Страница 4 из 13
За временем никто не следил.
Веселье было в самом разгаре, когда в отсек заглянул командир эскадрильи.
Подполковник Елагин пришел, и его не заметили.
– Та-ак, – буквально прокричал он, – хорошенькое дельце. А я, как идиот, сижу в столовой и жду, когда эти два мои экипажа на обязательный ужин придут. Безтолку ждал.
Фролов, оказавшийся самым трезвым, вернее не самым пьяным, воскликнул:
– О! Какие люди?! Товарищ подполковник?! Просим к столу.
Он указал на сильно захмелевшего Кирсанова:
– А ну освободи место для командира.
– Угу, – промычал борттехник и почему-то полез под кровать.
Комэск поднял руку:
– Не стоит. Прапорщик, на место.
Кирсанов сел на прежнее место и осоловевшими глазами смотрел на комэска, видимо, осознавая, что происходит.
– И кто, товарищи офицеры, разрешил пьянку? – спросил Елагин.
Ответил Фролов, остальные не сделали бы этого:
– Так повод какой, Семен Андреевич! У Ловеса сын родился.
– Я в курсе, но не слышу ответа на вопрос.
– Ну, мы это… сами… так, чисто символически.
Комэск повысил голос:
– Символически? И это, – он указал на десять пустых бутылок, стоявших перед столом, – ты называешь символически?
– А чего? Нормально. Мы еще к девочкам пойдем.
– Да вас самих сейчас… того… можно.
– Обижаете, Семен Андреевич.
– Нет, это надо так нажраться? Что, не могли спокойно по три рюмки, и все?
Кирсанов промямлил:
– Где бы еще эти рюмки… взять. А в стакан… пятьдесят граммов не нальешь. Сотку и ту с трудом.
– Тебя никто не спрашивает, поэтому рот закрой!
– Закрыл. Виноват. А вообще, я спать! Не хочу пить.
Он упал на кровать и тут же заснул.
Короленко попытался встать и чуть не опрокинул стол.
– Да сиди ты, – сказал комэск, – хороши, голубки. А если завтра на вылет?
Истомин проговорил:
– А если завтра война?
– Вот и я о том же. Два экипажа выбиты из строя.
Фролов вздохнул:
– Это на сегодня. Сегодня мы вряд ли сможем лететь. А завтра? Завтра с утра куда угодно. Вот вы, Семен Андреевич, выпили бы за сына Макса? А то… как-то не по-человечески.
– Да! А осталось?
Фролов повернулся к Истомину:
– У нас, Илюха, осталось?
Тот переадресовал вопрос Короленко.
Старший лейтенант проговорил:
– Глянуть надо, должно остаться, ящик же был. Весь уговорить не могли.
Бобров полез под стол, достал две бутылки, выставил на стол.
– Вот! И еще валом. Пей не хочу.
– Налей стакан, – распорядился комэск.
Бобров налил.
Подполковник залпом выпил, закусил куском хлеба с салом и приказал:
– А теперь все оставшееся ко мне.
– Кон… конфискуете? – спросил Ловес.
– Нет, оставлю, чтобы вусмерть упились.
Истомин сказал:
– Мне вообще-то нельзя, у меня свидание.
– С кем, с «белочкой»? Это, пожалуй, вполне может состояться.
– Какой «белочкой», товарищ подполковник, у меня подруга, Людка Румянцева, а Белку я не знаю.
– Будь уверен, узнаешь. На сегодня ты ее словишь.
– Да? И нормальная женщина? Новенькая, что ли?
– Старенькая.
– Тогда не пойдет.
У Истомина заплетался язык, как и у остальных.
Елагин повторил приказ:
– Водку ко мне!
Фролов взглянул на Боброва:
– Вытаскивай.
Прапорщик вновь полез под стол. И пропал.
Прошла минута, другая.
Подполковник нагнулся, посмотрел под стол:
– Вот, твою мать, прямо на полу вырубился прапорщик, водку сюда, сказал!
Пришлось подняться Фролову.
Наконец с трудом ящик был выдвинут к ногам комэска.
– Рюкзак! – затребовал он.
Короленко смог только указать пальцем на шкаф.
Комэск сам достал десантную сумку, сложил в нее остатки былой роскоши.
– Все, ребятам по отсекам и спать. С утра для вас, господа, кросс под моим непосредственным контролем. Всем завтра медосмотр. И не дай бог, у кого-нибудь что-то будет не так со здоровьем. С рождением сына поздравляю, за пьянку самовольную всем выговор. Через полчаса придет дежурный, чтобы находились в постелях. Вопросы ко мне?
Фролов махнул рукой:
– Да какие на хрен вопросы?!
– Ну вот и ладно. С утра еще побеседуем.
– Во! – проговорил старший лейтенант Короленко. – Это правильно, личный состав надо крепко держать. Разговор вместо кросса самое то.
– Ага?! Помечтай, но все! У вас на все про все полчаса. Доложит дежурный, что не спите, а продолжаете куролесить, отправлю на «губу». И плевать, что она солдатская.
Подполковник с сумкой ушел.
Короленко посмотрел на Фролова.
– Это что значит, Вова, попали мы?
– Вроде того.
– А у нас не глюки?
– Не уверен, лично я пошел!
Он двинулся к входу, сбивая стол. За ним, поддерживая друг друга, пошли Истомин и Бобров.
Короленко, придавленный столом, толкнул его от себя. Отодвинул свернувшегося калачиком Кирсанова.
– Правильно, всем отбой!
И упал, не раздеваясь, на свою кровать.
Проходивший мимо командир взвода разведроты полка старший лейтенант Павлов через открытую фрамугу услышал:
– Да на хрену я все видал.
К чему это было сказано, к кому относилось, Павлов не понял. Время у него еще было, решил зайти к летчикам, на борту которых часто летал на разведку, или попросту на боевые.
Открыл дверь и застыл в изумлении:
– Ну не хрена себе? Картина Репина в натуре.
– Боря? Ты, что ли? – спросил Истомин.
– Я, Илюша, а чего это вы, мужики, так нажрались?
Бобров потерял ориентировку в пространстве:
– У нас теперь, что, десантура в наряды по эскадрильи ходит.
– С чего ты взял, Юра?
– Так ты же дежурный!
– Это же сколько вы влили в себя, ребята?
Истомин поднял палец:
– Об этом, Боря, история умалчивает.
– А больше не осталось?
– Ты хочешь выпить?
– Да можно было бы немного.
– Правильно, за сына Ловеса надо.
– Так что, у Макса сын, что ли, родился?
Шатаясь, Истомин подгреб к разведчику, вцепившись в майку, едва не порвав ее:
– Ты чего гонишь, Боря? Мы за каким хреном пили?
– Не знаю.
– Слышь, командир, десантура не знает. Все, блин, знают, а десантура не знает.
– Да можешь ты объяснить по-человечески.
– Ну ты и чудик, Боря.
Павлов удивился, аккуратно отстранив от себя штурмана:
– Это я чудик?
– Ну не я же! Я-то знаю, что у Ловеса сын родился. Или дочь?
Он обернулся к Фролову:
– Командир, а кто у Ловеса родился?
– Сын.
Истомин повернулся к разведчику:
– Вот! Я и говорю, сын у Ловеса родился.
– Ну тогда наливай, если есть.
– Водка-то, Боря, есть, да сил нет. Ты сам, ага?
– Где водка?
– А говоришь не чудик. Ну где может быть водка? Ясный палец в холодильнике, иначе бы выкипела к едрене фене с такой жарой.
– А посуда?
– Может, тебе еще и котлеты пожарить?
– Понял!
Старший лейтенант Павлов открыл холодильник, достал содержимое, что там было, бутылку «Столичной».
Осмотрелся, посуды не было, в кухонный блок не пошел, сорвал крышку зубами и из горла ополовинил бутылку.
– Молодчик, Боря, – сказал Фролов, – нормально приложился, по-нашему.
Выдохнув воздух, разведчик сказал:
– За сына Ловеса. Ну вы, детвора, отдыхайте, я пошел.
– По бабам? – спросил Истомин.
– В клуб.
– А что там?
– Фильм.
– В натуре? Какой?
– «Пес Барбос».
– Это там, где самогон гнали?
– Ну.
– В тему, но водка лучше, хотя… пить вредно.
– Это заметно.
– Много!
Истомин рухнул на кровать.
Фролов махнул рукой Павлову:
– Ты иди, Боря, а то сейчас дежурный явится.
– С чего?
– Так нас комэск застукал.
– Хреново.
– Хреново утром будет. Но ты иди, а то и тебя прилепят к нашей свадьбе.
– Какой свадьбе? Вы же рождение сына Ловеса отмечали.
– Да какая разница.
– Ну да, никакой. Утром, значит, разбор полетов будет?