Влечение

Между нами воцаряется тишина, и я замечаю, что девушка уже ступила подошвой ботинка на одну из старых могил. Шатенка медленно разворачивается, вперив в меня взгляд потонувших в полумраке серых глаз. Я слабо улыбаюсь, рассматривая ее. Ожидаю чего-то. Ее версий, мыслей, которые она захочет озвучить, но девушка молчит.

— Зачем ты привез меня сюда? – ее плечи содрогаются, и Петерсон слегка съеживается: в лесу прохладнее, чем ожидалось.

— Это мое любимое место. Я люблю часто сюда приходить. Знаешь… у каждого ведь есть такое место? – я начинаю медленно приближаться к ней, состроив непринужденную гримасу. — Кто-то любит ходить на берег озера, кто-то сидит в какой-нибудь затхлой библиотеке, ища умиротворения. А я люблю это место, – наконец-таки я стою перед ней – так близко, как и хотел. Может, даже слишком близко. Я чувствую ее пока что спокойный ритм дыхания, улавливаю запах вишни и корицы, который, черт, гораздо приятнее гниющей свежести этого леса.

— У тебя есть такое место? – спокойно интересуюсь я, рассматривая лицо шатенки.

— Есть, - не медля, отвечает она, — но я не стану рассказывать тебе о нем, - кажется, я замечаю на ее лице слабую улыбку. Петерсон шумно втягивает носом воздух, и я не могу понять… ей тяжело дышать? Или она так яро хочет уловить запах разлагающихся трупов? Конечно же, второе. Девушка, находясь рядом со мной, никогда не выходит из образа «детектива». Всегда на своей работе. Как только я начинаю подаваться вперед, дабы поцеловать Петерсон, она внезапно отстраняется, выставив ладони перед грудью.

— Я замерзла. Поехали обратно, – грубо приказывает Ким, а после спешит обойти меня. Девушка спокойным шагом двигается к автомобилю, и уже через пару мгновений ее силуэт скрывается в темной гуще леса, оставляя меня одного стоять на поляне. Это было плохое решение.

Хмыкнув, я порывисто разворачиваюсь и спешу нагнать ее. Сделать мне это удается через десять-пятнадцать секунд. Ким уже тянется к двери авто, когда я останавливаю ее.

Плохое решение.

Ее тело оказывается прижатым к отполированному металлу старого пикапа. Шатенка издает глухой стон, а после сильно напрягается, но не спешит развернуться. Мои руки обвивают талию девушки, проскальзывают к платью, минуя ненавистный кардиган. Я сильнее вжимаю ее тело в холодную поверхность, краем уха улавливая теперь уже сбитое тревожное дыхание. Стоя позади, плотно прижавшись к ней, чувствую, как Петерсон едва заметно дрожит, и теперь всему виной, скорее всего, не едкий холод, а моя решимость.

— Я же тебе еще не все показал, - шепчу я, склонившись к уху девушки. — Зачем так резко уходить? – мой голос спокоен, я не позволяю себе срываться. Ким шумно выдыхает, а после дергает рукой, дабы пролезть во внутренний карман кардигана. Увы, поздно. Опередив Петерсон, я забираю ствол.

— Так? Хочешь застрелить меня? Я ведь… даже не угрожаю тебе, - обиженно говорю я, ослабляя хватку. — Это же свидание, милая, – обнимая Ким одной рукой, я делаю шаг назад, держа шатенку перед собой. — Кажется, тебе было холодно. Открывай, - велю я Петерсон, указывая на дверь пикапа. Ким делает, что я говорю, и я, слабо нажимая на спину девушки, заставляю ту залезть внутрь. Не выдержав медлительных движений детектива, я «бережно» заталкиваю шатенку в салон, не забыв при этом захлопнуть за собой дверь. Все происходит слишком быстро - и вот Ким находится практически подо мной. Я нависаю над ней, снова позволяя себе улыбаться. Девушка даже не успела предпринять попытку сопротивления. Петерсон молчит, изучая взглядом мое лицо. Склонившись ниже, я вкладываю в ее ладонь пистолет и направляю дуло на свой живот. Внутри все сжалось, но отнюдь не от страха.

— Ты можешь сделать это, если хочешь, - спокойно произношу я, заглядывая в глаза девушки. — Ты можешь это сделать.

Ким шумно сглатывает, явно пребывая в странном удивлении от моего поступка.

— Я не стану в тебя стрелять, - громким шепотом произносит она.

— Почему же? – снова молчание, но не давящее, а скорее, нужное. Да… молчание, нужное именно в этот момент. — Почему? – я оказываюсь еще ближе, ощущая, как ствол сильнее продавливает мой живот.

— Я не хочу, - порывисто произносит она. Край моих губ содрогается, а после тянется вверх – на лице застывает усмешка.

— Врешь, - слегка отпрянув, свободной рукой отбрасываю пистолет, который с грохотом падает возле педалей. Пульс ударяет в виски, и я наклоняюсь к девушке, прикасаюсь своими губами к ее. Она снова в моей власти, снова размякла, снова стала… другой. Мои ладони исследуют ее тело, пальцы сжимают кожу на ее бедрах, но… кое-что мешает мне. Резким движением руки я разрываю капрон, оттягивая ненавистную ткань, безвозвратно портя вещь. Ногти Ким впиваются в мои запястья, побуждая остановиться, но я игнорирую ее жест, а после снова возвращаюсь к ее искусанным губам. Облизываю нижнюю, из которой едва сочиться кровь, затем наклоняюсь к бледной шее, оставляя новые отметины - прямо поверх старых. Тело Петерсон вздрагивает, руками девушка упирается мне в грудь: возникает ощущение, будто она хочет оттолкнуть меня, но благодаря ее затуманенному взгляду я знаю, что девушка этого не сделает. В любом случае, я ей не позволю.

Трепещущее чувство в разы усиливается, а все мое существо словно воспламеняется изнутри. С каждым ее прикосновением я понимаю, что такого еще никто и никогда во мне не пробуждал.

Ей отведено место в центре.

Оскалившись, я отстраняюсь от Ким настолько, насколько позволяет салон автомобиля, снимаю с себя толстовку и порывисто возвращаюсь к девушке. Небрежно избавляюсь от ее кардигана, который отправляется под сиденье. Я не собираюсь возиться с платьем, поэтому, снова прильнув к дрожащему телу шатенки, я нащупываю на ее спине молнию. Расстегнув платье, я рывком спускаю ткань, оголяя грудь Петерсон. Меня не заботит целостность ее вещиц. Жадными поцелуями я покрываю кожу в районе ключиц, спускаюсь ниже – к груди, оставляя на тонкой молочной коже сильные засосы. Расстегнув джинсы, я задираю подол бирюзового одеяния, а после отодвигаю ткань нижнего белья Петерсон. Моя ладонь накрывает ее промежность, и Ким прогибается в спине, подавшись вперед, а ее рука касается запотевшего стекла, оставляя смазанный след. Здесь слишком душно.

Низ живота неприятно ноет, и я, рыкнув, подаюсь вперед. Грубо схватив бедра Петерсон, я вхожу в девушку полностью. Волна невероятных ощущений охватывает мое тело, а в сознании всплывает образ Ким – ее тело лежит на прохладном полу, покрытое множеством порезов и ссадин. Фиолетовые синяки испещряют ее шею. Мои прикосновения. Ее прикосновения. Все сливается воедино. Ее стоны, болезненные и с мнимыми нотками удовольствия. С каждым толчком я вижу этот образ ярче. Я хочу, чтобы она оказалась там.

Вместе со мной.

Наслаждение накрывает меня с головой, я перестаю контролировать свои движения: мои руки небрежно и грубо хватают запястья девушки, сжимают их. Я прикусываю мочку ее уха, а ее горячее дыхание обжигает кожу на моей шее. Салон автомобиля заполняется стонами.

— Громче, - шиплю я, сильнее вжимая тело девушки в неудобное сиденье. Ее голос проникает эхом в мое сознание и растворяется, оставляя после себя новую волну наслаждения. - Еще громче, Ким, - я должен слышать это. Тело покрылось испариной, я чувствую дрожь в собственных руках. Вспышка. Перед глазами возникает ее образ с… тем ублюдком. Колкое чувство усиливается, я наклоняюсь к Петерсон и прикусываю кожу на ее шее.

— Ты будешь теперь… – отрывисто произношу я, — только со мной.

Девушка выдыхает, заглядывая в мои глаза, и я замечаю в них… несогласие, непокорность, непонимание.

— Будешь, - вторю я, а после вхожу в нее снова.