Побег от прошлого

- Я же предупреждала, - усмехается Такада, глядя на взвинченного до предела Ягами.

- А к тебе вообще отдельный разговор! – похоже, истерика у Лайта прогрессирует на ходу. – На кой черт ты рассказала всем об этом матче? Да еще и объявляла об этом с таким пафосом?! Какая, к черту, битва профессионалов?!

- Лааайт, успокойся, - приобнимает его Миса. – Ты чего опять сердишься?

- Может быть, Лайт просто боится проиграть? – без обиняков интересуется Ниа, захлопнув книгу, которую он до этого читал, сидя на столе. Игнорировать убийственный взгляд Лайта не составляет ему никаких проблем.

- Я боюсь? – как-то совсем по-детски дуется тот. – Да вот еще.

- Ну так вот и успокойся, - хлопает его по плечу Мэтт.

Саю, до этого молча наблюдающая за этим небольшим скандалом, только наливает полный стакан лимонного сока и протягивает брату. Тот, как всегда, выпивает это, даже не поморщившись – из нас восьмерых только он на такое способен.

Седьмого числа мы с Саю готовы локти кусать от досады, но, ничего не поделаешь, и после лекций мы, вместо теннисного корта идем в «Золотые листья». И при этом знаем, что посетителей сегодня опять будет раз, два и обчелся…

- Покажи ему, братик! – потрясает кулаками Саю.

- Ни пуха, Лайт, - говорю на прощание я, и мы скрепя сердце идем к клубу.

- К черту… – слышу я его запоздалый ответ.

И снова смена тянется так долго, словно кто-то заговорил проклятое время течь вдвое дольше, чем положено. Кажется, что один час длится целый день… Хотя с количеством посетителей мы, конечно, ошиблись. Все же людей, считающих, что матч – не такое уж важное событие, чтобы тратить на него время, не так мало. Но это ничего не меняет. Мы меланхолично наполняем бокалы, ходим с подносами меж столиков, каждые пять минут поглядывая на часы, словно наши взгляды могут заставить часовую стрелку двигаться быстрее.

Кажется, директор и сам уже жалеет, что не дал нам внеочередной выходной. И когда уже десятый раз за смену он делает нам замечание, то за рассеянный вид, то за отсутствие улыбки на лице, то за невнимательность при подаче блюд, наконец, сжаливается, и отпускает нас на все четыре стороны аж на час раньше, но при условии, что завтра будем работать на час дольше. Вообще, он мировой мужик, понимающий, при желании с ним можно договориться.

Вот и сейчас, чуть ли не расцеловав его в знак благодарности, мы меньше чем за минуту снимаем с себя фартуки и козырьки, накидываем куртки и, с трудом прорываясь к выходу, нещадно расталкиваем других посетителей, и плевать нам с высокой колокольни на их возмущенные возгласы.

Выбравшись кое-как из «Золотых листьев», мы пулей несемся к стадиону. Как назло, начинается вьюга, и снег летит нам прямо в лицо. До стадиона при таких условиях добираться не меньше, чем четверть часа, но мы не можем терять ни секунды и, стиснув зубы, идем, идем, идем.

Увы, даже несмотря на уход с работы раньше, чем предполагалось, мы все равно пропустили самое интересное и успеваем посмотреть лишь последний гейм.

- Гья! – внезапно визжит Саю, заставив меня подскочить, стоит ей только взглянуть на корт. – Это же тот парень из кафе!

Я тоже смотрю на соперника Лайта, и моя челюсть падает на грудь. Вот уж ни за что бы не подумала, что тот самый любитель клубничного варенья и окажется тем, кто осмелился бросить вызов Лайту в теннисе. Потому что выглядел он тогда настолько нелепо, неспортивно и вообще сюрреалистично, что у меня и мысли не могло такой возникнуть. Похоже, у Саю тоже. Однако потом внимание наше переключается с того, что он вообще умеет держать в руках ракетку, на то, как он играет. Уж насколько я несведуща в большом теннисе, но даже я понимаю, что парень играет на профессиональном уровне, ни в чем не уступая Лайту.

И я смотрю на игру, словно завороженная. Четко выверенные движения, и чудовищная сила удара, и желтый мячик, с невероятной скоростью летающий по корту, и яростный взгляд Лайта, и ледяное спокойствие в глазах его оппонента.

И голову опять заполняет какой-то туман, так что я даже не успеваю заметить, как Лайт пропускает решающий мяч, как заходится в крике толпа болельщиков, и даже вопль Саю, досадливый и возмущенный одновременно, не может, как следует, привести меня в чувство.

Потом толпа расходится, и Саю трясет меня за плечо.

- Эй, Кристен, ау! – вопит она мне в ухо.

- Чего? – наконец, очухиваюсь я.

- Пошли, говорю, - тянет она меня к входу на корт, где Лайт, шатаясь, вытирает со лба пот. При этом он не выглядит ни расстроенным, ни обиженным, скорее равнодушным. Дескать, ну, проиграл, с кем не бывает.

Словно в противоположность ему, Саю полна праведного гнева. Но бежит она вовсе не к брату, а к его противнику, который с самым пофигистичным видом собирается уходить.

- Эй, ты! – орет она, стремительно сокращая расстояние между ними, и я, и Лайт удивленно на нее смотрим, не зная, что и думать. – Ты играл нечестно! – прямо заявляет Саю ему в глаза. – Мой брат не мог проиграть такому как ты!

- Саю! - шипит Лайт, вытаращив глаза и подбегая к сестре. – Ты что?!

Я спешу к нему на помощь, и в следующий момент Саю уже лежит на плече у брата и почти не сопротивляется, когда он уносит ее прочь с корта. И даже молчит.

- Прошу прощения за свою сестру, - сдержанно извиняется тон перед уходом. – Это была хорошая игра.

Я перевожу взгляд на Эля Лолайта, который провожает Лайта и Саю взглядом. И в его глазах нет ничего, кроме какого-то отстраненного, холодного, но вполне деятельного интереса. При свете прожекторов он кажется еще более бледным, чем тогда в кафе.

- Вот уж не думала, что ты умеешь играть в теннис, - слова срываются с губ еще до того, как я успеваю подумать, стоит ли вообще что-то говорить.

- А мы знакомы? – он медленно, словно нехотя переводит взгляд на меня.

- Что, память так коротка? – слегка фыркаю я. – Виделись ведь в «Золотых листьях» в ночь перед Рождеством.

- Боюсь, вы меня с кем-то путаете, - заявляет он и идет к выходу, туда, куда только что ушел Лайт.

- Ну конечно, - хмыкаю я, идя чуть позади. – В Гарварде так много студентов с такой внешностью… Не держи меня за дурочку.

- Не понимаю, о чем ты, - не оборачиваясь бросает он, перейдя с «вы» на «ты», и на этом наша великосветская беседа заканчивается.

- Не надо меня утешать! Я спокоен!

Я захожу в гостиную как раз в тот момент, когда Лайт истерично размахивает руками и наматывает круги по комнате, а Миса и Саю пытаются его успокоить и приободрить.

- Я спокоен! Я совершенно спокоен!

- Оно и видно, - качаю головой я.

Саю протягивает ему очередной стакан лимонного сока, но он воротит от напитка нос.

- Я же сказал! Не надо! Меня! Успокаивать! Я сам прекрасно знаю, что я полный идиот, потому что недооценил его! Не надо мне об этом бесконечно напоминать! Я сам прекрасно разберусь со своими проблемами, ладно?!

- Слушай, хорош истерить, а?! – у Мисы, наконец, лопается терпение, и она переходит от «ласково поглаживательных» методов к более радикальным.

Усадив его на диван рядом с собой, она внимательно и на удивление серьезно смотрит ему в глаза. Несколько долгих секунд проходят в молчании, словно в это время они разговаривают без слов.

- Иди отдохни, - мягко говорит она, нарушив тишину. – Тебе надо поспать.

Как ни странно, он ее слушается и, встав, отбывает в их комнату.

- Ловко ты его, - с нотками зависти в голосе замечает Саю. – Меня он никогда не слушается…

Миса ничего не отвечает, только улыбается. И эта улыбка все объясняет лучше любых слов.

Где-то через час приходят Мелло с Мэттом, вдвоем тащащие огромный торт, и Ниа, косящийся то на них, то на нас с девчонками, словно говоря «Я тут ни при чем». И замыкает шествие Такада, уставшая ото всей этой волокиты со ставками, но вполне довольная жизнью.

- А где наш игрок? – интересуется она, окинув взглядом гостиную.

- Спит, - хмурится Миса. – И настойчиво просит оставить свои утешения при себе, так что если торт куплен именно с этой целью, настоятельно советую от него избавиться.