Я и ты

Ташкент – город футбольный

За долгие годы о чем только не довелось писать. Ташкент, начало декабря 1970 года. Переигровка за звание чемпиона СССР, о которой вскользь уже упомянул. Сейчас чуть расширю свой рассказ. Сухо, солнечно, тепло, не то что в заснеженной морозной Москве. Приятно пройтись по старинному городу. Успокаивающе журчит вода в арыках, бегущих по узким тенистым улочкам. Необычная архитектура мавзолея Шейхантаур, медресе и Свято-Успенского собора, фонтаны, подсвечиваемые изнутри, зима еще даже не лизнула листья деревьев. Все вокруг зелено, источает южные ароматы. Вернее ароматы источает чайхана. Заглянули с коллегой из «Советского спорта» Олегом Кучеренко в ближайшую, нас усадили на коврики рядом с местными аксакалами в, мягко говоря, замызганных цветных халатах. Как они умудряются часами сидеть в такой позе, подвернув ноги, ведь затекают же! Мы и рта не успели раскрыть, как нам уже тащат гору плова на блюде, разные приправы и пиалы, в которые заботливо наливают зеленый чай. Приличный восточный сервис.

– Если немного подождете, скоро будет шурпа. Попробуете, очень вкусно, – услужливо предупредил официант в обшитой золотой нитью тюбетейке.

– А это что у вас на костре дымится? – Олег указал на огромный казан во внутреннем дворе чайханы. В нем кипело какое-то варево, издавая приятные ароматные запахи, смесь лаврового листа с перцем.

– Дымляма называется. Все овощи, что есть, мясо, конечно, и специи. Сорок слоев. Париться медленно должно на слабом огне. У нас ее только самый большой повар готовит, по-вашему, шеф, никому не доверяет. Не так слой уложишь, перепутаешь помидоры с луком – сразу вкус другой. Вечером после футбола почетных гостей встречаем. Богатый урожай хлопка собрали, теперь вот отдыхают. Вы тоже загляните, не пожалеете. В Москве так не накормят. Знаю, ресторан «Узбекистан» у вас есть, но разве с нашей чайханой сравнишь?

– Да видим. Здесь до глубокой ночи можно засидеться. Спасибо, дорогой, дела у нас, пора идти, – в тон разговорчивому официанту с сожалением говорим мы и направляемся к выходу.

Налопавшись плова, слегка отяжелевшие, медленно тащимся с Олегом на знаменитый Алайский базар, кое-что прикупить для праздничного ужина. Выбор богатейший, сплошные ряды южных даров природы, глаза разбегаются. Как говорил один мой приятель, люблю повеселиться, особенно поесть. Признаться, я тоже, когда вижу навал моих любимых дынь сорта «колхозница» или «торпеда». Затоварившись разной азиатской вкуснятиной, относим все это к себе в гостиничный номер, прикупив еще пару бутылок «горючего», как же без него. Ведь вечером, как у тех хлопкоробов, у нас тоже будет повод загулять, отметить победу либо армейцев, либо динамовцев. Иного в нашем случае не дано.

Кучеренко – страстный поклонник бело-голубых, и другого результата, нежели «золото» для своих любимцев, он не допускал. Однако первый дополнительный матч завершился вничью, и за столом мы разошлись миром, посчитав, что главное в жизни – дружба. А чтобы не было скучно, зазвали в гости Алексея Петровича Хомича, лишний раз не помешает услышать воспоминания о турне «Динамо» по Англии первой послевоенной осенью 1945 года. Петрович пришел с переброшенным через плечо кофром, злющий, аж дрожит от ярости. Оказывается, в гостиничном ресторане, куда он спустился поужинать, в нем не признали знаменитого непробиваемого динамовского «тигра» и не пустили, силой вытолкнув за дверь.

– Они, сволочи, кричат мне: куда ломишься? – возмущался Хомич. – Не видишь, у нас спецобслуживание, футбол!

– Петрович, успокойся, остынь, у нас свое спецобслуживание.

– Ты смотри, когда это вы успели затовариться?

За милую душу втроем мы уплели и выпили почти все, что купили, и решили, что завтра снова сгоняем на рынок.

– Ребята, я с вами в доле, только пойти не смогу, надо срочно снять с утра тренировки команд и отправить снимки в Москву, – Хомич давно уже и с успехом сменил вратарские доспехи на фотоаппарат.

С рынком что-то не сложилось, у каждого нашлись какие-то дела, потом время ехать на «Пахтакор» на повторную игру, а после ее окончания мы с Олегом и вовсе разбежались по разным столам. Я оказался за праздничным армейским, накрытым на базе отдыха Совета министров Узбекистана – спасибо Берадору Абдураимову, позаботился о своих бывших одноклубниках, а динамовцы, и Кучеренко вместе с ними, сразу после матча съехали с соседней базы – ЦК компартии Узбекистана, и коротали время в скромном аэропортовском кафе в ожидании своего рейса. Николаев усиленно приглашал отметить вместе окончание сезона, но Бесков в гневе был неумолим, увел команду с обильной поляны, ребята так и не попробовали ни плова, ни лагмана, сваренного по специальному рецепту, хотя все это и на них заготовили. Понять Бескова было можно: это же надо – Федот забил победный гол. Жених любимой дочери Константина Ивановича. Спасибо тебе, дорогой будущий зятек…

Мы должны были лететь следом, через несколько часов, но наш самолет, кажется, Ту-114, «Домодедово» отказалось принимать из-за погодных условий. Что делать, от меня же в редакции ждут отчета, я как раз надеялся набросать в пути «болванку» и после приземления немедленно ехать на работу. Выход один – диктовать прямо отсюда, с этой базы, пока команда обмывает золотые медали. Бывает же так, что-то на меня снизошло, нашей редакционной стенографистке Валентине Самбуровой я надиктовал текст легко, на одном дыхании. Когда мы вернулись, как было приятно увидеть в руках встречавших свежий номер «Красной звезды» с этим чемпионским репортажем на три газетные колонки. Федотов весь сиял. Главный герой, победный гол. С тех дней мы стали добрыми товарищами.

Так случилось, что мои дедушка и бабушка покоятся на Новодевичьем кладбище рядом с Григорием Ивановичем Федотовым, и мы часто пересекались с Володей у их могил, а вот и его самого уже нет, всего-то перевалил за шестьдесят и ушел… После отпевания его схоронили к отцу, и они так удивительно похожи: Григорий Иванович с гранитного памятника и Владимир Григорьевич – с огромного цветного фото. Открытые, слегка улыбающиеся лица, острый, пронзительный орлиный взгляд, прическа чуть-чуть набок. Федотовы, разделенные по времени более чем полувеком, но одинаково запомнившиеся своим поколениям красотой во всем – и в жизни, и на поле.

Я долго стоял со скромным букетом гвоздичек и все думал, куда их лучше положить поверх груды венков, еле дотянулся до Володиного портрета и вспомнил даже не его судьбоносный «ташкентский» гол, а тот, что Федотов забил годом раньше, замыкая фланговую передачу слева от своего тезки Владимира Поликарпова. Красавец мяч! «В стиле отца – с разворотом, с лета, гены, никуда не денешься», – подсказал Сергей Иосифович Шапошников, партнер Григория Ивановича по той легендарной «команде лейтенантов».

Как-то мы встретились в Израиле на Кубке Первого канала. «Привет, Вова!» Я так звал его. «И ты, Михей, здесь?» Он так звал меня. Как Гомельский. Мы обнялись. Вот тогда я и рассказал Федотову, когда впервые увидел его. Дело было в пятидесятых на базе армейцев под трамплином на Ленинских горах. Вовнутрь нас, мальчишек, не пускал сторож, и мы, прилипнув к решетке, так завидовали белобрысому парнишке, которому было дозволено пинать мяч за воротами Никанорова. «Это Григория Ивановича сынок, Вовка. Орел парень, быстро все схватывает, – слова сторожа крепко въелись в память, будто вчера услышал их. – Не только от отца, но и от Жарковых перенимает, мама-то его – сестра Василия и Георгия из „Торпедо“. Тоже игроки от Бога».

– Слушай, Вов, вот ты наколотил сто с лишним голов за свою карьеру игрока, какой-то или какие-то ты выделяешь, или все одинаково дороги? – спросил я его, когда мы прогуливались по набережной Тель-Авива.

– Дороги в смысле денег? – Федотов улыбнулся, прищурился, спасаясь от яркого солнца, и хитро посмотрел на меня. – Ну, наверное, тот золотой в Ташкенте, а еще югославам в своем первом матче за сборную. Надо же, как совпало, оба в семидесятом году.