Коронованный наемник

Сарн помолчал несколько секунд:

- Обещаю. Не томи, Леголас.

Принц не без труда выпрямился и зажег шандал. А потом медленно поднял руку и сбросил с головы капюшон.

- Эру милосердный, – пробормотал десятник, делая еще шаг назад.

Лицо лихолесца пересекали два безобразных шрама, один уродливой бороздой тянулся от правого виска к левой скуле, второй криво змеился по подбородку. Брови эльфа приобрели резкие очертания, странно изламываясь у висков, а линия губ потеряла прежний гармоничный изгиб.

Помолчав, Леголас приблизился к другу и вытянул руки вперед: длинные пальцы стали узловатыми, как стебли тростника, а по-эльфийски изящные ногти изменили форму и теперь заметно искривлялись у концов, словно когти.

- Это началось не так давно, Сарн, – негромко и ровно проговорил принц, – но в последние дни невероятно ускорилось. Меня терзают страшные боли. Я слышу голос… Я вижу сны, в которых непрерывно кого-то убиваю… Иногда это отец… А иногда это ты… Я стал плохо переносить дневной свет. Меня боится мой собственный конь. Я во что-то превращаюсь, брат. Во что-то страшное…

Резкий кашель прервал его речь, эльф согнулся, вцепляясь обеими руками в грудь, но, стоило Сарну броситься к другу, тот протестующе взмахнул ладонью. Наконец, кашель утих, и Леголас снова выпрямился, отирая с губ кровь:

- Вот… это часто бывает. Я не знаю наверняка. Но мне кажется, я становлюсь… орком.

Сарн, землисто-бледный от потрясения, хрипло вдохнул, вскидывая руку к виску, но тут же овладел собой:

- Погоди… Ты не все рассказал мне, верно? Где ты был эти дни?

Леголас тяжело опустился в кресло напротив:

- Долгая история. Мне кажется, что целая жизнь прошла за эти дни. Слушай, я попробую рассказать…

… Уже наступали ранние зимние сумерки, когда Леголас закончил свое трудное повествование. Свечи догорели, в комнате сгустилась тишина, только мышь скреблась где-то, да поскрипывал от сквозняка ставень.

Сарн встряхнул головой и встал, словно сбрасывая груз владевшего им отчаяния. С грохотом захлопнул ставни и снова зажег шандал. Затем обернулся, глядя другу прямо в глаза:

- Ну, все, довольно. Я уже погоревал, поужасался и поудивлялся. Теперь надо решить, что нам делать дальше.

- М н е, Сарн, – спокойно подчеркнул Леголас, – мне, а не нам. Я не могу подвергать тебя опасности. Если я становлюсь Чернокровым – ты первый, против кого может обернуться моя злоба.

Сарн помолчал, глядя перед собой. А потом рванулся к принцу и остервенело ударил его кулаком по скуле, навзничь повалив на пол.

- Какого Моргота… – ошеломленно пробормотал Леголас, но десятник не дал ему опомниться. Склонившись над командиром, Сарн оглушительно рявкнул:

- Злоба? Мне не надо никем становиться, чтоб кое-что растолковать тебе о злобе, ублюдок! Ты двадцать с лишком веков называл меня другом! И теперь, когда с тобой случилась настоящая беда, ты решил отшвырнуть меня в сторону, как изношенный сапог? Или я гожусь в друзья, только когда эля выпить не с кем? Да катись ты в Морию, Леголас Трандуилион! Становись хоть орком, хоть хоббитом, хоть горным троллем! Будь я проклят, если снова подам тебе руку!

Сарн еще орал что-то, бушевал и сыпал ругательствами, пока принц не схватился за его локоть, тяжело поднимаясь с пола.

- Все? – мягко проговорил он, – а теперь уймись…

Еще продолжавший что-то выкрикивать, Сарн подавился словами, но раздраженно сбросил с локтя руку друга. А Леголас оперся о камин, снова потирая нывшую грудь. С разбитой скулы стекал тонкий кровавый ручеек.

- Ты никогда еще так не орал на особу королевской крови, – в голосе лихолесца звучала ухмылка и неподдельная теплота, утраченная им за последнее время, – стоило тебя обидеть, чтоб услышать это.

Сарн пробормотал что-то непечатное, отворачиваясь, а принц шагнул к нему, касаясь плеча:

- Не сердись, брат. Неужели ты мог допустить, что я не доверяю тебе? Поверь, ты единственный, кому я не стыжусь сейчас показать свое лицо и рассказать о своей беде. Но я не могу рисковать тобой. Я не знаю, на что способна эта жуткая сущность, что просыпается во мне все чаще…

- Я сам решаю, могу ли рисковать собой, – огрызнулся Сарн, все еще пылавший обидой, но Леголас покачал головой, и в голосе его звякнул металл:

- Нет. Кем бы я ни становился – я все еще твой принц и твой командир. И мне нужно, чтоб ты обещал мне нечто очень важное.

Сарн провел рукой по лбу и угрюмо поднял глаза на друга:

- Я слушаю тебя.

- Брат, – принц запнулся, коротко касаясь шрамов на лице, – я боюсь того, что может статься со мной. Это недостойное чувство, но я не умею пока ему противиться. Быть может, я научусь. А сейчас я хочу попросить…

Сарн почувствовал, как что-то сжимается внутри, и вдруг понял, что знает, о чем попросит его принц. Леголас же сдвинул брови, словно ища в лице друга какой-то важный ему знак, и медленно проговорил:

- Поклянись мне, Сарн, что если я не найду выхода из этого лабиринта, если окончательно обращусь в чернокровую тварь… ты убьешь меня собственной рукой.

Секунду десятник молча смотрел на принца, а потом коротко и отрывисто рассмеялся:

- Моргот бы подрал меня … Давно ли я ядом на местных крестьян исходил, а ты мне сказал тогда, дескать, сам бы ты смог спустить тетиву, зная, что стоящий перед тобой монстр был прежде твоим братом?.. Сурово Валар за гордыню карают, Леголас… Вот и мой черед пришел розог получить за нерадение. Только вот что я скажу тебе. Мы пойдем по этому пути до конца, ты и я. Мы испробуем все средства, мы будем сражаться с этой бедой до последнего, слышишь? И если… у нас не получится… только тогда, не раньше… я исполню твою просьбу, брат. Клянусь.

Леголас ничего не сказал в ответ. Только крепко сжал плечо Сарна рукой, по-прежнему украшенной тонким перстнем, гротескно смотревшимся на узловатом, когтистом пальце.

…Они не касались больше этой тягостной темы. Слуга принес ужин и вино, и эльфы проговорили до поздней ночи. Принц жадно расспрашивал о новостях в фортах, а потом долго слушал о странной атмосфере тревоги, царящей в лесах и изнуряющей защитников лесных укреплений. Выслушав десятника, Леголас задумался.

- Это выходки нашего таинственного супостата, Сарн. Он сметлив, мерзавец, этого не отнять. Если так все продолжится еще неделю или две – форты можно будет взять голыми руками, почти не понеся потерь – вдесятером не защитить толпу обезумевших от страха людей. Этого нельзя допустить… А значит, его нужно спровоцировать. Только как?..

Принц допил вино и покрутил в руках кубок.

- Нужно найти Йолафа, дружище. Я уверен, он многое знает о происходящих в княжестве странностях. Вот нутром чую, он и врага нашего знает. Иначе как бы он оказался у Моровых болот в ту ночь? Нет, он знает много интересного и к тому же, он на нашей стороне, как это ни странно. Не скрою, я мало что понимаю в его мотивах, но он не стал бы лезть в пекло просто так, из жажды приключений.

Сарн машинально крошил кусочек хлеба, похоже, он думал об ином…

- Леголас, – вдруг встрепенулся он, – Моргот с ним, с врагом. У меня сейчас другое на уме. О твоей хвори государя надо известить. Он нам, юнцам, не ровня. Сколько уж веков Ирин-Таур у наших границ стоит, неужто, не слыхал король об этой напасти? Не может такого быть.

Десятник вскочил, наклоняясь к другу:

- Подумай, брат. Не государь – так владычица Галадриэль, не она – так Кэрдан-Старейший, кто-то да найдет на твой недуг управу. Дозволь, я посольство отправлю, на добрых конях споро доберутся!..

- Нет… – прервал Леголас, тоже поднявшись и отходя к неплотно закрытому окну, а Сарн заметил, как ссутулились плечи принца, – не могу я таким отцу показаться…

- Что за блажь, опомнись! – десятник снова сорвался на крик, – а королевство без наследника оставить можешь?

Но Леголас обернулся, сжимая челюсти, и Сарн увидел в янтарных глазах какое-то новое, жесткое выражение:

- Будет уж тебе яриться. Не пытай меня, брат. Просто поверь мне, я чувствую, что к отцу обращаться не след.