Осознание

- Кто? – переспросил Эдвард, – Еще одна из твоих подружек? Сегодня никого с таким именем не видел, – круг персонажей, участвующих в этой постановке, постепенно увеличивался, и отслеживать возможные причинно-следственные связи будет сложнее. Ему что, предстоит знакомиться с каждым из местных, чтобы отследить все вероятности? На это целой жизни не хватит, а задерживать здесь на лишнее время не собирался, в родном мире оставил еще слишком много недоделанных дел и живых врагов.

- А ты ее еще не видел? – Ульяна даже забежала вперед, чтобы посмотреть в лицо Эдварду и убедится в его честности. Все же поверила, но вместо подробных объяснений лишь снова засмеялась, – Ну, тогда сам и посмотришь, кто такая!

- Отлично, – кивнул ее собеседник, не желая вдаваться в долгий и наверняка бесполезный спор, расскажет ли она сейчас или позже, – А что, далеко отсюда до ближайшего города? А то когда ехал в автобусе, то заснул и проспал буквально все на свете, – врать умел отменно, почти так же хорошо, как и контролировать собственные эмоции, поэтому неугомонная девчонка, все еще вертевшаяся вокруг него, явно заинтересованная странным, для ее представлений об удобстве и эргономичности, костюмом, ничего не заметила в его голосе.

- Ну ты и смешной, – она снова засмеялась. Поразительно, как этот ребенок может находить что-то смешное даже в самых тривиальных вопросах, но в этот раз ответила хотя бы несколько подробнее, – Не так уж и далеко, несколько часов на автобусе до райцентра. А там уж пионеры по домам разъезжаются. Ты же там должен был на автобус садиться… – она посмотрела на него удивленными глазами, – как же мог не заметить?

- Так я же говорю, что заснул и дороги не заметил, – Эдвард оглядывался по сторонам в поисках хоть каких-то признаков лагеря, но поблизости так ничего и не появлялось, а это довольно странно, поскольку долго не бежали, вряд ли могли отойти слишком далеко. Если только, конечно, не заблудились, но он всегда считал, что неплохо ориентировался на местности, и найти обратный путь обычно труда не составляло, пусть и не в таких условиях. А ведь здесь, по идее, должно быть гораздо проще. Еще раз посмотрев на Ульяну, идущую так уверенно, как на параде, спросил, – А ты сама в каком городе живешь? Далеко отсюда?

- В Москве! – гордо выпалила девчонка, словно это что-то могло значить важное, – И отсюда очень далеко! Сначала на поезде три дня, а потом еще и на автобусе… – для нее действительно большое расстояние, но Эдварда больше заинтересовали названия видов транспорта. Автобус, что уже упоминали, вероятно, так называют то транспортное средство, в каком приехал, а вот про поезда уже раньше слышал, технология, какую используют и у него на родине, хотя вряд ли сильно похожую на ту, что здесь. В любом случае, поезда ходят по неподвижным рельсам, какие идут из начального пункта в конечный. Получается, этот райцентр, если до него дойти, связан и с другими городами...

И вообще, что это за размышления? Куда он собирается убегать, это все равно, что птенец, сбежавший от наседки и попавший на автомобильную дорогу. Не понимает, где оказался и что делать, пытается найти выход, но в любую секунду его могут сбить насмерть. Куда бежать из этого лагеря? На другой конец этого мира? И там будут ответы на вопросы? Раз оказался в этом «Совенке», то и ответы искать надо здесь же, а не в каком-либо другом месте.

- А ты откуда? – из размышлений его снова вывел голос Ульяны, недовольной тем, что почему-то перестал обращать на нее внимание, углубившись в себя. И, кстати, в конце тропинки снова показались ворота лагеря.

- Издалека… – пожал плечами Эдвард, – Название моего родного города тебе все равно ничего не скажет, скажу только, что у нас нет такой мирной жизни, какая у вас здесь, все намного тяжелее… – он задумался на несколько секунд, снова вспоминая пустоши, бывшие ему домом. Действительно, эти земли разительно отличаются от увиденного здесь. Вздохнув, кивнул Ульяне, – как-нибудь потом расскажу, сейчас не то время… Да и пришли мы почти, вот уже и лагерь…

- Ага, а то ты боялся, что заблудишься! – она снова перешла на бег, устремившись к воротам лагеря и бросив ему на бегу, – Белобрысый, давай наперегонки!

- С тебя одной ссадины не хватит? – махнул рукой Эдвард, – Беги лучше к врачу, пусть ее сначала посмотрит.

- Ты скучный, – констатировала Ульяна, остановившись и скроив обиженную гримасу, – И трус к тому же! Боишься с девчонкой побегать! – довольная такой колкостью, она снова побежала к лагерю, оставив Эдварда далеко позади, но он повторять этот марафон не собирался, а потому быстро потерял девчонку из виду, как только та скрывалась за полуприкрытыми лагерными воротами.

Сам он остановился в нескольких шагах от них, в третий раз за сегодняшний день оказавшись на этом месте, снова захваченный мыслями о том, каким же образом здесь оказался. В иллюзии он не верил, ни одна из них не может быть столь подробной и тщательной, даже выстроенная в собственном сознании, в ней все равно остаются различные оплошности и нестыковки, какие чаще всего довольно просто обнаружить. А главное, подобные иллюзии никогда не могут создавать принципиально новых личностей, обычно опираясь на те, что уже существуют в памяти захваченного ими человека, представляя прошлые воспоминания чем-то больным и ненормальными, либо же вовсе запирая их где-то в недрах подсознания. Здесь же Эдвард прекрасно помнил свою прошлую жизнь, и никак не мог найти здесь ничего, даже приблизительно похожего, все слишком другое и труднообъяснимое.

Параллельная реальность? Больше похоже на правду, хотя все равно не сильно объясняет, как именно здесь оказался, но хотя бы указывает, где именно. Не заперт в собственной голове, а действительно существует, в столь же материальном мире, как и он сам. С другой стороны, как тогда у него столь легко изменилось тело, все равно остается загадкой. В том, что это именно его тело, нисколько не сомневался, во-первых, из-за имплантатов, какие необходимо подстраивать под каждого человека индивидуально, и шрамов, остававшихся на коже, какие подделать, пусть и реальнее, но все равно очень сложно. Хотя, именно эта версия сейчас казалась ему куда более реалистичной, чем все остальные, вместе взятые, что быстро порождало сознание и так же быстро отбрасывало в сторону как неправдоподобные.

Присев в тени одного из белокаменных стражей ворот лагеря, Эдвард просто наблюдал за небом, погруженный в эти мысли, лишь подсознательно отмечая, как медленно движутся там облака различной формы и цвета, как мерно колышутся на этом фоне ветви деревьев из небольшого леска. Как сам цвет неба постепенно меняется, перебирая все оттенки синего, а потом медленно расцветает красными и розовыми тонами, когда солнце медленно, почти незаметно для стороннего наблюдателя, приближается к горизонту с намерением за него спрятаться. Что там находится за горизонтом? То ли там мир обрывается, как на окраине острова, то ли это еще одна пространственная аномалия, то ли этот мир слишком мало весит, чтобы сопротивляться колоссальной гравитационной мощи движущегося по небосводу светила.

Густой лес на противоположной стороне поля постепенно темнел под лучами заходящего солнца, становясь все более похожим на черную стену, ограждающую этот небольшой мирок от всего остального, оставались заметны лишь высокие металлические конструкции линий передач да уходящая вдаль асфальтовая дорога, змейкой вьющаяся по полю, как единственные признаки существующей здесь цивилизации. Темнота постепенно входила в свои права, но для Эдварда, рожденного в мире вечной тьмы, она была даже привычнее, чем яркое солнце. Тем более, кромешного мрака не было, он спокойно различал окрестности, выглядевшие так, словно сменили окрас на более темный, не более того.

И все же, здесь было так мирно… Другое слово, лучше описывающее царившую здесь атмосферу, придумать Эдварду очень сложно. Впервые за многие годы он чувствовал, как копившееся в душе напряжение, эмоции и чувства постепенно отпускают его, позволяя вздохнуть полной грудью.