети, моя хвала!

Твои, Господь, вершил бы я дела,

титан, колосс: тут пламя, там скала,

а там самум, сжигающий дотла

не так,

иначе все: Тебя нашла

моя печаль...

Друзья все дальше - смех

теряется в саду, везде - щеколды,

а Ты... Ты выпал из гнезда, щегол Ты,

птенец, и клюв свой раскрываешь желтый

мне хуже всех теперь, тоскливей всех

(рука моя огромна, как на грех).

Я палец к Тебе подношу с каплей воды из ключа,

и жду, не заставит ли жажда Тебя потянуться

за ним,

и чувствую: наши сердца наполняются вместе,

стуча,

страхом одним.

x x x

Я нахожу Тебя во всем, что стало,

как брату, близким мне, почти моим:

зерном лучишься Ты в пылинке малой,

величественно Ты в великом зрим.

Легчайшая игра, всегда на страже

сил, проступающих сквозь вещь и суть:

взойдя в корнях, в стволах исчезнуть даже,

чтобы, воскреснув, сквозь листву блеснуть.

x x x

_Голос юного брата_:

Истекаю, истекаю,

как сквозь пальцы - течет песок.

Столько чувств во мне, жажда во мне какая,

в каждой жажде, свой промысел: Твой урок.

Не одно я знаю чувство больное,

что ноет - о, пламенея.

Да, но в сердце - всего больнее.

Пусть я умру. Один. Пусти.

Смогу, я знаю,

так страх свой сжать в горсти,

что пульс сломаю.

x x x

Вот, Господи, кто вновь Твой строит замок:

вчера дитя, наученный от мамок,

как руки складывать пред входом в храм

фальшивым жестом из провальных драм.

Не знает правая, что делать с левой

дать Богу знак или бежать от гнева?

О, слишком много - две руки.

Еще вчера - валун на дне реки

был лоб омыт часов потоком,

все только рябь, все волны на широком

лице воды, но глянет небо оком,

нависнув ненароком, невпопад...

тот взгляд

сегодня погружен в пучины

истории всемирной, дух причины

под следствием до Страшного Суда...

Нам явят Лик пространств иных глубины:

Свет не от света, Тень - не от лучины,

начнешься Книгой Ты, как никогда.

x x x

Ты - благодать, и Ты ее закон,

созрели мы, борясь в Твоем же лоне,

святая родина, где мы - в полоне,

Ты - лес, в котором мы плутаем, сони,

Ты - песнь, молчальники мы в общем стоне,

Ты - сеть времен

с уловом беглых чувств в конце погони.

Так взялся Ты в бесчисленных бутонах,

в тот день, как, радуясь, посеял нас,

так зрели в солнцах мы Твоих бездонных,

так разрослись, пробившись в щель и в паз,

что мог бы в людях, в ангелах, в Мадоннах

Ты в этот тихий завершиться час.

Со склона неба простирая длань,

прости: во тьме мы строим, Божья Рань.

x x x

Мастеровые мы: мы строим вместе

Тебя, высокий неоглядный свод.

Но вдруг однажды, словно блик на жести,

блеснет приезжий мастерством предвестий

иначе, с трепетом, он плинф кладет.

И мы с лесов сходить не будем шатких,

и молот будет бить до ломоты

в плечах, пока, лучащийся в отгадках

Твой, Боже, час не поцелует хватких,

нас, в лоб, в лицо, о, ветер с моря - Ты.

И выше гор - гром_а_ и грохотанья,

согласный стук кидает стык на стык.

Лишь в сумерки оставим темный лик:

и, проступив, забрезжут очертанья.

Как Ты велик!

x x x

Ты так велик, что я в Твоей тени

не существую, вопреки завету.

Так темен Ты, что моему рассвету

нет смысла брезжить в те же дни.

Высоким валом - Воля эта:

рассвет в ней тонет искони!

Но до чела Господня доросла

моя тоска, мой бедный ангел света,

не узнан, не прощен и без ответа...

до Господа - концом крыла.

Нет, не летать - полет постыл ему,

где стаи лун безжизненны и дики

и берега скрываются во тьму.

Огромных крыльев огненные блики

раздвинут дуг Твоих надбровных тень,

чтобы открылось вдруг, как ясный день,

действительно ль он проклят, светлоликий!