Страница 9 из 18
Парашютно-десантная подготовка в Балашихе. 1978 год. 4-й справа – В. Гарькавый
«Духи» предпринимать что-либо конкретное не спешили. Видимо, времени у них было много, и, судя по струящейся из-за каменной кладки струйке дыма и обрывкам долетавших до слуха фраз, проводили они его с удовольствием: покуривая чарс[6] и за приятной беседой. Полоснув еще пару раз из автомата в сторону Гарькавого, они притихли. Не желая оставаться в долгу, майор нажал на спусковой крючок РПК. Пулемет предательски осекся на полуслове. Патронник оказался пуст.
Липкая тоска на какое-то мгновение сковала тело и парализовала мысли.
«Это пипец…» – единственное, что пришло ему на ум.
Хруст вгрызающихся в фанеру пуль вернул способность мыслить трезво. В мозгах просветлело. В багажнике машины лежали три магазина к РПК. Оставался маленький пустяк – каким-то образом добраться до машины. Вот где пригодились навыки, приобретенные в разведывательно-диверсионной школе в Балашихе. Быстрыми, четкими движениями Гарькавый подкатился к автомобилю, достал спасительные магазины и вернулся обратно. Зарядив «калаш», он со всей пролетарской ненавистью рубанул по высунувшимся из-за кладки головам. Отведя душу, Владимир осмотрелся. Голоса стихли. Выстрелов в ответ не последовало. Выпустив пару контрольных очередей, он вернулся к машине и на полном газу подрулил к злосчастной кладке, за которой лежали два окровавленных бородача, все еще сжимавших в руках китайские «калаши». В кармане одного из них Гарькавый нашел карточку моджахеда на имя «Муллы Хабиб валаде Саид Мансура» – командира группы исламской партии Афганистана в провинции Кабул. Собрав оружие и захватив документы, Гарькавый вернулся к модулю, куда в скором времени приехал и Насир.
– Он так и не узнал о том, что здесь произошло. По всей видимости, с душманами я пересекся случайно. Стечение обстоятельств.
– Как-то раз Насир рассказал мне о трех удерживаемых Суфи Айяфом для обмена «шурави»: Игоре Васькове, Вадиме Смирнове и Уктане Ташпулатове.
Игоря Васькова духи захватили в районе перевала Саланг во время нападения на советский блокпост. Тяжелораненого бойца по кяризу утащили в «марказ-центр»[7] в надежде обменять на кого-то из своих соратников, попавших в плен во время одного из боевых столкновений. Его бросили в земляную яму – зиндан. На дне этой своеобразной тюрьмы уже томились четыре узника: два хадовца и два плененных ранее советских бойца, Смирнов и Ташпулатов, приберегаемые Суфи Айафом для тех же целей, что и Васьков. Если бы ему не надо было освободить своих соплеменников, за жизни узников нельзя было бы дать и ломаного гроша. С захваченными в плен врагами Суфи Айяф не церемонился – сразу пускал в расход.
Хозяйственный быт в «марказе» был организован на полном самообеспечении. Сами пекли хлеб, готовили, убирали, строили, ремонтировали, стирали. Поэтому никто просто так кормить пленных не собирался. Жизнь превратилась в рабство. С раннего утра и до поздней ночи они отрабатывали право протянуть еще один день. Их заставляли выполнять самую грязную и тяжелую работу. В скудную еду для поднятия сил периодически подмешивали наркотики, от которых тело становилось легким и послушным. Чтобы самим не подорваться на минах, душманы постоянно пускали «шурави» впереди себя, а сами, довольно гогоча, шли следом, то и дело подгоняя пинками свои живые «миноискатели».
Каждому пленному «шурави» душманы дали новое мусульманское имя. Васьков стал Ник Момадом, Смирнов – Сулимом, Ташпулатов – Фархадом.
Со слов Насира было известно, что «марказ» хорошо укреплен. Скрытые в специальных колодцах четыре «ЗУшки» защищали лагерь от авиационных налетов «шурави». Для большей эффективности зенитными расчетами руководили военные западногерманские советники. Помимо этого, в лагере имелось три миномета, три безоткатных орудия, одна 12-ствольная переносная пусковая установка для стрельбы реактивными снарядами и… две старинные английские пушки времен англо-афганской войны, приберегаемые рачительными духами на всякий случай. Авось сгодится. Выдолбленные в скалах пещеры были завалены оружием, боеприпасами и продовольствием. Со снабжением здесь проблем не было.
– Учитывая все известные обстоятельства, недостаток собственного практического опыта нелегальной разведки и пока еще слабую ориентацию на местности, я вышел на руководство Представительства КГБ СССР с инициативой привлечь к проведению этой операции более подготовленных специалистов из Особого отдела 40-й армии или ГРУ МО СССР. Однако на состоявшемся по моей просьбе совещании с участием резидента КГБ СССР, руководителя Управления «С» в ДРА и руководителя ГРУ мои доводы сочли малозначительными, посчитав, что для проведения этой акции будет вполне достаточно сил и средств нашего Управления «С». Спустя несколько дней Денисенко показал мне шифртелеграмму из Центра, согласно которой вся ответственность за проведение данной операции ложилась на нас. Для усиления мне придали трех сотрудников хадовской лжебанды, связника и возможность использовать спецполк 5-го управления ХАД.
До сих пор Владимир Гарькавый так до конца и не понял, чем было мотивировано это решение. Возможно, здесь столкнулись интересы КГБ и ГРУ, конкуренция между которыми имела давние корни. Поначалу он хотел что-то доказать, однако умудренный опытом межведомственных коллизий Денисенко вовремя его остановил.
– Не лезь на рожон. Мы с тобой все равно ничего не изменим – не наш уровень. А поставленную задачу выполнять надо, иначе нас с тобой в порошок сотрут…
Затем он передал молодому сотруднику документы прикрытия и пообещал найти для оказания практической помощи опытнейшего специалиста в вопросах нелегальной разведки. Своих слов полковник на ветер не бросал, и вскоре к работе Гарькавого подключили Акыла, советского разведчика-нелегала, находившегося в стране еще со времен короля Дауда. Акыл имел богатейший опыт работы и прекрасно ориентировался в пестром калейдоскопе межплеменных отношений, исколесив весь Афганистан вдоль и поперек. Он стал незаменимым консультантом в ходе разработки и проведения этой операции. Общение с ним не прошло даром для молодого разведчика. Гарькавый почувствовал себя намного спокойнее и увереннее. Предстоящее мероприятие уже не казалось таким страшным и невыполнимым, как он рисовал себе ранее. С помощью Акыла Гарькавый осуществил план внедрения одного из агентов в интересующую банду, отрегулировал вопросы взаимодействия с лжебендами, научился максимально эффективно использовать агента в конкретных условиях. Пришло время для самостоятельных действий.
– Ну, брат, теперь ты уже сам готов горы свернуть. Не забывай лишь всегда держать ухо востро. Доверяй, но проверяй, – сказал Акыл своему подопечному напоследок.
Тем временем Гарькавый продолжал получать от Насира тревожные сведения о жизни советских ребят в банде Суфи Айяфа. На одной из встреч агент рассказал о том, как Игорь Васьков стал невольным свидетелем покупки Суфи Айяфом четырех ящиков с оружием и несколько цинков с патронами у… советских военных, приехавших продать своему давнему деловому партнеру украденный со склада товар. Нечаянная встреча с предприимчивыми соотечественниками могла стоить ему жизни. Свидетели им были ни к чему. Однако Игорь вовремя сориентировался в ситуации и постарался остаться незамеченным. До самого отъезда гостей он, затаив дыхание, скрывался в тюремном подвале, боясь малейшим шумом привлечь к себе их внимание. И только после того, как, обменяв товар на пачку долларов и несколько пакетов с опиумом, они укатили восвояси, «Ник Момад» смог вздохнуть спокойно.
6
Местный слабый наркотик.
7
«Марказы» – скрытые в горах убежища, упоминания о которых встречаются в мусульманской истории еще как убежища «рибат» – братств, грабивших караваны купцов и взимавших плату за проезд через контролируемую территорию.