Страница 48 из 226
«… Страшно… И больно… Но что боль? Боль – лишь трепет потревоженных нервов. Всего сильней кровоточит душа. Гадко, будто по ней прошли сапогами, изгвазданными в навозе.
Я ездил в Тон-Гарт. Я думал, обо мне уж никто и не помнит… Так и оказалось. Я давно не видел наш старый, прекрасный город. Эру, как дивны его старинные башни, хмурящиеся от непогод! Я был счастлив, войдя в эти ворота, я вспомнил, что она у меня есть, та самая душа, которую сейчас хочется выпустить, будто дурную кровь из гангренозной руки.
На рынке было тихо и почти пусто, такая стоит стужа, но я все же купил провиант, фураж для моей буланой старушки и несколько вязанок дров.
Уже вечерело, когда я собрался уезжать прочь. Они ждали меня прямо за воротами… Четверо…Они совсем юнцы… Они даже не помнят тех дней, они слышали историю о раненном орке со слов родителей… Им нет дела, кто был прав тогда, кто виноват. Им просто хочется позабавиться.
Они били меня… Они даже не злобились, просто с хохотом пинали меня по снегу от одного к другому, осыпая насмешками. Они оставили меня в покое, лишь увидев, что я лишился чувств и перестал веселить их криками. Только этим я могу объяснить то, что остался жив. Они отняли все, что я купил, увели мою лошадь. Я очнулся в ночной тьме, истекающий кровью. Отчего я не замерз, тихо и милосердно? Эру еще не натешился. Он послал мне этого мальчика, Йолафа, княжеского гвардейца. Не знаю, есть ли ему двадцать лет. Но он нашел меня, выйдя ночью в дозор.
Мне не хотелось ничего объяснять, да Йолаф и не настаивал. Он завернул меня в свой плащ и отвез в мою хижину. Там я указал ему, какими снадобьями промыть мои раны и как наложить лубки. Он смышленый паренек… Сначала я молчал. Мне не хотелось излечения. Я был грязен, унижен и жалок, я желал лишь смерти. Но Йолаф невыносимо упрям. Он пригрозил, что все по невежеству перепутает у меня в кладовой и допекал меня расспросами, пока я не начал отвечать… Он уехал лишь утром, нарубив мне дров и оставив кусок хлеба из своей сумы».
Леголас перевернул страницу, невольно улыбаясь, несмотря на тягостное содержание записи. Как странно было видеть в опальном лесном авантюристе, опутанном сотнями противоречивых слухов и легенд, настырного и искреннего в своей отзывчивости юного служаку.
« Сармагат приехал вновь, словно сам Моргот неустанно навлекает его на мой многострадальный порог. Но, всегда сдержанный и угрюмый, сегодня он впервые зол, и я вдруг понял – я доселе не осознавал до конца, что в мою дверь входит орочий вождь, а не просто неприятный мне визитер. Он зол… Сармагат ужасен в гневе… Но гнев его направлен не на меня. Один Эру знает, как проведал он о моих злоключениях. Но Сармагат привез мне еще золота, двух лошадей и целую подводу провизии. И еще что-то… Что-то в окровавленном мешке. Четыре странных, округлых предмета. Сармагат не стал развязывать веревок. Он лишь поднял мешок, висящий у седла, кивнул мне, вскочил на коня и уехал.
Мне еще страшнее, чем было в ту ночь… Страх леденит до костей, но к стыду своему я ощущаю прежде неведомое мне мелочное злорадство. Да, мне страшно. Но отчего-то теперь я просто поверил, что этот странный, вездесущий, чудовищно жестокий орк действительно защищает меня…»
« Сармагат уехал совсем ненадолго. Через три дня он вернулся. Но на сей раз, он приехал не просто справиться о мое здоровье. Он привез странную вещь. Она выглядит, будто самая обычная фляга для эля, обтянута кожей, слегка поцарапана – более неприметной вещицы вы не сыщете ни в одной скобяной лавчонке. Но фляга эта особенная. Сармагат отвинтил пробку и сказал, что если я попаду в затруднительное положение, и мне понадобится его помощь, я должен подуть на горлышко или просто подставить его ветру так, чтоб оно издало гудение. И тогда вождь услышит мой зов хоть за тысячу лиг и придет на подмогу. Наивный чернокровый дурень… Неужели он думает, что я по доброй воле позову его? Но я не стал отказываться. Не знаю, испугался ли я его гнева, или во мне все же живет признательность за ту историю…»
« Уже лето, и Сармагат давно не появлялся у меня. Быть может, он все же оставил меня, наконец, в покое. Его удивительный подарок стоит на полке над камином, постепенно все больше покрываясь пылью.
Я принял важное решение. Нет, сейчас я не струсил, я попросту отчаянно устал. Ото всех – орков, людей, воспоминаний… Я редко пробовал прежде древнее искусство ворожбы, хотя у меня множество книг по этой загадочной науке. Конечно, мне далеко до настоящих магов, но мне и не нужен посох Истари. Я хочу лишь попробовать укрыть мой дом от любопытных глаз. Я живу уединенно, но кто знает, зачем иной порой лезет в чащобу».
Леголас подобрался – вот оно что, дом действительно скрыт от посторонних взглядов. Так как же нашли его орки? Убийца знахаря? В конце концов, Йолаф? Объяснение не заставило себя ждать.
« Я провел обряд. Теперь всякий, кто наткнется на хижину, вольно или невольно, увидит лишь полуобвалившийся остов и лохмотья крыши, хоть бы я сам стоял у порога. Я бы хотел оставить дом открытым для того, кого сам позову к себе, но, увы, такая магия сложна для меня. Теперь нужно проверить, удалась ли моя затея. И у меня есть подходящий гость…»
« Фляга гудит глухо и мелодично, я никогда не задумывался, как занятно порой поют простые предметы обихода. Теперь я должен подождать. Я не стану прятаться, разведу огонь в очаге, задам корм коням».
« Он приехал… Но я был изумлен – орк примчался всего через четыре часа. Селения орков далеко, значит ли это, что Сармагат имеет свои тайные тропы в княжестве или иной способ быстро перемещаться? Я не знал, что и подумать. Я ждал его не раньше, чем часов через семь. Хотя, выглянув в окно, я понял, в чем дело – сегодня Сармагат не на коне, он верхом на варге.
Мой план сработал на славу. Вылетев из леса, орк осадил свою жуткую тварь и вытаращился на «развалины». Я вышел из дома – а Сармагат кружил вокруг хижины, не замечая меня, словно я бесплотный дух. Надеюсь, он не вздумает войти в дом… Но нет. Он ищет меня, думая, что я звал на помощь. Он заглянул в окна – они открывают сквозной вид на пустую комнату без крыши.
Орк рыскал окрест почти час, а потом понукнул варга и умчался. Уверен, сейчас он будет искать меня в лесу. Глупо, но мне стыдно… Сармагат и вправду спешил на выручку…»
Заинтригованный сверх меры Леголас перевернул страницу – на следующем листе была изображена круглая фляга из тех, что многие носят на поясе. Слегка смятый бок, покрытый нехитрым узором. Обычная, бытовая вещь.
Но, вновь перевернув страницу, Леголас испытал жгучее разочарование. Дневник обрывался. Прочие листы рукописи были грубо выдернуты и местами опалены, видимо, на обрывках остался текст, и его поспешили уничтожить.
Раздосадовано бросив дневник на стол, принц ударил кулаком по ручке кресла. Дневник был кладезем удивительных сведений, но не дал эльфу и горсти тех, что были ему так сильно нужны…
Сармагат… Леголаса заинтересовал этот орк, сыгравший в жизни Эрвига столь важную, а в жизни Гвадала и вовсе роковую роль. Едва ли он имеет отношение к царящим в княжестве беспорядкам, но легко можно предположить, что он знает много такого, что сильно помогло бы принцу в его непровозглашенной войне.
Отбросив колебания, Леголас прямо посмотрел на свои обезображенные руки. Интересно, как отнесется таинственный Сармагат к нему, еще не орку, но уже не эльфу? Захваченный этой крамольной мыслью, принц вскочил с кресла. Плевать. Быть может, вождь не имеет никакого отношения к ирин-таурским интригам, а может, он и вовсе уже мертв. Но в его положении нельзя пренебрегать даже волосом, не говоря уже о нитях. Стало быть, на рассвете он поедет к Моровым болотам искать пепелище хижины. Если фляга была там – она точно уцелела…
Снег усиливался. Мягкие, бесформенные хлопья густо валили на замерший лес, сразу ставший странно уютным и даже словно тесноватым. Грива коня серебрилась хрупкой сединой, и стук копыт звучал приглушенно, будто усовестившись нарушать тишину в сахарной сени сосен, склонившихся над тропой.