Влечение

- В чём? – в голосе девушки звучит нескрываемый скептицизм, на что я всеми силами стараюсь не обращать внимания и продолжаю.

- В поимке людей, что причинили тебе вред, - уверенно заявляю я и наклоняюсь вперед, чтобы наши лица оказались чуть ближе. – Ты ведь хочешь этого?

- Как ничего более, - не задумываясь, отвечает Крис, сдержанно кивнув.

- Тогда приступим.

Достав блокнот, я принимаюсь задавать все возникшие у меня вопросы, быстро прописывая ответы девушки своим мелким, только мне разборчивым почерком. Да, на столе стоит заботливо приготовленный Стоуном диктофон, но я не особенно люблю прослушивать его раз за разом, ища зацепки, поэтому вместе с записывающим устройством напрягаю еще и собственные пальцы.

Девушка говорит ровным спокойным голосом, гипнотизируя точку на столе – прямо у себя перед носом. Её дыхание тихое и размеренное, что, откровенно говоря, помогает и мне. Я чувствую уверенность в своих силах, желание работать и процветать в этом деле. Крис рассказывает мне о том, как пошла на прогулку и подверглась нападению, о том, как проснулась уже в чьем-то доме. Предположительно, место, в котором она находилась в течение дней заточения – подвал, так как шаги, раздающиеся с лестницы, всегда доносились откуда-то сверху, да и звук был довольно глухой. Подозреваемых по описанию девушки оказалось два. Правда, оба они достаточно продуманные: мужчины не говорили при ней, не показывали себя, да и, как мне уже известно, к тому же лишили Крис зрения на случай побега. Девушка не помнит, откуда прибежала к участку, и уверяет, что оказалась возле нас совершенно случайно, не зная, куда именно бежит. Тело Нильсон испещрено синяками, порезами и ссадинами разных размеров и глубины. Характер порезов бессистемный. Также девушка была подвергнута насилию. По ее словам орудовал лишь один человек, второй был на подхвате. Именно он оплошал, позволив ей сбежать.

Слушая и записывая, я пытаюсь найти какие-то важные зацепки, но в итоге прихожу лишь к тому, что у нас по сути-то ничего и нет. Она не видела, не слышала, не знает, не помнит и т.д. Но после, точно в опровержение моих догадок, Крис добавляет нечто, действительно, значимое:

- Я думаю, что они были братьями. Или, как минимум родственниками.

Нахмурившись, я поднимаю от блокнота подозрительный взгляд.

- Почему ты так уверена?

- Как мне показалось, они живут вдвоем. И они будто бы были близки. Это трудно объяснить… Я не слышала ничьих голосов, никакого постороннего шума, топота, - поясняет Нильсон, заметно оживившись за время нашей беседы. – Как я говорила, когда мне удалось выбраться, я заметила фигуру на лестнице, слишком размытую и неясную, но она была одна. И гнался за мной только один человек. А будь у них семья… нормальные не позволили бы подобному случиться. А ненормальные опять же помогли бы схватить меня, - она пожимает плечами – так непринужденно, точно рассказывает о прошлом уикэнде, проведенном в кругу близких друзей.

- Ты в порядке? – на всякий случай спрашиваю я, готовая попросить о стакане воды для девушки, но блондинка утвердительно качает головой.

- Просто не могу поверить, что скоро вернусь домой, - серые глаза быстро покрываются влажной пленкой, и я понимаю, что пора сворачиваться. Это не последняя моя беседа с пострадавшей, поэтому у меня еще будет шанс дополнить показания.

- Конечно. Совсем скоро, - мягко улыбаюсь я, закрывая записную книжку. – Не хочу более задерживать тебя на сегодня. Сейчас кто-то из ребят подвезет тебя в больницу. Думаю, уже завтра ты сможешь лечь в собственную мягкую постель.

(Крис Нильсон)

Я оказываюсь в больнице уже под утро. Дежурные медсестры в быстром темпе осматривают меня и заботливо обтирают тело антисептиками, заклеивают и забинтовывают раны. Надо же, у них здесь даже дежурный гинеколог нашелся. Как интересно…

Восседая на кресле для осмотра, я с отсутствующим взглядом рассматриваю потолок у себя над головой. Женщина врач делает свою работу, а я, хмурясь и морща нос от неприятной боли в промежности, с ненавистью вспоминаю его прикосновения, то, как он вошел в меня, его грубые и в то же время заинтересованные, а порой и мягкие движения.

- Так больно? – мягко спрашивает женщина, и в ответ на ее последующее действие я живо дергаюсь, принявшись шипеть и мысленно проклинать свое изнывающее тело. – Ясно.

Выдохнув, она стягивает с рук одноразовые перчатки, смотря на меня с жалостью и незамаскированной душевной болью.

- Придется помучиться некоторое время, Крис. Повреждения, хоть и некритичные, но достаточно неприятные. Заживление займет некоторое время.

- Я понимаю, - полушепотом отвечаю я, сползая со стула и натягивая белье. – Теперь я могу идти спать?

- Конечно, сейчас медсестра отведет тебя в твою палату. Завтра тебе пропишут все лекарства. Тогда ты сможешь быть свободна.

Лежа в отведенной мне больничной койке, кожей ощущая не особенно приятную жесткую ткань сорочки, пропахнувшей больницей, я наблюдаю занимающийся рассвет. Я безумно хочу спать, но так же безумно боюсь закрыть глаза и снова проснуться там – сидящей на стуле, связанной, с закрытым ртом и глазами. По телу пробегает дрожь от не прекращающихся воспоминаний, хаотично посещающих мою голову. Мои тело и мозг помнят всё слишком ясно. И я до смерти хочу вырвать из себя эти воспоминания, выдрать с корнем и сжечь.

Я хочу домой, но боюсь, что он найдет меня, боюсь снова оказаться в его лапах. Тогда мне конец, тогда я уже никогда не смогу выбраться.

Прикрыв глаза, громко сглатываю, акцентируя внимание на ноющей боли между ногами. К горлу подкатывает тошнота, и я, вовремя среагировав, рывком поднимаюсь на локти и сблевываю в стоящее рядом с койкой ведро. Медсестра предупреждала, что такое может случиться.

Отчего-то я принимаюсь анализировать все его действия и к собственному удивлению нахожу в них некую характерную черту. Его прикосновения… они имеют свои особенности. Даже будучи при смерти, я бы узнала их из миллиона. Думаю, мне стоит поделиться этим с Ким.

Кажется, она сможет мне помочь.

(Ким Петерсон)

Да, мне таки удалось добраться до дома еще до рассвета, но я не говорю о сне. Более того, я о нем даже не думаю. Завалившись на кровать прямо в одежде, я зарылась в толстое воздушное одеяло, точно в кокон, прижав мобильный к уху. Джейме все еще со мной, отчего-то не хочет оставлять меня одну. Да и само дело настолько проело мне мозг, что я едва ли могу перестать думать о нем, анализировать слова Крис снова и снова.

- Нам предстоит поистине масштабная работа… - на выдохе тяну я, зарывшись тонкими пальцами в спутанные волосы. – Придется поднять перепись всего города. И то, мы даже не можем быть уверены в том, что это братья.

- Не можем, - сонным голосом соглашается Стоун и громко зевает, заставив меня незамедлительно последовать его примеру. – Но начать нужно именно с братьев. Ее утверждение о том, что в доме более никого не было, может быть ошибочным. Да и поиск родственников по базе города будет осуществим, а вот поиск людей, живущих вдвоем.. сама понимаешь – глупость.

- Ладно. Попробуем отобрать определенную возрастную группу и тех, кто живет в нашем и близлежащих районах. Крис хоть и уверяет, что понятия не имеет, как долго бежала, я не думаю, что она могла пересечь достаточно большое расстояние.

- Могла, - парирует Джейме, прочистив горло. – Поверь, Ким, люди, находящиеся в шоковом состоянии, когда на кону стоит их жизнь, способны и не на такое.

- Ла-адно, - неохотно соглашаюсь я, - но отталкиваться всё равно от чего-нибудь надо.

- Не спорю.

- Вот и не спорь.

- Ким, ложись спать, - заботливо произносит мужчина. – Даже вставив спички промеж век, ты не сможешь выудить из головы ни одной дельной мысли, пока, как следует, не выспишься.

- Да ты просто хочешь поскорее свалить, - усмехаюсь я, но мысленно соглашаюсь со словами друга. – Хотя ладно, признаюсь, я уже одной ногой в сонном царстве.